Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

• Название: Том 3. Басни, стихотворения, письма
• Автор: Иван Крылов
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1945

Настоящее издание Полного собрания сочинений великого русского писателя-баснописца Ивана Андреевича Крылова осуществляется по постановлению Совета Народных Комисаров СССР от 15 июля 1944 г. При жизни И.А. Крылова собрания его сочинений не издавалось. Многие прозаические произведения, пьесы и стихотворения оставались затерянными в периодических изданиях конца XVIII века. Многократно печатались лишь сборники его басен. Было предпринято несколько попыток издать Полное собрание сочинений, однако достигнуть этой полноты не удавалось в силу ряда причин.

Настоящее собрание сочинений Крылова включает все его художественные произведения, переводы и письма. В третий том входят басни, относящиеся в большинстве своем к последнему периоду творчества Крылова, и его стихотворения. В этот же том входят письма, официальные записки и проч.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Кошка и соловей

   Поймала кошка Соловья,
   В бедняжку когти запустила
И, ласково его сжимая, говорила:
   «Соловушка, душа моя!
Я слышу, что тебя везде за песни славят
  И с лучшими певцами рядом ставят.
   Мне говорит лиса-кума,
Что голос у тебя так звонок и чудесен,
   Что от твоих прелестных песен
  Все пастухи, пастушки — без ума.
   Хотела б очень я, сама,
     Тебя послушать.
Не трепещися так; не будь, мой друг, упрям;
Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать.
Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам
И отпущу гулять по рощам и лесам.
В любви я к музыке тебе не уступаю
И часто, про себя мурлыча, засыпаю».
   Меж тем мой бедный Соловей
  Едва-едва дышал в когтях у ней.
   «Ну, что же?» продолжает Кошка:
   «Пропой, дружок, хотя немножко».
Но наш певец не пел, а только-что пищал.
   «Так этим-то леса ты восхищал!»
   С насмешкою она спросила:
   «Где ж эта чистота и сила,
  О коих все без-умолку твердят?
Мне скучен писк такой и от моих котят.
Нет, вижу, что в пенье́ ты вовсе не искусен:
   Всё без начала, без конца,
Посмотрим, на зубах каков-то будешь вкусен!»
   И съела бедного певца —
      До крошки.

Сказать ли на ушко, яснее, мысль мою?
   Худые песни Соловью
     В когтях у Кошки.

Рыбья пляска

    От жалоб на судей,
  На сильных и на богачей
    Лев, вышед из терпенья,
Пустился сам свои осматривать владенья.
Он и́дет, а Мужик, расклавши огонек,
  Наудя рыб, изжарить их сбирался.
Бедняжки прыгали от жару кто как мог;
  Всяк, видя близкий свой конец, метался.
   На Мужика разинув зев,
«Кто ты? что делаешь?» спросил сердито Лев.
«Всесильный царь!» сказал Мужик, оторопев,
«Я старостою здесь над водяным народом;
А это старшины, все жители воды;
    Мы собрались сюды
  Поздравить здесь тебя с твоим приходом».—
«Ну, как они живут? Богат ли здешний край?»
«Великий государь! Здесь не житье им — рай.
  Богам о том мы только и молились,
  Чтоб дни твои бесценные продлились».
(А рыбы между тем на сковородке бились.)
«Да отчего же», Лев спросил: «скажи ты мне,
Они хвостами так и головами машут?» —
«О, мудрый царь!» Мужик ответствовал: «оне
  От радости, тебя увидя, пляшут».
Тут, старосту лизнув Лев милостливо в грудь,
Еще изволя раз на пляску их взглянуть,
   Отправился в дальнейший путь.

Прихожанин

   Есть люди: будь лишь им приятель.
То первый ты у них и гений, и писатель,
    Зато уже другой,
    Как хочешь сладко пой,
Не только, чтоб от них похвал себе дождаться,
В нем красоты они и чувствовать боятся.
Хоть, может быть, я тем немного досажу,
Но вместо басни быль на это им скажу.

    Во храме проповедник
(Он в красноречии Платона* был наследник)
Прихожан поучал на добрые дела.
Речь сладкая, как мед, из уст его текла.
В ней правда чистая, казалось, без искусства,
    Как цепью золотой,
Возъемля к небесам все помыслы и чувства,
Сей обличала мир, исполненный тщетой.
   Душ пастырь кончил поученье:
Но всяк ему еще внимал и, до небес
   Восхи́щенный, в сердечном умиленье
  Не чувствовал своих текущих слез.
Когда ж из божьего миряне вышли дому,
    «Какой приятный дар!»
Из слушателей тут сказал один другому:
    «Какая сладость, жар!
Как сильно он влечет к добру сердца народа!
А у тебя, сосед, знать, черствая природа,
  Что на тебе слезинки не видать?
Иль ты не понимал?» — «Ну, как не понимать!
   Да плакать мне какая стать:
   Ведь я не здешнего прихода».

