Ли Дэн - С небес об землю

• Название: С небес об землю
• Автор: Ли Дэн
• Жанр: Фэнтези

Добыв могущественные артефакты боевой маг Клара Хюммель мечтает об окончательном искоренении Зла и установлении царства Добра в Упорядоченном. Но то, что стоит за судьбой, имеет на этот счет свое мнение. И Клара отправляется в странствия по Реальностям, увлекая за собой и других, не менее могущественных и амбициозных.

---

Моряна ошеломленно стояла перед Выбегалло.

— Ты чего сидите, — накинулся Фарфуркис на коменданта, — она же выступает вне регламента. Наведи порядок, ишь расселись. Тебе кино тут что ли?

Комендант вскочил и, подбежав к Дите, встал между ней и Выбегалло, умоляюще прижав ручки к груди.

— Я прошу вас, пожалуйста, — просяще сказал он, бестрепетно глядя в глаза монстра. — Вы нарушаете. Вернитесь на свое место, пожалуйста. Вам дадут слово, честное мое слово. Пойдемте, — он взялся за когтистую лапу и, поглаживая, повел Диту на место, — я вас провожу. Только я вас умоляю…

Он подвел Диту, на ходу сбросившую боевую шкуру, к стулу, помог ей сесть и вернулся на свое место.

Выбегалло с интересом окинул стройную фигурку девушки и с укором произнес:

— Сик транзит глория мундис[43]. Как говорится, либертэ, эгалитэ, фратэрнитэ[44], - и, прикрыв глаза, он продолжил нараспев, как бы читая молитву, — фрапин мультимиллесим, тифон вье супериор, раймон ранью тре вье, кюве кар де сьекль[45]…

Хлебовводов шумно сглотнул. Выбегалло открыл глаза, протянул руку в сторону Диты и патетически воскликнул:

— И чего она пыталась добиться, эта террористка? Науку не запугаешь! Она не продажная девка мировой буржуазии и не поддается нажиму враждебной идеологии и этой, как ее, пропаганды.

Вспомните, как у Горького в романе Мать Павлу Власову говорят: «Они арестовали твою мать». И что? Им удалось сломить пламенного борца? Нет, товарищи, не удалось!

И хотя враги и нам твердят: «Твою мать», — но мы не дрогнем и не свернем. Мы будем высоко и гордо нести светоч науки вместе с разумом через века, тьму и невежество. Сквозь оболванивание, сквозь потоки, извергаемые лживыми средствами массовой лживой информации!

Выбегалло разгорячился, брызгая слюной во все стороны.

— Кто эти бродяги, сидящие здесь? Зачем они здесь? Как они выпали из Реальности?

Они говорят, как отражено в деле, — он ткнул пальцем в лежащую на столе ощетинившуюся многочисленными закладками копию дела, раскрытого посередине и обильно усеянного пятнами соуса, прилипшими комочками каши и пометками, сделанными рукой самого Амвросия Амбруазовича, — они утверждают, что они не по своей вине оказались здесь, что Реальности схлопнулись из-за присутствующего здесь козла, что он угрожает и нашей Реальности.

Да, товарищи! Козлы нам всегда угрожают! А те, кто угрожает нам — козлы! Сейчас мы раскроем скотскую и, я бы сказал, козлиную сущность этого козла.

Он вытащил большой клетчатый платок и вытер вспотевший лоб и заплеванную бороду.

— Правильно товарищ Привалов написал в последнем номере ведущего издания нашего института «За передовую магию» о необходимости ответственности за то, за что должен отвечать каждый несмотря и невзирая на лица, звания и занимаемые должности — за собственные поступки и правильный подход к окружающей нас в соответствии с материалистической концепцией научного естествознания объективной действительности. Я позволю себе, невзирая на наличие в данном помещении автора, собственноручно произнести эти пламенеющие высокой гражданской позицией строки:

Тьму из глаз ночную вытри.
Разлепи ты спящих век.
Враг не дремлет. Враг — он хитрый.
Начеку будь, человек!

Я покраснел. Эти стихи я написал по просьбе начальника первого отдела, и они до сих пор красовались на окошечке первого отдела, пришпиленные большой канцелярской кнопкой.

— К чему нас призывает автор в этом высоконравственном, высокоидейном и высокохудожественном произведении? К бди-тель-нос-ти, — Выбегало по слогам проскандировал последнее слов. — К бдительности, товарищи!

Нельзя забывать, что в наше прекрасное, светлое, но суровое в плане объективной реальности время повального строительства капитализьма в отдельно взятой стране, разгула демократии, плюрализьма и политкорректности, есть еще темные силы.

Есть, товарищи!

И мы не будем закрывать на это глаза и благодушно почивать на лаврах.

Есть темные силы, которые метуться, значить, и тужатся повернуть вспять, низринуть в пучину и хаос и восторжествовать на обломках.

Но мы строгим пламенным взором проникнем в их коварные помыслы и дадим отпор.

