Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №44 от 01.11.2011

• Название: Газета "Своими Именами" №44 от 01.11.2011
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См. Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России…" http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

По своему творческому мышлению Захаров — глубоко русский национальный зодчий. Плодотворное воздействие его искусства ощущается в работах А.А. Михайлова, А.И. Мельникова, В.П. Стасова, Н.И. Мартоса, Д.И. Калашникова. Однако наследие большого мастера не только живет в творениях его учеников, но и само по себе является непреходящей ценностью. Он творил в одно время с другим крупным архитектором Воронихиным. Действительно, они работали в несколько разных направлениях, но при этом придали Петербургу свой, совершенно неповторимый облик. Захарова можно поставить в ряд величайших представителей не только русского градостроительства, но и всей отечественной культуры в целом.

А.С. ЛАЗАРЕВ

КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО

СОВЕЩАНИЕ ДЕЯТЕЛЕЙ СОВЕТСКОЙ МУЗЫКИ В ЦК ВКП(б)

(Продолжение. Начало в № 42)

Выступление Т.Н. Хренникова

Жданов. Слово имеет тов. Хренников.

Хренников Т.Н. …Сейчас действительно создалось в музыкальном искусстве некоторое кризисное состояние. Это кризисное состояние предвещалось, предугадывалось, — вернее, ощущалось очень многими музыкальными деятелями и композиторами… Все чувствовали, что кризис нарастает.

Действительно, те четыре-пять имен, которые изо дня в день появлялись в прессе, творчество которых являлось предметом постоянной пропаганды всеми нашими филармониями и концертными организациями и которых я уважаю и ценю за их высокий талант, у которых я многому научился, — эти люди оказались в некоем привилегированном положении: они были совершенно выключены из сферы критики, из сферы воздействия на них общественного мнения. Они превратились в этаких музыкальных сановников, они совершенно были лишены той критической атмосферы, в которой должны выращиваться таланты даже самых крупнейших по дарованию людей. Вспомним историю музыки, — критики, критики доброжелательной, не был лишен даже самый гениальный композитор прошлого, а эти люди очутились вне зоны такого критического воздействия. Ведь у каждого композитора бывают удачные сочинения, бывают неудачные. Но сочинения этих композиторов-сановников, все без разбора, оценивались раболепствующей критикой нашей как сочинения по меньшей мере гениальные. Все их недостатки, неудачи, ошибки не замечались критикой, и молодые композиторы следовали слепо за этими корифеями, часто возводя в догму их ошибки и недостатки…

Возьмем сочинения Шостаковича. К 30-летию Советской власти появилось его небольшое сочинение, составленное из нескольких песен, связанных симфоническими кусками. Такого рода сочинения в большом количестве писались до сих пор, они назывались оркестровыми фантазиями, и они никогда не являлись предметом принципиального рассмотрения, предметом невероятного возбуждения умов и так далее. Надо сказать, что это произведение Шостаковича оказалось неудачным, потому что любимые песни народа, которые были положены в основу сочинения Шостаковича, звучат гораздо хуже у него, чем у авторов этих песен. Например, "Песня о Родине" Дунаевского звучит у Шостаковича гораздо хуже, чем у самого Дунаевского в его оркестровом сопровождении. Но нашлись люди, которые посчитали это произведение Шостаковича изумительным, невероятным!

Наша пресса часто некритически перепечатывала любые высказывания американской критики по поводу нашей музыки, которые там появлялись в чисто рекламных целях. Вспомните, что писали о 7-й симфонии, — что это архигениальное произведение и что Бетховен — щенок по сравнению с Шостаковичем.

…Недавно состоялся концерт последних новинок Прокофьева и Хачатуряна. <…> Сыграли симфонию Прокофьева. У музыкантов создалось довольно единодушное мнение, что первая и вторая части — неудачные, а финал всем понравился. В отношении "Симфонии-поэмы" Хачатуряна сложилось тоже единодушное мнение, что это его новая неудача…

Так что же? — наутро мы читаем в "Правде" под крупным заголовком заметку о новом исполнении произведений Прокофьева и Хачатуряна. Подано это было с большой помпой, будто это произведения невероятного значения, и что концерт прошел с большим успехом. "Правда" печатает под крупным заголовком, сенсационно подает первое исполнение оказавшихся неудачными произведений наших талантливейших мастеров. Это сразу же досадно регламентирует атмосферу критики, которая должна быть создана вокруг только что появившегося нового произведения нашего крупного мастера.

