Джинн Калогридис - Дьявольская Королева

• Название: Дьявольская Королева
• Автор: Джинн Калогридис
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47592-6

Екатерина Медичи, богатая наследница знатной флорентийской семьи, с детства интересуется астрологией и алхимией. В юном возрасте она становится женой французского принца Генриха де Валуа, будущего короля Генриха II. Благодаря уму и доброте она завоевывает любовь мужа, однако, к великому огорчению, ей никак не удается подарить ему наследника. И тогда она прибегает к помощи астролога и колдуна Козимо Руджиери, адепта темной магии…

Екатерина Медичи — одна из самых загадочных и зловещих фигур в истории. Она была королевой Франции, матерью трех французских королей, доверенным лицом Мишеля Нострадамуса. С ее именем связано величайшее злодеяние — кровавая Варфоломеевская ночь. Но каковы были истинные мотивы ее деяний? И можно ли если не оправдать, то хотя бы объяснить поступки этой женщины, знавшей в своей жизни столько несчастья?

---

«Catherine, — прошептал он. — Venez a moi. Aidez-moi». «Придите ко мне. Помогите мне».

Тело мужчины сотрясла сильная судорога, оно выгнулось, точно лук. Когда его отпустило, воздух с шипением вырвался из легких, и он обмяк. Рот открылся, глаза уставились в пространство невидящим взором.

Что-то тревожно знакомое промелькнуло в его безжизненных чертах — что-то, чего я не могла уловить, но что слишком хорошо знала. Тут я громко вскрикнула.

После чего проснулась и увидела перед собой камеристку донну Марселлу.

— Кто? — спросила она. — Кого вы назвали?

Я молчала и растерянно на нее смотрела.

— Мужчина, — настойчиво продолжала она. — Вы требовали: «Немедленно приведите его сюда!» Кого я должна привести, duchessina? Вы заболели? Вам нужен врач?

Я села и приложила руку к сердцу, к Крылу ворона.

— Козимо Руджиери, сына астролога, — сказала я. — Отыщите его и приведите ко мне.

ГЛАВА 15

Руджиери не нашли. Какая-то старая женщина отворила дверь и сообщила, что через день после осады господин Козимо исчез. Два с половиной года от него не было известий.

— И слава богу, — добавила женщина. — Он совсем спятил, болтал что-то невразумительное, ужасное, отказывался есть и спать. Я бы удивилась, если б выяснилось, что он еще жив.

Новость меня расстроила, но не было времени поддаваться унынию. Я уже не прежняя Катерина, тринадцатилетняя девочка. Теперь я герцогиня Урбино, будущая жена герцога Орлеанского и невестка короля. С меня, словно с золотого слитка, не спускали глаз.

В апреле во дворце Медичи был устроен прием по случаю моего четырнадцатилетия. Праздник посетил и его святейшество, проделавший долгий путь из Рима. Обвешенная ювелирными украшениями, я держалась за руку Папы Климента, пока он представлял меня каждому именитому гостю: «Моя любимая Катерина, самое дорогое мое сокровище».

Да уж, большего сокровища, чем я, у него наверняка не осталось. Я подозревала, что в качестве приданого его святейшество отвалил половину Рима и половину папской тиары в довесок. Позднее я узнала, что Сандро, то есть герцог Алессандро, возместил расходы благодаря налогам, выплаченным гражданами Флоренции.

К нам прибыли бесчисленные рулоны парчи, дамаста, кружева, шелка, лично отобранные изысканной Изабеллой д'Эсте. Горы драгоценностей — рубины, бриллианты, изумруды, ожерелья, пояса, унизанные оправленными в золото камнями, серьги с грушевидными жемчужинами, такие тяжелые, что я сомневалась, смогу ли носить их и при этом высоко держать голову, — все это выложили передо мной, чтобы я проверила и оценила. В перерывах между изучением драгоценностей, металлов и тканей я встречалась с учителем, упражнялась во французском языке и постигала протокол французского двора. А во французских танцах я практиковалась так усердно, что болели ноги. Мне стало известно, что король Франции очень любит охоту, а потому я уселась на жеребца и заставляла его скакать или безопасно падать при необходимости. Тренеру не нравилось, что я использую седло, он утверждал, что это неприлично, поскольку можно увидеть мои икры. Он порекомендовал забавный выход из положения: маленький стул. Стульчик этот был неустойчивым, с него запросто можно было свалиться, если лошадь двигалась чуть быстрее. Так что на стул я не согласилась.

Приходилось постоянно где-то бывать. Если раньше мое присутствие придавало легитимность правлению Алессандро, то теперь в моих появлениях было что-то королевское. Так, опершись на руку кузена, я поприветствовала приехавшую во Флоренцию невесту Алессандро, Маргариту Австрийскую, и поцеловала ее в щеку.

Эти суматошные дни вконец измотали меня, времени на размышления не было. Лето началось слишком быстро. Место бракосочетания изменили: теперь оно должно было состояться не в Ницце, а в Марселе, и дату перенесли с июня на октябрь.

