Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

• Название: Том 3. Басни, стихотворения, письма
• Автор: Иван Крылов
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1945

Настоящее издание Полного собрания сочинений великого русского писателя-баснописца Ивана Андреевича Крылова осуществляется по постановлению Совета Народных Комисаров СССР от 15 июля 1944 г. При жизни И.А. Крылова собрания его сочинений не издавалось. Многие прозаические произведения, пьесы и стихотворения оставались затерянными в периодических изданиях конца XVIII века. Многократно печатались лишь сборники его басен. Было предпринято несколько попыток издать Полное собрание сочинений, однако достигнуть этой полноты не удавалось в силу ряда причин.

Настоящее собрание сочинений Крылова включает все его художественные произведения, переводы и письма. В третий том входят басни, относящиеся в большинстве своем к последнему периоду творчества Крылова, и его стихотворения. В этот же том входят письма, официальные записки и проч.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Ягненок

Как часто я слыхал такое рассужденье:
  «По мне пускай что́ хочешь говорят,
  Лишь был бы я в душе не виноват!»
   Нет; надобно еще уменье,
Коль хочешь в людях ты себя не погубить
  И доброю наружность сохранить.
  Красавицы! вам знать всего нужнее,
Что слава добрая вам лучше всех прикрас,
    И что она у вас
   Весеннего цветка нежнее.
Как часто и душа и совесть в вас чиста,
Но лишний взгляд, словцо, одна неосторожность,
  Язвить злословью вас дает возможность —
   И ваша слава уж не та.
Ужели не глядеть? Ужель не улыбаться:
Не то я говорю; но только всякий шаг
   Вы свой должны обдумать так,
Чтоб было не к чему злословью и придраться.

    Анюточка, мой друг!
  Я для тебя и для твоих подруг
Придумал басенку. Пока еще ребенком,
Ты вытверди ее; не ныне, так вперед
    С нее сберешь ты плод.
  Послушай, что случилося с Ягненком.
  Поставь свою ты куклу в уголок:
   Рассказ мой будет корото́к.
     Ягненок сдуру,
    Надевши волчью шкуру,
   Пошел по стаду в ней гулять:
  Ягненок лишь хотел пощеголять;
   Но псы, увидевши повесу,
  Подумали, что волк пришел из лесу,
Вскочили, кинулись к нему, свалили с ног
И, прежде нежели опомниться он мог,
  Чуть по клочкам его не расхватили.
По счастью, пастухи, узнав, его отбили,
Но побывать у псов не шутка на зубах:
   Бедняжка от такой тревоги
  Насилу доволок в овчарню ноги;
А там он стал хиреть, потом совсем зачах
  И простонал весь век свой без-умолка.
  А если бы Ягненок был умен:
   И мысли бы боялся он
    Похожим быть на волка.

Книга седьмая

Совет мышей

Когда-то вздумалось Мышам себя прославить
  И, несмотря на кошек и котов,
  Свести с ума всех ключниц, поваров,
И славу о своих делах трубить заставить
   От погребов до чердаков;
А для того Совет назначено составить,
В котором заседать лишь тем, у коих хвост
    Длиной во весь их рост:
Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,
     Всегда умнее
   И расторопнее везде.
Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;
Притом же об уме мы сами часто судим
   По платью, иль по бороде.
  Лишь нужно знать, что с общего сужденья
Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;
  У коих же хвоста к несчастью нет,
Хотя б лишились их они среди сраженья,
  Но так как это знак иль неуменья,
     Иль нераденья,
   Таких в Совет не принимать,
Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.
Всё дело слажено; повещено собранье,
   Как ночь настанет на дворе;
   И, наконец, в мушном ларе
    Открыто заседанье.

   Но лишь позаняли места,
  Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.
  Приметя то, седую Мышь толкает
    Мышонок молодой
   И говорит: «Какой судьбой
  Бесхвостая здесь с нами заседает?
   И где же делся наш закон?
Дай голос, чтоб ее скорее выслать вон.
Ты знаешь, как народ бесхвостых наш не любит;
И можно ль, чтоб она полезна нам была,
Когда и своего хвоста не сберегла?
Она не только нас, подполицу всю губит».
А Мышь в ответ: «Молчи! всё знаю я сама;
   Да эта крыса мне кума».

Мельник

У Мельника вода плотину прососала;
   Беда б не велика сначала,
   Когда бы руки приложить;
Но кстати ль? Мельник мой не думает тужить;
А течь день-ото-дня сильнее становится:
   Вода так бьет, как из ведра.
   «Эй, Мельник, не зевай! Пора,
   Пора тебе за ум хватиться!»
А Мельник говорит: «Далеко до беды,
   Не море надо мне воды,
И ею мельница по весь мой век богата».
    Он спит, а между тем
   Вода бежит, как из ушата.
   И вот беда пришла совсем:
   Стал жернов, мельница не служит.
Хватился Мельник мой: и охает, и тужит,
  И думает, как воду уберечь.
Вот у плотины он, осматривая течь,
Увидел, что к реке пришли напиться куры.
  «Негодные!» кричит: «хохлатки, дуры!
  Я и без вас воды не знаю где достать;
А вы пришли ее здесь вдосталь допивать».
    И в них поленом хвать.
  Какое ж сделал тем себе подспорье?
Без кур и без воды пошел в свое подворье.

    Видал я иногда,
   Что есть такие господа
(И эта басенка им сделана в подарок),
Которым тысячей не жаль на вздор сорить,
  А думают хозяйству подспорить,
   Коль свечки сберегут огарок,
И рады за него с людьми поднять содом.
С такою бережью диковинка ль, что дом
   Скорешенько пойдет вверх дном?

