Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

• Название: Том 3. Басни, стихотворения, письма
• Автор: Иван Крылов
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1945

Настоящее издание Полного собрания сочинений великого русского писателя-баснописца Ивана Андреевича Крылова осуществляется по постановлению Совета Народных Комисаров СССР от 15 июля 1944 г. При жизни И.А. Крылова собрания его сочинений не издавалось. Многие прозаические произведения, пьесы и стихотворения оставались затерянными в периодических изданиях конца XVIII века. Многократно печатались лишь сборники его басен. Было предпринято несколько попыток издать Полное собрание сочинений, однако достигнуть этой полноты не удавалось в силу ряда причин.

Настоящее собрание сочинений Крылова включает все его художественные произведения, переводы и письма. В третий том входят басни, относящиеся в большинстве своем к последнему периоду творчества Крылова, и его стихотворения. В этот же том входят письма, официальные записки и проч.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Механик

Какой-то молодец купил огромный дом,
Дом, правда, дедовский, но строенный на-славу:
И прочность, и уют, всё было в доме том,
  И дом бы всем пришел ему по нраву,
    Да только то беды —
Немножко далеко стоял он от воды.
«Ну, что ж», он думает: «в своем добре я властен;
    Так дом мой, как он есть,
Велю машинами к реке я перевесть
(Как видно, молодец механикой был страстен!),
   Лишь сани под него подвесть,
Подрывшись наперед ему под основанье,
  А там уже, изладя на катках,
  Я воротом, куда хочу, всё зданье
   Поставлю, будто на руках.
И что́ еще, чего не видано на свете:
Когда перевозить туда мой будут дом,
Тогда под музыкой с приятелями в нем,
   Пируя за большим столом,
На новоселье я поеду, как в карете».
   Пленяся глупостью такой.
И к делу приступил тотчас Механик мой.
Рабочих подрядил, под домом рылся, рылся,
Ни денег, ни забот нимало не берёг;
Однако ж дома он перетащить не мог
   И только до того добился
    Что дом его свалился.

    Как много у людей
      Затей,
  Которые еще опасней и глупей!

Пожар и алмаз

   Из малой искры став пожаром,
    Огонь, в стремленьи яром,
По зданьям разлился в глухой полночный час.
    При общей той тревоге,
    Потерянный Алмаз
Едва сквозь пыль мелькал, валяясь по дороге.
   «Как ты, со всей своей игрой»,
  Сказал Огонь: «ничтожен предо мной!
  И сколь навычное потребно зренье,

Чтоб различить тебя, при малом отдаленьи,
Или с простым стеклом, иль с каплею воды,
Когда в них луч иль мой, иль солнечный играет!
Уж я не говорю, что всё тебе беды,
   Что́ на тебя ни попадает:
   Безделка — ленты лоскуток;
   Как часто блеск твой затмевает,
Вокруг тебя один обвившись, волосок!
  Не так легко затмить мое сиянье,
   Когда я, в ярости моей,
    Охватываю зданье.
  Смотри, как все усилия людей
   Против себя я презираю;
  Как с треском, всё, что встречу, пожираю —
И зарево мое, играя в облаках,
   Окрестностям наводит страх!» —
  «Хоть против твоего мой блеск и беден»,
  Алмаз ответствует: «но я безвреден:
Не укорит меня никто ничьей бедой,
    И луч досаден мой
    Лишь зависти одной;
  А ты блестишь лишь тем, что разрушаешь;
   Зато, всей силой съединясь,
Смотри, как рвутся все, чтоб ты скорей погас.
   И чем ты яростней пылаешь,
   Тем ближе, может быть, к концу».
Тут силой всей народ тушить Пожар принялся;
На утро дым один и смрад по нем остался:
   Алмаз же вскоре отыскался
И лучшею красой стал царскому венцу.

Пустынник и медведь

Хотя услуга нам при ну́жде дорога́,
  Но за нее не всяк умеет взяться:
   Не дай бог с дураком связаться!
Услужливый дурак опаснее врага.

