Нора Лофтс - Цветущая, как роза

• Название: Цветущая, как роза
• Автор: Нора Лофтс
• Жанр: Любовные романы

---

- Но Эли, почему вы так думаете? В чем именно Господь не благоволит к нам?

- Он не посылает нам дождя и многое другое, - серьезно ответил Эли.

Мысль моя сделала скачок, и несмотря на все усилия, я почувствовал как мои губы расплываются в улыбке, и рукой прикрыл рот. Никто, кроме меня, не знал, что Эли считает Зион недостаточно богопослушным, потому что у Линды больше нет детей! Это было и смешно, и в то же время настолько ужасающе примитивно, что мне хотелось разразиться хохотом и закричать от ярости. И чтобы отвлечься от этих мыслей, я поспешно переключился на другую тему:

- По поводу распущенности. Я сам ничего подобного не замечал, но прошел слух, будто люди осуждают миссис Райт и Ральфа Свистуна. Так вот, пусть злые языки отсохнут и выпадут. Я точно знаю, что Ральф ходит на мельницу из самых благих побуждений. Он работает там по вечерам, потому что днем занят. И если это распущенность, то жаль, что у нас ее так мало.

Мистер Томас облизнул пересохшие губы.

- Мы тратим время, - начал он, - когда Ральф Свистун вернулся из Салема, он привез мне послание от достопочтенного Альфреда Брэдстрита, в котором тот умоляет сделать все возможное, чтобы наставить на путь истинный общество наше. Именно в этом и состоит наш долг. Имея перед собой блистательный образец самого Салема, мы отклонились бы от нашего предназначения, если бы позволили пустой болтовне, пусть даже очень ученой, отвлечь нас от прямого пути.

- И еще, - добавил Эли. - Если вы так уж не терпите наше общество или, по крайней мере, не можете действовать с нами заодно, мистер Филипп, будет справедливо, если вы покинете свой пост.

Я задумался и медленно произнес:

- К сожалению, я не могу сделать этого. И чтобы всем стала ясна причина, я расскажу то, о чем до сих пор не упоминал. Тот факт, Эли, что ты сегодня находишься здесь, а не батрачишь на чужой земле, что вы, Крей и Пикл, не изгои, преследуемые в Салеме, что вы, мистер Томас, занимаете религиозный пост, все это благодаря одному единственному человеку Натаниэлю Горе. К нашему общему сожалению, он ушел из жизни, не воплотив до конца задуманного. Мистер Горе не одобрял образ жизни в Салеме, которым так восхищается мистер Томас. После смерти Натаниэля Горе я нашел письмо, адресованное мне, в котором он вверяет мне то, что называет своей мечтой о земле, несущей людям радость. Я не взял его с собой, но все, кто умеет читать, могут прийти и ознакомиться с ним в моем доме, и всякий, кто сделает это, найдет там следующие слова: "Мне не по душе Салем. Я не мог бы чувствовать себя там счастливым. И я без особой радости думаю о предстоящем пребывании на святой земле Альфреда Брэдстрита. (Хочу напомнить, что письмо было написано во время нашего морского путешествия). Должно быть что-то среднее между беспутством и мракобесием, между поклонением пороку и тиранией добродетели". Письмо заканчивалось просьбой ко мне найти золотую середину, если это удастся. Именно поэтому я и не собираюсь покидать своего поста в совете и всегда буду противиться тому, что считаю посягательством на личную свободу каждого члена нашего общества.

Последовала еще одна минута неловкого молчания, которую нарушил мистер Томас:

- Мистер Горе был достойным человеком, но он не был Господом Богом.

- Конечно, нет, согласился я. - Он был не ближе к Богу, чем любой из известных мне смертных. И только ради него я пойду вам на уступки. Я вернусь в собрание сам и постараюсь убедить своих домочадцев последовать моему примеру. Я соглашусь на взимание штрафов за сквернословие в общественных местах и появление на улице в пьяном виде. И если появятся случаи распущенного и беспутного поведения, я готов обсудить это с вами. Но думаю, что подношения мистеру Томасу должны быть сугубо добровольными.

- Вы прямо высказали то, что я имел в виду, - подхватил Майк. - Я уж начал было чувствовать себя пропойцей и буду очень осторожен и шагу не ступлю из дому, если хоть каплю в рот возьму, пусть даже кто умирает. А теперь вы меня извините, мне нужно нанести визит миссис Стеглс.

- Я пойду с тобой, - сказал я, обрадовавшись подходящему предлогу улизнуть.

Выйдя на улицу, я обратился к Майку:

- Если ты спешишь, я не буду тебя задерживать. Мне просто хотелось поскорее выйти.

- Я не спешу, - ответил Майк, приноравливаясь к моему шагу. - Я несу бедной женщине кое-что от бессонницы.

