Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Известия»

• Название: Статьи из газеты «Известия»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Культурология

---

— Я имел в виду лишь, — залепетал Свифт, — призыв к ограничению насилия… может быть, умеренное просвещение…

— Имел он, — передразнил человечек. — Он, значит, имел. И это в условиях резкого обострения международной обстановки, когда враги короны так и жаждут оттяпать у нас чего-нибудь! Когда британский суверенитет в опасности, только что вон закончилась война за испанское наследство, и принц Уэльский находится в оппозиции к двору! Сторонники бывшего правящего дома Стюартов мечтают о реставрации, рвутся к власти, мечтают опять раскрадывать страну и посягают на нашу стабильность! Иаков III рвется во власть и из Франции пишет про нас гадости, так?! И вы на их стороне — что, нет?!

— Но как же на их стороне, — бормотал Свифт, — какие же якобиты, я исключительно за просвещение… и, может быть, чуть меньше национального чванства, столь смешно изображенного на примере Лилипутии…

— Про Лилипутию я вообще молчу, — хмуро сказал человечек. — Изобразить Англию в период ее величайшего расцвета империей карликов — это я даже не знаю что. Это хуже, чем порнография и калоедство.

— Чего? — в ужасе переспросил Свифт.

— Не важно. Вы вообще, Свифт, давайте определяйтесь — с кем вы, мастера культуры. А то мы можем вспомнить, что вы тоже не всегда были вигом. Вы с 1710 года были тори, и мы это помним очень хорошо. В «Экзаминере» писали чего не надо…

— Тогда все писали, — шептал Свифт, — время было такое…

— Ну, писали, — неожиданно легко согласился человечек. — Но они же переориентировались, так? Они поняли и построились, а вы чего? Король Георг — это не королева Анна. Он не потерпит никаких «Сказок о бочкотаре». От вас весь народ дружно отвернется. Вы поймите: нас все хотят разорвать и обескровить. Кто несогласен — тот враг, и поступать будем как с врагом. И тут вылезаете вы с вашими летающими островами, намекая на оторванность власти от населения. Какая оторванность, когда слились до полной неразрывности? Король нюхает табак — нация чихает! И эту самую чихающую нацию вы хотите расчленить и продать французам? Не выйдет, господин Свифт! Вы думаете, что вы декан и все можно? Вы хотите, чтобы опять было как в двадцатые, когда ваши любимые ирландцы прозябали в нищете?

— Но они и сейчас в нищете… — лопотал обалдевший сатирик. Голова у него кружилась все сильней.

— Правильно, в нищете, — снова легко согласился человечек. — Но тогда они в ней прозябали, а теперь они в ней как сыр в масле катаются, потому что это национальная матрица. Это их судьба, и они ее радостно осознают. И если вы еще не осознали, то в соборе Св. Патрика будет другой декан, у нас декана поменять раз плюнуть, и никакое мировое сообщество не спасет, потому что оно плевать на вас хотело… Ты на кого попер, гад?! — внезапно заорал таинственный собеседник, и Свифт в ужасе проснулся.

— I am… I am… — только и мог прошептать он и шептал так еще десять лет.

Что он хотел сказать — то ли «Я не враг короны», то ли «Я всего лишь сатирик», то ли «Я имею с вами всего лишь стилистические разногласия», — так никто никогда и не узнал.

Цитаты

Собственно говоря, лишь очень немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.

Клевета наносит удары обыкновенно достойным людям, так черви предпочтительно набрасываются на лучшие фрукты.

Сатира — такое зеркало, в котором зритель видит любое лицо, кроме собственного.

Большинство мужчин любят лесть вследствие скромного мнения о себе, большинство женщин — по противоположной причине.

Старики и кометы пользуются уважением за одно и то же: за длинную бороду и предполагаемую способность предсказывать события.

Джонатан Свифт

5 декабря 2007 года

Памяти сложной системы

14 декабря 1989 года умер академик Андрей Сахаров — единственный человек, которому было под силу спасти Советский Союз и мир в целом, но роковые особенности советской власти привели к тому, что Сахаров отправился в горьковскую ссылку, а СССР — в небытие.

В восемнадцатую годовщину его смерти пора бы наконец взглянуть на сахаровскую ситуацию без флера привычных представлений, вне банальных идеологических рамок.