Жил некто человек безродный, одинакой,
   Вдали от города, в глуши.
Про жизнь пустынную, как сладко ни пиши,
А в одиночестве способен жить не всякой:
Утешно нам и грусть, и радость разделить.
Мне скажут: «А лужок, а темная дуброва,
Пригорки, ручейки и мурава шелкова?» —
   «Прекрасны, что и говорить!
А всё прискучится, как не с кем молвить слова».
   Так и Пустыннику тому
  Соскучилось быть вечно одному.
Идет он в лес толкнуться у соседей,
  Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть.
    В лесу кого набресть,
   Кроме волков или медведей?
И точно, встретился с большим Медведем он,
  Но делать нечего: снимает шляпу
  И милому соседушке поклон.
  Сосед ему протягивает лапу,
  И, слово-за-слово, знакомятся они,
     Потом дружатся,
   Потом не могут уж расстаться
  И целые проводят вместе дни.
О чем у них, и что бывало разговору,
  Иль присказок, иль шуточек каких,
   И как беседа шла у них,
   Я по сию не знаю пору.
   Пустынник был не говорлив;
   Мишук с природы молчалив:
   Так из избы не вынесено сору.
Но как бы ни было, Пустынник очень рад,
   Что дал ему бог в друге клад.
Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится,
  И Мишенькой не может нахвалиться.
   Однажды вздумалось друзьям
В день жаркий побродить по рощам, по лугам,
   И по долам, и по горам;
  А так как человек медведя послабее,
   То и Пустынник наш скорее,
    Чем Мишенька, устал
   И отставать от друга стал.
То видя, говорит, как путный, Мишка другу:
   «Приляг-ка, брат, и отдохни,
   Да коли хочешь, так сосни;
А я постерегу тебя здесь у досугу».
  Пустынник был сговорчив: лег, зевнул,
    Да тотчас и заснул.
А Мишка на часах — да он и не без дела:
   У друга на нос муха села:
    Он друга обмахнул;
      Взглянул,
А муха на щеке; согнал, а муха снова
    У друга на носу,
  И неотвязчивей час-от-часу.
  Вот Мишенька, не говоря ни слова,
  Увесистый булыжник в лапы сгреб,
Присел на корточки, не переводит духу,
Сам думает: «Молчи ж, уж я тебя, воструху!»
И, у друга на лбу подкарауля муху,
  Что силы есть — хвать друга камнем в лоб!
Удар так ловок был, что череп врознь раздался,
И Мишин друг лежать надолго там остался!

Цветы

В отворенном окне богатого покоя,
  В фарфоровых, расписанных горшках,
Цветы поддельные, с живыми вместе стоя,
   На проволочных стебельках
    Качалися спесиво
И выставляли всем красу свою на-диво.
   Вот дождик начал накрапать.
Цветы тафтяные Юпитера тут просят:
    Нельзя ли дождь унять;
Дождь всячески они ругают и поносят.
«Юпитер!» молятся: «ты дождик прекрати;
     Что в нем пути,
   И что его на свете хуже?
  Смотри, нельзя по улице пройти:
  Везде лишь от него и грязь, и лужи».
Однако же Зевес не внял мольбе пустой,
И дождь себе прошел своею полосой.
     Прогнавши зной,
Он воздух прохладил; природа оживилась,
  И зелень вся как будто обновилась.
Тогда и на окне Цветы живые все
  Раскинулись во всей своей красе
   И стали от дождя душистей,
    Свежее и пушистей.
А бедные Цветы поддельные с тех пор
Лишились всей красы и брошены на двор,
      Как сор.

Таланты истинны за критику не злятся:
Их повредить она не может красоты;
   Одни поддельные цветы
     Дождя боятся.

Крестьянин и змея

Змея к Крестьянину пришла проситься в дом,
   Не по-пустому жить без дела,
Нет, няньчить у него детей она хотела:
   Хлеб слаще нажитый трудом!
«Я знаю», говорит она: «худую славу,
   Которая у вас, людей,
     Идет про Змей,
   Что все они презлого нраву;
   Из древности гласит молва,
  Что благодарности они не знают;
  Что нет у них ни дружбы, ни родства;
Что даже собственных детей они съедают.
Всё это может быть: но я не такова.
Я сроду никого не только не кусала,
    Но так гнушаюсь зла,
Что жало у себя я вырвать бы дала,
     Когда б я знала,
    Что жить могу без жала;
    И, словом, я добрей
      Всех Змей.
Суди ж, как буду я любить твоих детей!» —
«Коль это», говорит Крестьянин: «и не ложно,
   Всё мне принять тебя не можно;
    Когда пример такой
     У нас полюбят,
Тогда вползут сюда за доброю Змеей,
      Одной,
  Сто злых и всех детей здесь перегубят.
  Да, кажется, голубушка моя,
  И потому с тобой мне не ужиться,
    Что лучшая Змея,
   По мне, ни к чорту не годится».

Отцы, понятно ль вам, на что́ здесь мечу я?..

Крестьянин и разбойник