Эмма Дарвин - Тайная алхимия

• Название: Тайная алхимия
• Автор: Эмма Дарвин
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47663-3

Вначале было слово. Старинная книгопечатня незримыми нитями связывает современную женщину-историка с семьей английских аристократов, живших в XV веке во времена Войны Алой и Белой розы.

Предательство и потерянная любовь. Жажда любви и жажда власти. Все это так же актуально теперь, как и века назад.

Все мы лишь игрушки в руках судьбы. И только тайная алхимия любви может подарить надежду.

---

Внезапно я поняла, что он больше не король, а просто мужчина, и даже не мужчина, а еще мальчик, торопливый в своих желаниях, следующий велениям своего тела, совершенно не думающий о последствиях. Я была старше короля лет на пять, я знала одного мужчину, а он знал много женщин. Они, наверное, уступали ему, ослепленные его ростом, улыбкой, золотистой кожей и короной. Но я не уступила ему тогда, в саду, и не уступлю сейчас, ведь годы супружества научили меня тому, чему, похоже, не научили короля годы его холостяцкой жизни, хотя у него и было полно уступчивых женщин: что желание, когда его сдерживаешь, подпитывает само себя и растет.

Если бы я смогла его сдержать…

Он прижал меня к кровати, а я протянула руки к его груди.

— Нет, мой господин, еще нет.

Он остановился так, словно я его ударила, и заморгал.

— Еще нет?

— Нет.

— Но мы не будем мужем и женой до тех пор, пока я вас не… Иза, ты боишься? Ты не девица, но я не буду тебя пугать.

— Нет, я не девица, — ответила я и очень медленно начала расшнуровывать его котту. — И я не боюсь, вот только… я лежу в постели с королем.

— Думай не об этом, а о том, что ты моя королева. И что мы любим друг друга.

Я не могла честно ответить, поэтому вместо ответа поцеловала его, а потом слегка отодвинулась, пробежала одним пальцем по его губе, вниз по подбородку, по горлу и по его теплой широкой груди в проеме котты. Волоски на груди были похожи на самую прекрасную работу золотых дел мастера.

Король потряс головой, словно приходя в себя, и сбросил котту.

В рубашке он был не больше одет, чем я в своем ночном облачении, итак, мы были теперь равны: мужчина и женщина, Адам и Ева.

Когда глаза наши снова встретились, я не отвела взгляда, потом подняла руку и вытащила заколки из волос. Они тяжело рассыпались по моим плечам, пахнув ромашкой. Король схватил локоны обеими руками и зарылся в них лицом, так что они заструились меж его пальцев.

Потом он позволил им упасть и погладил мое лицо, отбросив с него несколько прядей, и поцеловал меня, теперь уже не жадно, но словно в трансе. Он поднял голову и посмотрел на кровать.

— Тебя охраняет Мелузина, — сказал он, увидев гобелены. — Мелузина — дракон, а не змея, у нее крылья и раздвоенный хвост.

— Да. Моя мать заказала это у сестер в Линкольне для… для моего первого брака, чтобы помочь мне разродиться. — Едва произнеся это, я пожалела о своих словах.

— Вы красивы сами по себе, — улыбнулся король. — Но наверное, были еще красивее с большим животом. — Он прижал руку к моему животу. — Если будет на то воля Господня, я дам вам прекрасного принца. Хотел бы я, чтобы ваши предки могли узнать, как они выполнили свою задачу в нас — в этом золотом солнце и серебряной луне, которые должны соединиться в secretum secretorum[56] и принести мир и процветание. Потому что вы моя Госпожа Луна.

— А вы мой Господин Солнце, — конечно же, ответила я.

Это было хорошо сказано: слова прозвенели, словно заклинание в тишине раннего утра, словно чары, которыми я и не подозревала, что владею. Я медленно спустила рубашку с одного плеча, а затем — с другого, так что она упала к моим ногам.

— Так будет честно, — пробормотал он, и тогда я заставила его рубашку соскользнуть с его плеч.

След от раны на шее короля, оставленной клинком меча, был похож на трещину в золоте. Он шагнул назад, чтобы стащить рубашку через голову, потом швырнул одежду на пол. Не успел он снова потянуться ко мне, как я направилась к кровати, повернулась и протянула руку.

Простыни были прохладные и пахли лавандой и горькими яблоками, с помощью которых отдушивали постельное белье.

Король подвел меня к кровати, как придворный, потом лег рядом со мной — он был такой высокий и широкий, что как будто навис надо мной. Его кожа пахла амброй и мускусом.

У меня начала кружиться голова.

Он засмеялся и потянулся ко мне, но медленно, так, что я почувствовала: он сдерживает свое желание, свою силу. Наконец-то его страсть не была простым мальчишеским невежеством.

Я начала двигаться в горячих водах собственного желания и услышала, как он снова засмеялся.

— Видите, моя Мелузина? Вы навели на меня чары, и я подчиняюсь вашей воле. Вы заставили меня быть терпеливым, как алхимик, что разводит огонь, наблюдая и ожидая.

