Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Moulin Rouge»

• Название: Статьи из журнала «Moulin Rouge»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Критика

Очерки и публицистические выступления со страниц антигламурного глянцевого мужского журнала «Moulin Rouge» 2006–2007 гг.

---

Бодров давал надежду именно потому, что прозревал зачатки новой нравственности в человеке, которого уж точно ничто на свете не принуждает быть хорошим: в железной девочке, которая без этого железа просто не выжила бы. Что у нее за стержень? Ненависть. Ненависть к одноклассникам, ценящим только бабло, бандитам, влезшим в ее семью, врунам, захватившим власть и телевизор; но вдруг оказалось, что эта девочка-солдат катастрофически неспособна на убийство, нарочно стреляет мимо! Вдруг выяснилось, что она любит не только оружие! Оказалось, что она может любить не только мертвого Цоя — есть у нее и живой кумир, и хотя на его роль Бодров недемократично назначил себя, в таком решении был резон. Оказалось, Данила Богров перестал быть киллером. Решив все свои проблемы, обзаведшись большими деньгами и крутой охраной, он превратился в доброго пастыря. Что интересно, в сценарии он не такой — обычный блондин с черными бешеными глазами. Но Бодров счел нужным сыграть его лично — не только обозначив преемственность, но и подчеркнув новую ипостась прежнего героя: «Если кто тронет, мне скажешь».

Важно было еще вот что: «Сестры», помимо этого вполне оптимистического месседжа о постепенном нарастании человеческого в дикарской пустотной личности нулевика, были просто хорошим фильмом. С точными репликами, узнаваемыми пейзажами, грамотно построенными мизансценами. Бодров-режиссер не желал выезжать на успехе Бодрова-актера. Бодров-сценарист не желал подражать Балабанову. Бодров — автор проекта не ограничивался ученичеством у Сельянова. Он доказывал свою профессиональную состоятельность: крепкий сюжет, минимум пафоса, точный кастинг. (Именно эта картина запустила на звездную орбиту самую востребованную актрису тинейджерского поколения — Оксану Акиньшину. Ее союз со Шнуровым — тоже самым востребованным персонажем эпохи — оказался более чем символичен.)

Данила вырос и кое-чему выучился. Пустой трамвай постепенно заполнялся — людьми, а не призраками. Появилась надежда, что варвар в конце концов очеловечится, что это путь всякой плоти и что иначе не бывает — вот за что полюбили «Сестер».

И тогда Бодров взялся за «Связного».

4

Тут надо напомнить, что в последние годы Бодров активно занимался «Взглядом» — это тоже была знаковая программа, попытавшаяся повторить успех конца 80-х. В конце 90-х Александр Любимов безошибочно угадал нового культового героя и позвал Бодрова в соведущие, радикально сменив главный пафос перестроечного «Взгляда» (разоблачительный, правдоискательский, сенсационный) на беспроигрышную проповедь гламурного милосердия.

Красивая девушка, директор программы, открытым текстом объявляла: мы должны сделать добро модным. Это звучало ужасно, а выглядело еще хуже. В этом была та самая фальшь, за отсутствие которой так ценили «Брата». Не сказать об этом нельзя, потому что именно «Взгляд», еженедельное общение с многомиллионной аудиторией, выезды в города, съемки сюжетов о беспризорниках были решающим фактором в эволюции Сергея Бодрова. В его программе часто появлялись бездомные дети, их куда-то пристраивали, что-то для них собирали, — и мир городского дна, думается, засасывал его бесповоротнее, чем пресловутый Кавказ. Это был куда более опасный материал.

Я не возьмусь реконструировать психический склад и ход мыслей Бодрова, — он был человек закрытый, — но, думается, свою миссию он воспринимал так. Коль скоро ему, успешному, состоявшемуся, в некоторых отношениях даже глянцевому персонажу, сыну известного режиссера (тоже снявшего сильный фильм о беспризорниках «СЭР»), удалось стать кумиром этих бесправных, забитых, отверженных, — его человеческий и творческий долг состоит в том, чтобы выступить связным между их миром и нашим благополучным существованием. Его долг — рассказывать о жизни отбросов и парий, возводить мост между их подпольным и нашим сытым существованием, внедрять среди элиты моду на добро; коль скоро ему — странной игрой случая — выпало цементировать общество так же, как Путин сцементировал его на пустом месте в 2000 году, надо по крайней мере внедрять общие ценности. Добро там, благотворительность. Фирменную бодровскую улыбку. И тогда все постепенно станет хорошо.

Что самое ужасное — такой ход мысли абсолютно логичен. И чем искать какие-то вполне абстрактные идеологические или теоретические скрепы для страны, человеку состоявшемуся и авторитетному лучше и проще собственным примером склонять зрителя к добру. Что тут удивительного? Впрочем, можно было догадаться о том, что такое добро по результату паллиативно, а по сути чрезвычайно опасно, поскольку повышает самоуважение сытого класса без должных на то оснований; ни одной проблемы оно не решает, общества не цементирует, количества беспризорных не убавляет.