Он потряс карманом своего сюртука, откуда донеслось постукивание пилюль в крошечной деревянной коробочке, которую Майк из какого-то устаревшего понятия профессиональной чести, изготавливал, не жалея труда и времени, для каждого больного.

- Знаете, вы не своим делом занялись, - заметил он. - Вы должны были бы стать законником. Очень уж ладно вы говорите.

- О нет, Майк. Мне не хватает выдержки. Я могу вспылить, но как тут не разозлиться, если, к примеру, осуждают то, что делает Ральф?

- Они, наверное, вспоминают Магитабель и Саймона. И, наверняка, в любом селении парочку, да еще и молодую, которая проводит вместе каждый вечер, будут осуждать. Но вся эта остальная чушь, что мы должны приструнить Зион, потому что Бог не дает нам дождя, - это напоминает африканских дикарей. Иногда я думаю, что человечество совсем не движется вперед, что мы идем по кругу, и то что вчера было просто предрассудком, сегодня называется религией.

Свернув с главной дороги к дому Стеглсов, мы увидели, что нас обогнали Пикл и Крейн, направляющиеся к Проходу. При своих длинных ногах и довольно быстрый ходьбе, они могли бы настичь нас гораздо раньше, что натолкнуло меня на мысль о буре негодования, в которую вылилось официальное заседание.

В одном из окошек крошечного деревянного домика Стеглсов мерцала свеча, другое было слабо освещено пламенем очага.

- Я подожду здесь, сейчас довольно тепло, можно устроиться на том пеньке, да и Стеглсам сейчас не до гостей, - сказал я, когда мы дошли до двери и услышали настойчивый, но очень слабый писк младенца.

- Я быстро, - пообещал Майк.

Сложив сюртук и подстелив его на пень, чтобы не испытывать неудобства от зазубрин, оставленных топором Джозефа, я уселся и закурил трубку. Закинув утомленную закованную в железо ногу на другую, я расслабился и почти уже задремал. О собрании я больше не думал. Просто погрузился в грезы, в которых мне виделся Зион через много лет с настоящей дорогой, проложенной к Проходу, с регулярными рейсами экипажей, доставлявших желающих к побережью, с улицами и лавками, бросающимися в глаза разнообразными яркими вывесками.

Вскоре после того, как Майк скрылся в дверях дома, ребенок перестал плакать, и в воздухе повисла напряженная тишина. Внезапно что-то послышалось вдалеке. Я поднял голову и напряг слух. Через некоторое время я смог различить топот лошадиных копыт и подумал, что это Крейн и Пикл, вернувшись домой, обнаружили там нечто, заставившее их оседлать коней и спешно вернуться в деревню. Было темно, и мне не удалось ничего рассмотреть, поэтому на всякий случай я встал и приблизился к калитке дома Джозефа. Лошади поравнялись с домом и замедлили ход. Тут до меня донесся совершенно чужой голос, выкрикнувший: "Слава Богу. Вот и жилище". На этом расстоянии я уже мог увидеть трех лошадей со всадниками, причем тело одного из них было перекинуто через седло.

Сделав шаг им навстречу, я сказал:

- Это селение называется Зион. А вы сами кто и откуда?

- Это ваш дом? Можно войти? У нас на руках умирает человек. Эдвард, помоги снять его, и вы, сэр, пожалуйста. Зилла, оставайся здесь и присмотри за лошадьми.

Незнакомец отдавал приказы четко, быстро и уверенно.

- Минутку, - остановил их я. - Я не уверен, что вы можете тут расположиться. Здесь только хижина из двух комнат, где находится больная женщина и двое маленьких детей. Лучше поедемте в мой дом. Это недалеко. Можно взять ваш фонарь?

- А у вас здесь есть доктор?

- Он сейчас в этом доме.

Я подошел к двери и дернул запор. Майк уже надевал сюртук и успокаивающе наставлял Джозефа:

- Если можешь, корми ребенка сам день-другой. Миссис Картер поможет тебе, у нее много молока.

- Прошу прощенья, - перебил я, - там что-то случилось.

- Никого сюда не пускайте, ради Бога, - сказал Майк. - Она только что задремала. Принеси фонарь, Джозеф, будь добр.

Мы вышли, и Майк плотно прикрыл за собой дверь.

В это время человек, отдававший приказания, и его спутники уже несли раненого к дому.

- Несчастный случай? - лаконично спросил Майк.

- Прострелена грудь. Я сделал все, что мог, но мы должны были мчаться во всю прыть. Что, неужели сюда нельзя?

- Могу осмотреть его в кухне, если не будете шуметь. Там очень больная женщина. Ладно, Джозеф, я взгляну, освободи стол.

Джозеф Стеглс, двигаясь с неуклюжей осторожностью, расчистил место на столе и высоко поднял над головой фонарь. Раненого положили на стол, голова его при этом свесилась, и громкоголосый незнакомец кивком приказал мальчику выйти, а сам, обогнув стол, подложил руку под голову больного. Я тоже вышел вслед за ребенком.