Я потянулась к нему всем телом, теперь я желала его так же, как он желал меня.

Потом мы плыли вместе и порознь, тонули в золоте, а когда я открыла глаза и взглянула поверх его блестящих волос, то увидела Мелузину с широко распахнутыми крыльями, с раздвоенным хвостом.

А потом я ничего уже больше не видела. С громким криком он глубоко вошел в меня, и за одно биение сердца я поняла, что победила и король стал моим — прежде чем сама добралась до тайны тайн.

ГЛАВА 5

Елизавета — Восьмой год царствования короля Эдуарда IV

Когда большая дорога сузилась, приближаясь к Боу-бридж, лошади и вооруженные люди так плотно столпились вокруг, что мой эскорт перемешался с эскортом короля, и я увидела, что Эдуард едет всего лишь в двух футах от меня.

— Моя госпожа! — крикнул он и натянул поводья, чтобы пристроиться рядом со мной. — Надеюсь, с вами все в порядке. Сожалею, что дела столько дней держали меня вдали от вас.

Краешком глаза я видела путаницу наших эскортов, потом, по кивку капитанов, все выстроились в должном порядке.

— Ваше величество! — Я повернулась к королю. — Да, со мной все в порядке, и я счастлива видеть вас в добром здравии. Что же касается дел, этого следовало ожидать — великое событие требует больших приготовлений. — Я немного поколебалась, но мои фрейлины все еще плотно окружали нас, поэтому я лишь сказала: — Да, это великое событие — брак вашей сестры. И все же я знаю, что вам жаль навсегда прощаться с леди Маргаритой.

— Да, — вот и все, что он ответил.

Я подумала о его брате Эдмунде, убитом в семнадцать лет. Но это горе было делом давно минувших дней. Во всяком случае, так сказал король, и я поверила. Конечно, он не мог сильно горевать из-за того, что его сестру отдавали в объятия великого герцога и она уезжала не дальше, чем в Брюгге.

Согласно всем донесениям, Карл Храбрый Бургундский был прекрасным, умным человеком, давно вступившим в годы мудрости. Он даже сделал Эдуарда рыцарем Золотого руна, наградив его самым высшим рыцарским званием, каким мог одарить.

— И все-таки, такой брак во благо Англии, во благо вашей… нашей… сестры не лишает вас причин сожалеть, — сказала я.

— Это верно, — понизил голос король. — Но с Маргаритой не так легко сладить. Думаю, она боится покинуть Англию, когда… — Он огляделся по сторонам, но я уже добралась до моста, и рядом ехали только моя сестра и Мэл, а голоса наши заглушал стук копыт по камням, будивший эхо, и шум реки Лея, прокладывающей путь между быками моста. — Когда мы держим сэра Томаса Кука в Тауэре. Он и Маргарита — давние друзья.

— Может, и так, но Кук — предатель. Арестованные люди назвали его имя так же четко, как имена остальных, помогавших делу Генриха Ланкастера. То, что он гарантировал приданое вашей сестре, — ничто в сравнении с прочим.

— Не всегда легко добиться осуждения, если свидетельства собирались так, как в данном случае, — возразил Эдуард.

Миновало два дня с праздника Тела Христова, и день стоял жаркий и солнечный, но в недрах Белой башни словно было заперто темное облако — в каменной холодной башне, обжигаемой жаром жаровни. Там, должно быть, поскрипывали и стонали механизмы, воняло горящей плотью и дерьмом, а вопящие голоса излагали имена, места, планы предательства. Раздавалось сухое поскрипывание пера, марающего один лист бумаги за другим, тихие голоса требовали сказать еще больше… назвать больше имен, мест, совершить больше предательств — и еще один доклад отсылался Совету. Поздно вечером Совет встречался, и в воскресенье, и в другие дни, хранившиеся в тайне, потому что никто не должен быть знать, как близко мы стояли к открытому восстанию.

— Я бы не хотел, чтобы ее люди принесли в Бургундию историю об отчаянных мерах, принимающихся в Англии, — покачал головой Эдуард. — И не хотел бы омрачать ее счастье страхом того, что ее приданое не будет выплачено, если Кука привлекут к суду. Она знает: я не смогу сам дать ей приданое…

— Но…

— Только до тех пор, пока Маргарита не отплывет. И вот тогда его арестуют. Я уже распорядился. Ваш отец обыщет дом Кука.

Король кивнул на ало-золотое пятно впереди, где ехал Уорик — глаза эскорта Маргариты — вместе с моими братьями Энтони и Эдуардом.

— Мой кузен Уорик тоже получил судейские полномочия.

— Он будет судьей?

— Он кажется достаточно мудрым, чтобы быть судьей на процессе этих парней. — Эдуард приподнял бровь, словно давая мне понять, что его слова следует понимать двояко. — Уж у него-то связей с мятежниками не больше, чем у моего брата Джорджа. И Гастингс будет заседать там, и мэр, чтобы Лондон знал, к чему может привести измена.