И вот настало первое сентября. Я покинула Флоренцию и отправилась в путь в роскошном экипаже в сопровождении каравана аристократов, слуг и грумов. Следом тянулись десятки повозок, груженные моими вещами и подарками от новой семьи. В охватившем меня волнении я даже не подумала, что могу не вернуться на землю своего рождения, и только когда приблизились к восточным воротам города, почувствовала, как сжалось горло. В панике обернувшись, я смотрела на медленно удаляющийся оранжевый купол огромного собора и на серо-зеленую реку Арно.

Тети Клариссы больше не было, Ипполито оказался ненадежным, а Сандро — хитрым. Не стану о них скучать. Но Флоренция скрылась из виду, и я заплакала, когда вспомнила о Пьеро и о мальчике Лоренцо на стене часовни во дворце Медичи.

С берега я продолжила путешествие по морю, в сторону Вильфранша — дожидаться его святейшества. Климент хотел сам совершить венчание.

Он решил сделать мое бракосочетание с Генрихом, герцогом Орлеанским, невиданным зрелищем. Пришла папская флотилия, я поднялась на корабль его святейшества и увидела, что все судно обито золотой парчой. Через два дня мы прибыли в Марсель, и, когда бросили якорь, грянули триста пушек, зазвонили колокола собора и запели трубы.

Марсель встретил меня солнцем, запахом соли, чистой голубой водой и ясным небом. На улицах нас приветствовали французы. Мы выехали на Новую площадь. На одной ее стороне стоял великолепный королевский дворец, напротив — временный особняк Папы, сложенный из бревен. Здания были объединены пересекавшей всю площадь широкой деревянной постройкой, предназначенной для банкетов и приемов.

Я появилась в Марселе на чалом жеребце, покрытом золотой парчой. Мне предложили неудобный стульчик, которым пользовались француженки, но я отказалась от него в пользу собственного седла. Если ликующие толпы и были шокированы тем, что женщина перемещается в седле, то умело скрыли свое недоумение.

Меня ожидали в папском деревянном дворце. Я спешилась, и меня быстро отвели в зал приемов, где уже собрались триста гостей: известные мужчины и блестящие женщины французского двора. Они оценивали меня, словно жемчужину в короне его величества.

Я прошла мимо трехсот пар глаз, мимо надменных, дерзко улыбающихся женщин. Затянутые донельзя талии, тугие лифы заканчиваются острым мысом. Все женщины худы и почему-то явно гордятся этим. Узкие рукава не отделяются от платья, они к нему пристрочены, у плеч — небольшие буфы. Высокие воротники с оборкой у шеи, как у мужчин, на груди узкое декольте. Зачесанные назад волосы поддерживаются с помощью накрахмаленных лент. К лентам прикреплены бархатные или шелковые вуали. Женщины красивы, грациозны и совершенно уверены в себе. Я чувствовала себя неуклюжей старомодной иностранкой в пышных рукавах и с незатянутой талией.

Отвернув голову от устремленных на меня взглядов, я смотрела только на его святейшество. Он сидел на возвышении, на позолоченном троне. Рядом с ним почтительно стоял король Франциск I и три его сына: Генрих, одиннадцатилетний Карл и пятнадцатилетний дофин, наследник престола, названный Франциском в честь отца.

Лицо Климента светилось. Шесть лет назад он был узником из разрушенного города, а теперь сделался повелителем короля.

Произнесли мое имя: Катерина Мария Ромула де Медичи, герцогиня Урбино, и я скромно потупила взор.

— Катерина! — радостно воскликнул Климент. — Моя дорогая племянница, как же ты красива.

Я поднялась на третью из пяти ступеней, ведущих к возвышению, и опустилась на колени. Дотянувшись через ступени, я прижалась губами к бархатному башмаку Климента.

— Встань, duchessina, — попросил его святейшество, — поприветствуй свою новую семью.

Большая рука взяла меня за плечо и поставила на ноги. Я увидела перед собой очень высокого человека с короткой темной бородой, такой жесткой, что, казалось, подбородок его покрыт непричесанным хлопком. Мощная шея делала его голову сравнительно небольшой, нос у него был длинный, глаза и рот маленькие. На нем был великолепный костюм — туника из атласа цвета бронзы, а на вставках из черного бархата вышивка в виде листьев. Я даже задохнулась от восхищения. В осанке и движениях мужчины чувствовались уверенность и достоинство. Он мне улыбнулся.

— Дочь моя, — произнес король Франциск голосом, полным симпатии, — как приятны твои манеры, как скромны. Во всем королевстве я не нашел бы для своего сына лучшей невесты.

Он обнял меня и поцеловал мокрыми губами в рот и щеки.

— Ваше величество. — Я присела перед королем в низком реверансе. — Я благодарна вам за то, что вы спасли меня из заточения, и счастлива, что могу лично выразить свою признательность.

Король повернулся к сыну и с упреком сказал ему:

— Вот, Генрих, истинное смирение. Ты можешь многому научиться от своей невесты. Обними же ее нежно, с любовью.

Генрих оторвал от пола несчастный взгляд. Это был четырнадцатилетний неуклюжий подросток, костлявый и долговязый, с узкой мальчишеской грудью и спиной. Этот факт должны были замаскировать широкие рукава и накладки на плечах его атласного дублета. Нос и уши у него, по сравнению с глазами и подбородком, были слишком большими, хотя со временем этот недостаток должен был исчезнуть. Каштановые волосы были коротко острижены на римский манер.