Дмитрий Быков - Статьи из журнала «GQ»

• Название: Статьи из журнала «GQ»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Современная проза

Статьи и эссе, опубликованные в журнале «GQ» с 2006 по май 2011 года.

---

О: На женщину, которая не может кончить.

Чем акт без оргазма — лучше никакого. 

Сегодня мы поговорим не о политике, а об одной из удивительных черт кризиса среднего возраста — о попытке ревизии прошлого.

Я от этой ревизии натерпелся более чем достаточно. Если бы сам перетряхивал собственное белье двадцатилетней давности — это бы еще ничего, но ревизуют меня. Иногда натыкаешься на особо наглое вранье о себе, смотришь — ба-тюш-ки! Ведь это она, та самая, все не может свести счеты со мной тогдашним. Удивительные вещи вычитываешь: одна полощет моих родных, с которыми я имел неосторожность ее познакомить, учась на втором курсе. Другая собирает любые сплетни обо мне и охотно вываливает с комментариями: да, верю, могло быть, знала его именно таким…

Штук шесть подобных теней из прошлого выплыло на меня за последний год: девушкам исполняется по сорок, начинается что-то вроде второй молодости, и вспоминается личная жизнь. Сорок лет — первый приступ мемуаристики, а я расхлебывай. И ведь не делал я им зла, скорей наоборот — они мне, кажется, не могут простить собственных измен; в чем тут проблема? В поисках ответа — интересная ведь задача, хотя бы с формальной стороны! — я набрел на замечательное объяснение: они не могут мне простить, что я выжил. Как это — я ушла, а он перенес! Но, рассмотрев ситуацию в деталях, я отбросил этот мотив: мало ли я знал женщин такого типа, и никогда они не предъявляли к бывшим любовникам подобных претензий. Наоборот — жив, и слава богу, кобыле легче: с ума не сошел, не запил, можно не мучиться совестью. Тут другое, более глубокое и опасное. Все дело в незавершенности.

Бывают такие незаконченные отношения — все обещало счастье, замах был огромен, взаимные обязательства серьезны, но один из двоих по некоей злосчастной мелочи умудрился догадаться о перспективах и вовремя соскочить. Логично было бы дождаться измены, дать героине возможность блеснуть, поразрываться меж двумя избранниками, почувствовать себя страстной и роковой, — и уж только потом, когда все завершится естественным путем, молча и трагически кануть. Тогда бы она отыграла столь милую женскому сердцу коллизию, когда сегодня ты с одним, а завтра с другим, и все это время не просто кайфуешь, а мучаешься, — словом, увлекательная жизнь! А я всегда обламывал это удовольствие, потому что быстро смекал, куда все движется, и уходил добровольно, не дав подстроить мне драки с соперником, не пытаясь удержать, не поползав даже толком на коленях. Ужасное ощущение. Ничто так не злит, как неудовлетворенность. Чем акт без оргазма — лучше никакого.

И вот здесь, дорогие товарищи, мы переходим — не столько к политике (скучное, пошлое понятие), сколько к важнейшей мировоззренческой проблеме России, бесперечь сводящей счеты с прошлым и все никак не могущей свести их окончательно. У нас сейчас появился вал исторической литературы, документальной и художественной кинематографии — на самые разные темы: Византия, Сталин, Ленин… Об Иване Грозном одновременно снимаются две картины! Наверняка мы узнаем, что он был не только злодей, но и великий собиратель земель.

Не обижайтесь, пожалуйста, что я русскую историю рассматриваю в одном ряду с личными перипетиями. В идеале интимное отношение к истории должно быть свойственно каждому гражданину. Так вот: попытки наших девушек свести счеты с нами 20 лет спустя и попытки России возвеличить или дискредитировать своих правителей спустя 100, 200, 500 лет — ровно одной природы. Гештальта нет, по-научному говоря. Незаконченное действие, нереализованное желание, недоигранная пьеса для механического пианино. Если бы она была доиграна, тиран бы не умер своей смертью и не был бы похоронен с почестями, — но негодник чаще всего успевает «соскочить». Если же челядь успевает-таки травануть злодея (как вроде бы успел Берия), — страна все равно хоронит главного мучителя как отца и благодетеля, и сведение счетов всегда осуществляется задним числом. А потом, когда счеты сведены, их 20 раз пересчитывают. Какой-то кармический, космический, тантрический секс — никто никогда не кончает! Нет бы раз навсегда решить: это было ужасно и мы этого не повторяем! Нет. Всякий раз остается проклятая неуверенность. И от этого — дикая, вечно подавляемая фрустрация. Потому что сколько можно разбираться с прошлым — давайте уже в настоящем поживем! Но прошлое так подло устроено — пока с ним не разберешься, оно не отпускает. А как разобраться, если главная драма не доиграна? Если любили и мучились, но не сумели красиво расстаться? В случае с любовником красивое расставание — это со слезами, бурным прощальным сексом и благодарностью за все хорошее. А в случае с тираном — всенародный суд, наказание сатрапов и обещание больше так не делать с последующим запечатыванием данного исторического тупика сургучной печатью.