Ворона

   Когда не хочешь быть смешон,
Держися звания, в котором ты рожден.
  Простолюдин со знатью не роднися;
   И если карлой сотворен,
   То в великаны не тянися,
   А помни свой ты чаще рост.

Утыкавши себе павлиным перьем хвост,
Ворона с Павами пошла гулять спесиво
   И думает, что на нее
Родня и прежние приятели ее
   Все заглядятся, как на диво;
   Что Павам всем она сестра,
   И что пришла ее пора
Быть украшением Юнонина двора.
Какой же вышел плод ее высокомерья?
Что Павами она ощипана кругом,
И что, бежав от них, едва не кувырком,
   Не говоря уж о чужом,
На ней и своего осталось мало перья.
Она-было назад к своим; но те совсем
  Заклеванной Вороны не узнали,
   Ворону вдосталь ощипали,
  И кончились ее затеи тем,
   Что от Ворон она отстала,
    А к Павам не пристала.

Я эту басенку вам былью поясню.
Матрене, дочери купецкой, мысль припала,
   Чтоб в знатную войти родню.
  Приданого за ней полмиллиона.
  Вот выдали Матрену за Барона.
Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз
Попреком, что она мещанкой родилась,
А старая за то, что к знатным приплелась:
   И сделалась моя Матрена
    Ни Пава, ни Ворона.

Пестрые овцы

   Лев пестрых не взлюбил овец.
Их просто бы ему перевести не трудно;
  Но это было бы неправосудно —
  Он не на то в лесах носил венец,
Чтоб подданных душить, но им давать расправу;
А видеть пеструю овцу терпенья нет!
Как сбыть их и сберечь свою на свете славу?
    И вот к себе зовет
  Медведя он с Лисою на совет —
   И им за тайну открывает,
Что, видя пеструю овцу, он всякий раз
   Глазами целый день страдает,
И что придет ему совсем лишиться глаз,
И, как такой беде помочь, совсем не знает.
«Всесильный Лев!» — сказал, насупяся, Медведь:
   «На что тут много разговоров?
    Вели без дальних сборов
Овец передушить. Кому о них жалеть?»
Лиса, увидевши, что Лев нахмурил брови,
Смиренно говорит: «О, царь! наш добрый царь!
Ты верно запретишь гнать эту бедну тварь —
   И не прольешь невинной крови.
Осмелюсь я совет иной произнести:
Дай повеленье ты луга им отвести,
   Где б был обильный корм для маток
И где бы поскакать, побегать для ягняток;
А так как в пастухах у нас здесь недостаток,
  То прикажи овец волкам пасти.
   Не знаю, как-то мне сдается,
  Что род их сам собой переведется.
А между тем пускай блаженствуют оне;
И что б ни сделалось, ты будешь в стороне».
Лисицы мнение в совете силу взяло,—
И так удачно в ход пошло, что, наконец,
   Не только пестрых там овец —
    И гладких стало мало.
Какие ж у зверей пошли на это толки?—
Что Лев бы и хорош, да все злодеи волки.

Книга восьмая

Лев состаревшийся

   Могучий Лев, гроза лесов,
  Постигнут старостью, лишился силы:
Нет крепости в когтях, нет острых тех зубов.
  Чем наводил он ужас на врагов,
И самого едва таскают ноги хилы.
    А что всего больней,
Не только он теперь не страшен для зверей,
Но всяк, за старые обиды Льва, в отмщенье,
Наперерыв ему наносит оскорбленье:
То гордый конь его копытом крепким бьет,
    То зубом волк рванет,
   То острым рогом вол боднет.
   Лев бедный в горе толь великом,
Сжав сердце, терпит всё и ждет кончины злой,
   Лишь изъявляя ропот свой
    Глухим и томным рыком.
Как видит, что осел туда ж, натужа грудь,
   Сбирается его лягнуть
И смотрит место лишь, где б было побольнее.
«О, боги!» возопил, стеная, Лев тогда:
  «Чтоб не дожить до этого стыда,
Пошлите лучше мне один конец скорее!
    Как смерть моя ни зла:
Всё легче, чем терпеть обиды от осла».

Лев, серна и лиса