Я вспоминаю сочинение Хачатуряна — виолончельный концерт. Всеми тогда признавалось, что это — неудачное сочинение. В Союзе композиторов было созвано критическое совещание по поводу этого сочинения. Докладчик был назначен. Меня тогда не было в Москве, я рассказываю это со слов моих товарищей. Докладчик выступил, причем, кажется, больше похвалил, чем поругал. Затем спросили, кто хочет выступить в прениях. И не нашлось ни одного человека, который бы выступил с критическими замечаниями по поводу этого концерта. Это может быть только среди самых ненавистных друг другу людей, когда люди заменяют правду, искреннее слово к другу молчанием, каким-то почтительным таинственным молчанием. В кулуарах говорили, что это — неудачное сочинение, а в глаза никто не осмелился Хачатуряну этого сказать, тем более во время заседания в стенах Союза композиторов, в стенах учреждения, которое призвано создавать критическую атмосферу в среде советских композиторов.

Я не говорю уже о том, что когда в газете "Культура и жизнь" была напечатана критическая статья, в небольшой мере затрагивающая 9-ю симфонию Шостаковича, то в это время происходил пленум Союза композиторов и с трибуны выступила музыковед Цытович, которая с возмущением стала говорить, что как смела газета "Культура и жизнь" ругать такое потрясающее, изумительное произведение, как 9-я симфония Шостаковича. Малейшая критика композиторов-формалистов не только в стенах Союза композиторов, но даже в таком авторитетном органе, как газета "Культура и жизнь", критиками типа Цытович принималась в штыки. Считалось крамолой сделать какое-нибудь критическое замечание.

Я все это говорю к тому, что в атмосфере, в жизни нашего Союза композиторов очень неблагополучно, что этот самый институт сановников, который у нас появился, абсолютно противоречит всем принципам искусства, в частности, принципам советского искусства, что атмосфера критики, критики доброжелательной, должна быть самым верным законом развития и существования всякой творческой организации, в том числе нашей организации, в Союзе композиторов, в котором уже давно царит затхлая атмосфера.

Мне кажется, сегодняшнее совещание в Центральном Комитете нашей партии должно положить предел той атмосфере затхлости, чинопочитания, которая существует в нашей организации…

Жданов. Тов. Хренников, Вам не приходилось слышать такого мнения, что если народ не понимает того или иного композитора, то этим смущаться не следует, — пусть себе не понимает, в свое время поймет?

Хренников. Эти разговоры довольно давнишние, это идет от теории самоуспокоения, которую композиторы выдумывают для себя и которая помогает им спокойнее жить.

Жданов. Считают, что если народ не понимает музыки, — это не страшно. Получается, что народ сам по себе, а композитор сам по себе. Две параллели, которые и не сойдутся, как всякие параллели. Бывает так?

Хренников. Конечно, бывает. Вот все, что я хотел сказать.

Из выступления И.В. Нестьева

…Особенно резкая критика адресуется новой, советской симфонической музыке, причем критикуют часто даже квалифицированные слушатели, имеющие уже опыт и вкус к восприятию сложных симфонических произведений. Мы получаем, например, такого рода письма: "Почему я с такой радостью слушаю музыку Чайковского, Грига, Шопена, Бородина, Рахманинова и почему, слушая музыку некоторых советских композиторов, я не только не ощущаю радости, но даже не могу понять ее смысла?"

Один демобилизованный офицер написал такое письмо: "Я был на войне, три раза ранен и контужен, но никогда не испытывал такого нервного и физического раздражения, как при слушании по радио некоторых советских симфоний".

Возникает вопрос: для кого же пишутся эти сочинения, для чего трудятся оркестры, печатаются партитуры, производятся дорогостоящие звукозаписи, если даже интеллигент, приученный к слушанию симфонической музыки, не в состоянии ее понять? <…>

Я не буду приводить многих фактов, которые свидетельствуют о том, как в наших руководящих музыкальных учреждениях не любят критики. Комитет по делам искусств и руководитель его тов. Храпченко предпочитают не нарушать "тишь да гладь", царящую на музыкальном фронте.

Из выступления В.М. Городинского