Вот почему российская история так похожа на женщину, которая не может кончить, — и поэтому все кругом у нее виноваты.

№ 5, май 2008 года

Откуда ждать будущее?

В: Откуда ждать будущее?

О: Из кошмаров.

Строители коммунизма разлетелись — кто по естественным причинам, кто — с помощью товарищей. 

Недавно я перечитывал «Пикник на обочине» братьев Стругацких, оказавшихся, пожалуй, самыми востребованными нынче советскими писателями — именно потому, что со всякого рода гипнозами они расстались раньше многих, сумев одновременно разочароваться во всех наличных вариантах социального устройства, от коммунизма до капитализма включительно. И в самой загадочной их книге бросился мне в глаза пассаж, которого я прежде не замечал. Наверное, это я один такой дурак, а все прочие только ради него эту вещь и читали, но лучше додуматься поздно, чем никогда. Итак, cталкер Рэдрик Шухарт пересказывает статью ученого Панова, который о Зоне думает вот как: «Городишко наш дыра. Всегда дырой был и сейчас дыра. Только сейчас, — говорю, — это дыра в будущее. Через эту дыру мы такое в ваш паршивый мир накачаем, что все переменится. (…) Через эту дыру знания идут. А когда знание будет, мы и богатыми всех сделаем, и к звездам полетим, и куда хочешь доберемся». И понимаю: ведь это о Советском Союзе, который тоже во многих отношениях был дыра дырой. И не зря область инопланетного посещения называется у Стругацких Зоной, и не зря, соответственно, одной огромной Зоной, обнесенной по границам колючей проволокой, называли всю нашу империю. Но из этой дыры сквозило будущим — не таким, конечно, какое было у нас в 30-е, а таким, о каком думали лучшие умы. «Слова-то говорились правильные, и дети успели их запомнить», как блестяще сформулировала Марья Васильевна Розанова. Мы все живем сегодня в постепенно растаскиваемой Зоне, и все наши приватизаторы — не более чем сталкеры, растаскавшие имущество, оставшееся от инопланетян. Инопланетян же этих — странных людей, построивших Магнитку и Днепрогэс, выигравших войну, написавших лучшую в мире фантастику, — больше нет. Они улетели. Им показалось здесь неинтересно. Но все интересное, что здесь есть, сделано ими, советскими жителями, верившими в надличные ценности и чудеса всечеловеческого братства.

Да, они действовали чудовищными методами; да, я никому не пожелаю быть их современниками; да, их Посещение было жестоким, как всякое Посещение. Говорят же и о тяжело больном — «Бог посетил», это такое русское выражение. Богу нужно место, где расположиться, он многое вокруг себя крушит, он строит себе жилье, мало похожее на обычные человеческие жилища (об этом был у Борхеса занятный рассказ). Больше того, Бог ни одного желания не исполняет просто так, он требует жертвы, и жертву эту вынужден приносить как раз тот, у кого самые благие намерения. Да, на пути к Золотому Шару, исполняющему желания, надо было пожертвовать самым обаятельным героем повести. И вдобавок этот шар исполняет вовсе не те желания, которые ты произносишь вслух. Но по крайней мере он это умеет, а больше никто на свете не умеет ничего подобного. Советский Союз был страной, в которой побывал Бог, и никому из живущих в России мало не показалось — в Зоне у Стругацких тоже целые кварталы обезлюдели, да вдобавок покойники на кладбище воскресли. Думаю, это недвусмысленный намек на утопические раннекоммунистические мечтания о воскрешении мертвых, ранний советский космизм, выросший из «Философии общего дела» Николая Федорова. В общем, малоприятное это дело, — но никто и не обещал, что Бог при своих визитах будет заботиться о комфорте принимающей стороны. Мне сразу напомнят репрессии, катастрофу целых сословий, истребление всего живого, — но ведь в Библии никогда без этого не обходилось. Тогда Бог чаще посещал человечество, и это всегда было очень травматично. Это вам не пошляк Воланд, заехавший со свитой и всего-то истребивший одного глупого РАППовца. Это серьезная катастрофа — социальная, экологическая и антропологическая. Но через эту дыру, пробитую Посещением, входит будущее. А больше оно никак не входит. И те, кто совершал эту революцию, были зауряднейшими людьми, — но попавшими в магнитное поле Большой Истории, индуцированными им, обнаружившими в себе уникальные дарования; и в Посещении, как хотите, есть величие.