Михаил Салтыков-Щедрин - Том 6. Статьи 1863-1864

• Название: Том 6. Статьи 1863-1864
• Автор: Михаил Салтыков-Щедрин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1968

Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.

В шестой том настоящего издания входят публицистические произведения Салтыкова 1863–1864 гг.: хроникальное обозрение «Наша общественная жизнь»; тематически примыкающие к этому циклу статьи и очерки «Современные призраки», «Как кому угодно», «В деревне»; материалы журнальной полемики Салтыкова с «Русским словом» и «Эпохой».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Не имея возможности из-за сложившихся внутриредакционных отношений ответить статьей на памфлет Достоевского «Щедродаров», Салтыков пишет «Заметку», предназначенную для августовской книжки, но также и по тем же причинам не появившуюся в «Современнике». В течение осени и зимы 1864 г. Салтыков, намереваясь продолжать полемику, написал еще несколько статей, но ни одна из них не увидела света при его жизни («Гг. „Семейству M. M. Достоевского”, издающему журнал, Эпоха”», «Журнальный ад», «Но если уж пошла речь об стихах…», «Литературные кусты», «О добродетелях и недостатках…», «Петербургские театры. Наяда и рыбак»). Эти статьи и по содержанию, и по разнообразию стилистических средств представляют блестящие образцы творчества Салтыкова-полемиста. Емкий сатирический образ «Девушкина, сидящего в сатанах» — в статье «Журнальный ад» — как символ противоестественного соединения гуманистической темы маленького человека с философией «подполья» рисуется на фоне кромешного ада современной журналистики. В «Литературных кустах» Салтыков подробно разъясняет почвенникам, что с теоретической точки зрения их программные заявления есть «полное оскорбление здравого смысла», а в рецензии «О добродетелях и недостатках…» (т. 5 наст. изд.) прозрачно намекает, что «нестроптивая» «стрижиная» литература выгодна охранителям порядка и относится к числу «непредосудительных ремесел», так же как и «балет». Сравнение почвеннической философии с балетом, начатое еще в «Современных призраках», развернуто в статье «Петербургские театры» (см. т. 5 наст. изд.). На основе этого уподобления Салтыков создает программу «балета» «Мнимые враги, или Ври и не опасайся!», где «Эпохино семейство» стрижей ищет покровительства у Давилова (олицетворение консервативной силы) и у Хлестакова (олицетворение либерализма).

Хотя журнальная борьба между Салтыковым и Достоевским прервалась в 1864 г., внутренние полемические связи между многими темами их творчества продолжались и позднее (см.: С. С. Борщевский. Щедрин и Достоевский, М. 1956, а также прим. к рецензии Салтыкова на роман Омулевского «Светлов, его взгляды, характер и деятельность», т. 9 наст. изд.; литературу о «расколе в нигилистах» см. на стр. 640–641 наст. тома).

Неизвестному корреспонденту*

При жизни Салтыкова напечатано не было. Впервые — ЛН, т. 11–12, М. 1933, стр. 113–114.

Сохранилась чистая корректура статьи (ИРЛИ). Подпись: Хроникер «Современника».

Ответ на нападки «неизвестного корреспондента» (письмо которого не сохранилось или не разыскано) по поводу январской хроники «Нашей общественной жизни» за 1864 г., по-видимому, предназначался для февральской книжки «Современника», однако там не появился. Работа над письмом «Неизвестному корреспонденту» поэтому может быть датирована второй половиной февраля — началом марта 1864 г. (ценз. разр. январской книжки «Современника» — 8 января и 10 февраля; февральской книжки — 9 марта).

Более подробно, с буквальным повторением нескольких слов, Салтыков ответил неизвестному корреспонденту в мартовской хронике «Нашей общественной жизни» за 1864 г. в разделе «Вислоухие и юродствующие» (см. стр. 326 наст. тома).

Литературные мелочи*

Впервые — С, 1864, № 5, отд. «Современное обозрение», стр. 1-26 (ценз. разр. — 14 мая и 10 июня). Без подписи.

Сохранились: 1) вторая чистая корректура первой редакции статьи под названием «Наши литературные мелочи», набранная 29 апреля и адресованная А. Н. Пыпину (еще без «драматической были» «Стрижи»); 2) отдельная корректура входящей в «Литературные мелочи» «драматической были» «Стрижи», без каких-либо помет, набранная где-то между 29 апреля и 15 мая и дающая первую редакцию «Стрижей»; 3) вторая чистая корректура окончательной редакции, с включением «Стрижей», набранная 15 мая и адресованная А. Н. Пыпину (все в ИРЛИ).

Печатается по тексту «Современника» с устранением цензурных купюр.