Булыжник и алмаз

Потерянный Алмаз валялся на пути;
Случилось, наконец, купцу его найти.
     Он от купца
     Царю представлен,
   Им куплен, в золоте оправлен,
И украшением стал царского венца.
  Узнав про то, Булыжник развозился,
Блестящею судьбой Алмаза он прельстился
И, видя мужика, его он просит так:
    «Пожалуйста, земляк,
  Возьми меня в столицу ты с собою!
За что́ здесь под дождем и в слякоти я ною?
  А наш Алмаз в чести, как говорят.
Не понимаю я, за что́ он в знать попался?
Со мною сколько лет здесь рядом он валялся;
Такой же камень он, и мне набитый брат.
Возьми ж меня. Как знать? Коль там я покажуся,
То также, может быть, на дело пригожуся».

Взял камень мужичок на свой тяжелый воз,
   И в город он его привез.
Ввалился камень мой и думает, что разом
   Засядет рядом он с Алмазом;
Но вышел для него случа́й совсем иной:
Он точно в дело взят, но взят для мостовой.

Мот и ласточка

    Какой-то молодец,
В наследство получа богатое именье,
Пустился в мотовство и при большом раденье
   Спустил всё чисто; наконец,
   С одною шубой он остался,
И то лишь для того, что было то зимой —
   Так он морозов побоялся.
  Но, Ласточку увидя, малый мой
И шубу промотал. Ведь это все, чай, знают,
   Что ласточки к нам прилетают
     Перед весной:
Так в шубе, думал он, нет нужды никакой:
К чему в ней кутаться, когда во всей природе
К весенней клонится приятной всё погоде
И в северную глушь морозы загнаны!—
   Догадки малого умны;
Да только он забыл пословицу в народе:
Что ласточка одна не делает весны.
И подлинно: опять отколь взялись морозы,
  По снегу хрупкому скрипят обозы,
  Из труб столбами дым, в оконницах стекло
   Узорами заволокло.
  От стужи малого прошибли слезы,
И Ласточку свою, предтечу теплых дней,
Он видит на снегу замерзшую. Тут к ней,
Дрожа, насилу мог он вымолвить сквозь зубы:
  «Проклятая! сгубила ты себя;
   А, понадеясь на тебя,
  И я теперь не во-время без шубы!»

Плотичка

    Хоть я и не пророк,
Но, видя мотылька, что он вкруг свечки вьется,
Пророчество почти всегда мне удается:
  Что крылышки сожжет мой мотылек.
Вот, милый друг, тебе сравненье и урок:
Он и для взрослого, хорош и для ребенка.
Ужли вся басня тут? ты спросишь; погоди,
   Нет, это только побасенка,
   А басня будет впереди,
И к ней я наперед скажу нравоученье.
Вот вижу новое в глазах твоих сомненье:
  Сначала краткости, теперь уж ты
    Боишься длинноты.
  Что́ ж делать, милый друг: возьми терпенье!
    Я сам того ж боюсь.
Но ка́к же быть? Теперь я старе становлюсь:
   Погода к осени дождливей,
   А люди к старости болтливей.
Но чтобы дела мне не выпустить из глаз,
  То выслушай: слыхал я много раз,
  Что легкие проступки ставя в малость,
    В них извинить себя хотят
     И говорят:
   За что́ винить тут? это шалость;
Но эта шалость нам к паденью первый шаг:
Она становится привычкой, после — страстью
И, увлекая нас в порок с гигантской властью,
  Нам не дает опомниться никак.
   Чтобы тебе живей представить,
  Как на себя надеянность вредна,
Позволь мне басенкой себя ты позабавить;
Теперь из-под пера сама идет она,
  И может с пользою тебя наставить.

   Не помню у какой реки,
   Злодеи царства водяного,
   Приют имели рыбаки.
В воде, поблизости у берега крутого,
   Плотичка резвая жила.
   Проворна и притом лукава,
Не боязливого была Плотичка нрава:
Вкруг удочек она вертелась, как юла,
И часто с ней рыбак свой промысл клял с досады.
Когда за пожданье он, в чаянье награды,
Закинет уду, глаз не сводит с поплавка;
Вот, думает, взяла! в нем сердце встрепенется;
Взмахнет он удой: глядь, крючок без червяка:
Плутовка, кажется, над рыбаком смеется,
   Сорвет приманку, увернется,
  И, хоть ты что, обманет рыбака.
«Послушай», говорит другая ей Плотица:
   «Не сдобровать тебе, сестрица!
   Иль мало места здесь в воде,
  Что ты всегда вкруг удочек вертишься?
Боюсь я: скоро ты с рекой у нас простишься.
Чем ближе к удочкам, тем ближе и к беде.
Сегодня удалось, а завтра — кто порука?»
Но глупым, что́ глухим разумные слова.
   «Вот», говорит моя Плотва:
    «Ведь я не близорука!
Хоть хитры рыбаки, но страх пустой ты брось:
   Я вижу хитрость их насквозь
Вот видишь уду! Вон закинута другая!
Ах вот еще, еще! Смотри же, дорогая,
   Как хитрецов я проведу!»
   И к удочкам стрелой пустилась:
Рванула с той, с другой, на третьей зацепилась,
   И, ах, попалася в беду!
   Тут поздно бедная узнала,
Что лучше бы бежать опасности сначала.

Крестьянин и змея