Положения, высказанные Сахаровым в основополагающих работах — в частности, в «Размышлениях о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», поражают умеренностью. Лояльнейший ученый, долгое время жертвовавший советской системе талантом, личной жизнью и даже принципами (будучи убежденным пацифистом, большую часть жизни проработал над созданием оружия массового поражения), не был и не предполагал быть диссидентом. Он был вытолкнут в эту нишу. Если бы в свое время (оно было безвозвратно упущено в 1969–1975 годах) к его предложениям прислушались, мировая история могла пойти по другому пути.

Никто из шестидесятников, за ничтожными исключениями, не желал краха советской системы. В «Размышлениях» много и проникновенно говорится о нравственной притягательности социализма — она для Сахарова важнее экономической эффективности. Более того, его исходный тезис — доказанная жизнеспособность социалистического строя. Дальше он размышляет как физик, и именно к физикам следовало бы прислушиваться чаще, не отделываясь разговорами об их «политической наивности». Политика и история — сфера действия тех же объективных физических законов, и если Сахаров пишет о законах управления сложными системами — слушаться надо Сахарова, а не Суслова и других марксистских догматиков. Если Сахаров из высших патриотических побуждений открытым текстом предупреждает советских руководителей, что в условиях интеллектуальной несвободы энтропия возрастает, а экспансия становится невозможной, надо быстро делать выводы, а не заказывать пасквиль о том, как советского академика развращает еврейка-жена.

Советский Союз — как и все инкарнации Российской империи — погиб оттого, что его интеллектуальная и культурная сложность вошла в противоречие с примитивностью его политической пирамиды, с ограниченностью и эгоизмом власти, отобранной в результате долгой отрицательной селекции, с тупостью цензуры и карьеризмом циников. Интеллектуалы не желали разрушения империи, отлично понимая, что ее функционирование во многом является залогом их собственного существования. Ни в какой другой теплице такие экзотические цветы, как русская культура и наука конца XIX и XX вв., не выросли бы.

Разговоры о нереформируемости системы ведут обычно люди, не умеющие ничего, кроме разрушения и воровства. Сахаров предложил плавный, идеологически безопасный вариант реформирования СССР сверху — поскольку в начале 70-х конвергенция мировых систем стала очевидна. Вариант Сахарова даже перспективней китайского. В китайском с интеллектуальной свободой — проблемы, что и наводит отдельных обозревателей вроде Дениса Драгунского на мысль о недолговечности китайского экономического чуда (наверняка в Академии наук, возглавляемой Лу Юнсяном, есть свой Сахаров, предупреждающий о кризисе). В 60-е вследствие бурной НТР в СССР сформировалась мощная, интеллектуально независимая, политически влиятельная технократическая элита. Очкастые шурики, чудаки в ковбойках, были не так наивны, как хотелось думать их партийным заказчикам. Они любили свою страну, обеспечивали ее защиту и интенсивное, а не сырьевое развитие. Именно Сахаров в соавторстве с Таммом больше других работал над управляемым термоядом, но реактор по их схеме строится во французском Кадараше, а не в России.

Что предлагал Сахаров? Расширить интеллектуальную свободу, сняв ханжеские, бессмысленные ограничения на дискуссии; преодолеть разобщенность между сверхдержавами и общими усилиями ответить на вызовы «третьего мира»; прекратить любые преследования за инакомыслие, освободить советских политзаключенных, смягчить пенитенциарный режим. Все! Это не только не погубило бы СССР, но гарантировало бы сохранение всей тогдашней мировой конфигурации — без катастрофического срыва в энтропию, который мы наблюдаем сейчас. В работе Сахарова между строк отчетливо читается понимание простого факта: победа ни одной из политических систем невозможна — возможно их максимальное сближение на почве общей сложности, противостоящей страшной мировой простоте. С этой-то грозной простотой в лице радикального ислама как раз и столкнулись США сразу после того, как впал в ничтожество Советский Союз. Не борьба, а конкуренция и максимальное взаимное сбережение — вот чем стоило заниматься обеим сторонам, будь Сахаров услышан. И проект его не утопичен — просто сохранять сложную систему труднее; для этого и надо прислушиваться к Сахарову, Эйнштейну, Раушенбаху — а не к Андропову, Бжезинскому или Якеменко.