Мы твердо скажем: «Такой хоккей нам не нужен. Они не пройдут!» И они не пройдут, потому что как правильно писал наш современник: «Кто к нам с чем и зачем, тот от того и того»[46].

Мы не позволим развести тут махровый идеализьм и вырастить ихнего идеального потребителя.

Мы вырастим своего идеального потребителя на страх вероятному агрессору и радость нашим невероятным друзьям и всему развивающемуся и стройными рядами движущемуся к постиндустриальному обществу и повсеместной глобализации человечеству.

Мы вырастим этакого исполина духа и мысли, перед которым побледнеют и впадут все их жалкие выкормыши и …э-э-э… отрепья, отряхнутые с наших ног!

Мы пройдем нехоженым торным путем столбовой дороги, сбивая в кровь босые ноги и гордо неся на челе терновый венец!

Мы превозможем и преодолеем!

И, достигнув нашей светлой цели, томимые жаждой по великому, иссохшимися губами мы припадем к живительному источнику аква витэ[47].

Выбегалло налил в стакан воду из графина, стоящего рядом с ним, и шумно глотая, выпил. При этом он несколько растерянно следил за моей реакцией, лихорадочно пытаясь выбрать линию поведения и не потерять своего места, не взяв, при этом, на себя ответственности. Он видел, что я в явном фаворе у Лавра Федотовича, и хотел бы меня обойти, но при этом опасался споткнуться, как это произошло с Фарфуркисом.

— Товарищ Привалов ясно и, я не боюсь этого слова, недвусмысленно намекает на необходимость давать отпор, но, в то же время, быть не только бдительными, но и объективными.

Вот здесь прозвучало мнение товарища Хлебовводова о том, что не надо с ними цацкаться. Их следует исключить из Реальности и поместить на страницы книг, где им самое место, чтобы не допускать и впредь. И товарищ Хлебовводов прав. Прав полностью и окончательно. И я с ним полностью согласен, товарищи. Полностью, двумя руками за это предложение.

Он вцепился в меня глазами, пытаясь определить мое отношение к его словам. Я сидел каменным истуканом, копируя Лавра Федотовича.

— Да, товарищи. Я за. За, как человек. Как патриот. Как гражданин.

Он сделал паузу, пытливо вглядываясь в меня. В глазах мелькнул злобный огонек. Ничего не определив, он продолжил:

— Но как ученый, как представитель науки, как человек науки я по-нашему, по-научному, по-профессорски скажу — а не торопимся ли мы?

Не отвергаем ли с порога то новое, что открылось нам в Мироздании?

Се ля мэнсюр ле кер ке же ву ле ди![48]

Давайте обратимся к истокам. Давайте вспомним наследие предков. Давайте будем ходить в посконной рубахе, но не терять исконные ценности!

Хабэнт суа фата либэлли[49]. Антр суа ди[50], не выплеснем ли мы воду вместе с ребенком? Апрэ нуле делюж[51]!

Он замолчал и оглядел присутствующих.

— Но я могу и ошибаться. Это право и обязанность настоящего ученого. Истина рождается только при непримиримом консенсусе различных точек зрения. Аудиатор эт альтера парс[52]. Дадим, так сказать, слово молодежи.

Выбегалло царственным жестом протянул руку в мою сторону.

Лавр Федотович благосклонно прикрыл глаза.

Я встал, окинул присутствующих взором и сокрушенно покачал головой.

— Требьен, требьен[53], - вздохнул я. — Ле ситуасьон[54].

Я снял очки, солидно протер их клочком замши, вынутым из нагрудного кармана, и водрузил их на место.

— Амикус Плато, сэд магис амика эст вэритас[55].

Товарищи! Профессор Выбегалло, наш несравненный Амвросий Амбруазович, который оказывает нам честь работать с ним рука об руку, — это титан мысли, крупный ученый, работы которого надлежащим образом оценены мировым научным сообществом.

Он пронзает пламенным взором такие пучины, куда нам, простым людям, и зайти бывает страшно.

Он витает в таких горних высях и растекается мыслью по такому древу, что нам, простым людям, это подчас и не под силу.

И я глубоко и трепетно уважаю Амвросия Амбруазовича и всегда стараюсь идти по нехоженым тропам столбовой дороги, указанной нашим уважаемым Амвросием Амбруазовичем.

Но!

Витая в горних высях и редко спускаясь на землю, только изредка снисходя к нам грешным, уважаемый Амвросий Амбруазович иногда несколько легковесно относится ко всяким и всяческим порождениям чужой мысли. Я бы на его месте, а я прекрасно понимаю, что мне для того, чтобы оказаться на его месте, — тут я посмотрел на Выбегалло, и он ответил мне прямым, честным и открытым ненавидящим взглядом, — и быть достойным, нужно еще долго и убедительно работать над собой под непосредственным руководством Амвросия Амбруазовича, так вот, я бы, будь я на его месте, не стал бы в этом месте цитировать графиню Помпадур, любовницу тирана Франции короля Людовика пятнадцатого и целого сонма разных там ихних графьев и маркизов.