«Литературные мелочи» находятся в прямой связи с написанной для апрельского номера и не увидевшей света хроникой «Наша общественная жизнь» (собственно, со второй ее частью, начинающейся словами «Археологи свидетельствуют…»).

Убедившись в том, что апрельская хроника не будет напечатана, Салтыков перенес часть ее текста в новую статью «Наши литературные мелочи», название которой, возможно, должно было указывать на связь с циклом «Наша общественная жизнь» (от слов: «Вот, например, что повествует в 16 № «Дня» г. Касьянов…» до слов: «…а это явление любопытное…» — стр. 353, строка 23 — стр. 361, строка 25). Для окончательной редакции, озаглавленной «Литературные мелочи», текст «Наших литературных мелочей» был серьезно переработан и дополнен, в частности заново была написана «драматическая быль» «Стрижи». Со следующей июньской книжки «Современника» название «Литературные мелочи» было присвоено целому циклу критико-публицистических статей, автором которых был, однако, уже не Салтыков, а Антонович.

В корректуре «Наших литературных мелочей» имеется целый раздел статьи, посвященный Зайцеву-Кроличкову и не вошедший в журнальную публикацию (после «Грустно», стр. 483, строка 3). По-видимому, он был исключен по совету или настоянию редакции «Современника». Приводим этот текст:

Я мог бы многое сказать здесь о философе Кроличкове, но умалчиваю об этом только потому, что он Кроличков, а не Зайцев. Будь он мало-мальски Зайцевым, я, наверное, почтил бы его. Я рассказал бы о том, какие легенды сопровождают его рождение, о том, как он, еще припадая к сосцам своей матери, уже возмущался своею несамостоятельностью, о том, как он, начитавшись Молешотта, пожирал головки зажигательных спичек, в чаянии, что будет от того умнее, о том, как он рассуждал с публицистом Благомрачновым, где им следует говеть, о том, наконец, как он, посетив некоторый благопристойный дом, явился туда во фраке, позабыв надеть панталоны, и т. д. и т. д. Но повторяю: я умолчу об этом, потому что я милосерд.

Однако не могу скрыть: Кроличков занимает меня. Это своего рода тип. Тип, правда, мизерный и ничего не доказывающий, но во всяком случае тип. Есть множество людей, которые положительно только бременят землю своим по ней шатанием, но опытный общественный физиолог не должен пренебрегать и ими в своих исследованиях, ибо они представляют собою те самые уродливости, которые свойственны именно такому, а не другому общественному строю.

И до такой степени отчетливо и ясно восстает этот тип передо мной, что много мне нужно над собой власти, чтобы преодолеть желание изобразить его. И уверяю вас, что это был бы совсем не гимназист Горобец или прогрессист кадетик из «Взбаламученного моря», нет, это был бы человек в полной мере и совершенно искренно убежденный, что употребление в пищу зажигательных спичек удвоит его умственные способности.

Когда-нибудь, впрочем, я предоставлю себе заняться этим типом в полное своеудовольствие, когда? — это другой вопрос, разрешение которого будет зависеть от времени и от степени досуга, которым я буду обладать.

Также, нужно думать, по совету или настоянию редакции «Современника» было исключено следующее место, имевшееся в корректуре «Стрижей» (после: «(Занавес опускается)», стр. 494, строка 36):

В одном из следующих номеров «Современника», БЫТЬ МОЖЕТ, будет напечатана:

Беседа философа Кроличкова с пустыней,

или

Мальчик, у которого фосфор не в голове, а на голове

Драма-симфония.

Что такое дрянь? — В рассуждении о дрянных людях можно усмотреть полемическим ответ Салтыкова на выступление героя «Записок из подполья» против автора очерка «Как кому угодно», который назван поклонником «гадчайшей и бесспорной дряни», то есть прежде всего идей Фурье о гармонии страстей (см. прим. на стр. 683). Салтыков же переадресовал этот упрек самим почвенникам с их литературным органом, созданным для «фильтрации чепухи». В статье «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» Достоевский заявил, что полемический смысл этой части памфлета Салтыкова непонятен: «Ну скажите, в чем тут идея: что не одно то дрянь, что валяется на скотном дворе, а есть и люди дрянь. Но кто же этого не знал?» (Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. 13, стр. 338).

…со слов некоего г. Краснова… — В корректуре этот текст был обширнее:

…со слов г. Краснова стремления к обособлению Земли Войска Донского от империи приписываются уже не каким-нибудь честным доброхотам, занимающимся печатанием азбук на местных наречиях, а — страшно вымолвить — самому войсковому начальству! Понятно, сколько нужно иметь проницательности и прозорливой уверенности, чтобы формулировать такое смелое обвинение!