Я проследил за несколькими судьбами этих беспризорных (кстати, «Новая газета» подробно освещала историю мальчика, сыгравшего главную роль в «СЭРе» Бодрова-старшего, и коллективные усилия кинематографистов и журналистов не спасли-таки этого героя от возвращения в придонный слой). Никто из героев, о помощи которым так умилительно рассказывал «Взгляд», после вмешательства программы в их судьбу не зажил нормальной жизнью: разовыми вмешательствами такие вещи не решаются. Романтизация беспризорного быта, к сожалению, тоже ни к чему хорошему не ведет: беспризорники — вовсе не те маленькие хитрые ангелы, о которых с той же слюнявой фальшью писала все та же либеральная (да и не только либеральная) пресса.

Самоуважение благотворителей поднимается, но воз с места не трогается: нужна общегосударственная программа, сколь бы скучно это ни звучало. Нужен, пардон, другой климат в обществе. Ценности нужны — идейные, а не поведенческие. Добро добром, а надо еще и во что-то верить, и закон соблюдать, и четко понимать, каковы причины нашего всеобщего одичания; вот почему лозунг «Данила — наш брат, Путин — наш президент» так фальшив и в отдаленной перспективе опасен. На поверхности все гладко, внутри копится гной, самоуважение растет, проблемы не решаются — таков интеллектуальный и эмоциональный пейзаж 2003 года, когда погиб Бодров; сейчас все это уже полезло на поверхность. Изначальный посыл фильма «Связной» — попытка рассказать жизнеутверждающую сказку о «Людях бездны» — был настолько фальшив, что картину не спасла бы никакая художественность.

Назовем вещи своими именами: последний сценарий Сергея Бодрова — плохой. Правда, плохой сценарий талантливого человека в любом случае интересней, чем профессиональный и гладкий сценарий бездарного; Бодров и тут пытался идти дальше, прорываться за флажки — ему надоел реализм, захотелось жанровой новизны, он щедро вводит в «Связного» фантастику и гротеск, но вместо цельной истории получается на редкость фальшивая, разваливающаяся, в конечном счете бессмысленная. Роковая девушка Катя, влюбленная в милиционера, который ее задержал, и наделенная волшебной способностью открывать замки; романтический милиционер на титановых протезах, а по сути, на глиняных ногах; безумно влюбленный в Катю театральный режиссер, заодно по заказу бандитов инсценирующий расправы; таинственный мальчик-беспризорник, уличный ангел, наделенный способностью связывать людей; заговоренная квартира, в которой прячутся монстры… Несмотря на то что большинство сюжетных загадок кое-как разрешается и все нити худо-бедно связываются, вся эта история оставляет впечатление непреодолимой натужливости, необязательности, искусственности; мир городского дна в ней клиширован, картинен, а милиционер-мусорщик, по мусору распознающий все, что происходит в окрестных домах… — все это, как хотите, похоже на бред больного, разорванного сознания.

Я по себе знаю, как трудно вырваться из круга этих тем — если много пишешь о мусоре, он тебя преследует; стоит раз вырваться из своего круга и прикоснуться к чужому, как этот чужой мгновенно засосет. Начнешь копаться — уже не выберешься. На моих глазах так засосало многих. Человек слаб и не может в одиночку справиться с тем, чем должно заниматься все общество. Думаю, что Сергея Бодрова в конечном счете погубил не Кавказ, а именно трагическая роль связного, обреченного разрываться между миром нормы и придонным слоем, который, кстати, все толще. Хотя на самом деле я не сторонник мистики в таких вещах: погубил его ледник в Кармадонском ущелье. А вот картину, которая так и не была снята, с самого начала губило именно это несоответствие: о людях бездны нельзя рассказывать сказки. Получается вопиющее смешение жанров, оскорбительное и для сказок, и для бездны. Сверх того, все это подозрительно напоминает «Дюбу-дюбу» других безвременно погибших героев — Луцика и Саморядова.

При этом благородство намерений Сергея Бодрова не вызывает у меня ни малейших сомнений. Он был человеком с больной совестью, осознававшим свою беспрецедентную удачливость как вину. Шутка ли — у него с лету получалось все, за что он едва брался: искусствоведение, актерство, режиссура — пожалуйста! В 27 лет — культовый герой, символ поколения, любимец страны, красавец, счастливо женат; что делать? Как жить такому человеку в чудовищно неблагополучном мире, неблагополучном прежде всего социально, невыносимом для стариков, детей, для самых уязвимых и беспомощных? Естественный выбор — попытаться стать связным между дном и элитой; Бодров ничуть не переоценивал себя, полагая, что в тогдашних условиях это было по плечу ему одному.