Александр Великанов - Степные хищники

• Название: Степные хищники
• Автор: Александр Великанов
• Издательство: Горьковское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1960

Роман о людях, попавших в водоворот гражданской войны. Описывается зарождение, развитие и разгром банд Сапожкова, Серова, Вакулина, Попова и Маруси в Саратовской Губернии в период с лета 1920 года до весны 1921 года.

---

— Что-то непохоже, чтобы у Макарихина можно было отнять, — заметил Масляков.

— Макарихин — парень-хват, — подтвердил Сапожков.

— Ну, не отнял, а пришли к соглашению, от этого дело не меняется, — чуть-чуть смутился Зубарев. — Закуски бы да стаканчик.

— Пашка! — крикнул Сапожков. — Спроворь огурцов, капусты и дай воды!

Адъютант загремел шпорами и через несколько минут на столе появилась закуска. Зубарев взялся разливать.

— Ну, — начал Сапожков, протягивая руку к стаканчику, но в это время задребезжали оконные стекла: стоявшая неподалеку дивизионная батарея открыла огонь.

— С кем это Землянский воюет? — проворчал Сапожков, беря трубку полевого телефона. — Алло! Землянский! — вызвал он командира батареи. — В чем дело?

Выслушав ответ, Сапожков нахмурился:

— Подошли большевистские отряды из Оренбурга и Самары, к ним присоединились рабочие депо. В Бузулуке идет бой. Командиров бригад прошу быть на местах!

Коренастый, подобранный Серов ловким движением набросил портупею, надел кубанку и, выплеснув спирт в цветочный горшок, направился к выходу. Зубарев, поспешно опрокинув стаканчик в рот, рассовывал бутылки по карманам.

— В кои-то веки собрались и не пришлось выпить!

Оставшись один, Сапожков провел рукой по лицу, оглянувшись, взял стаканчик со спиртом, но, видимо раздумав, поставил его на стол и отошел. Постоял у телефона, посмотрел в окно, побарабанил пальцами по головке шпингалета и, наконец, решился:

— А-а, один черт!

Залпом опорожнив стаканчик, он налил из фляжки воды и запил, переведя дух, потянулся за закуской. Глаза начдива стали блестящими, движения — уверенными, на лбу разгладились морщины. Одного за другим вызывал он командиров к телефону, спрашивал, отдавал приказания, а когда положение в Бузулуке стало критическим, велел подать лошадей и выехал на место боя.

На бузулукских улицах ни души, окна занавешаны, где есть ставни, закрыты наглухо железными болтами. Жители попрятались в погреба, по подпольям, ждут, когда кончится стрельба. В тишине щелкают подковы по булыжной мостовой, да изредка в голубом небе просвистит шальная пуля. Перехлест винтовочных выстрелов слышится ближе к вокзалу, у паровозного депо. Сапожков направился туда. Не доезжая площади, в переулке, слез с коня и пошел вперед. Звеня шпорами, бряцая шашками, за ним двинулась охрана — десяток кавалеристов из «черной сотни». Пригибаясь, подбежал командир эскадрона и коротко доложил обстановку. Перед его эскадроном — рабочие депо. Из каменной будки, что стоит отдельно, они обстреливают площадь. При попытке выбить их эскадрон потерял двух убитыми и пятерых ранеными.

Сапожков слушал и морщился, а когда командир эскадрона умолк, отрывисто бросил:

— Приготовьте людей к атаке! Ударим по будке разом всеми взводами.

Через несколько минут на площадь с истошным «Ура-а!» из-за построек, из-за заборов высыпали сапожковцы, из переулка вылетели конные. Впереди, размахивая шашкой, скакал Сапожков.

— Ура-а!

Из будки загремели выстрелы. Срезанная пулей, ощерив зубы, кувыркнулась на мостовую лошадь адъютанта Пашки, сам он прокатился по земле, разбил в кровь лицо, вскочив на ноги, очумело огляделся вокруг и бросился бежать следом за Сапожковым. В кирпичной будке уже хозяйничали сапожковцы. Оборонявшая будку горстка рабочих была перебита, один, тяжело раненный в грудь, глухо стонал в углу. Алая кровь пузырилась на мертвенно синих губах.

— Вот и всё! — торжествуя, произнес Сапожков. Он был доволен, потому что хорошо знал, что такие атаки создают ему авторитет. Сапожков не упускал случая блеснуть отвагой, производящей несомненный эффект. Впрочем, он — на самом деле был храбр и к тому же умел владеть собой. На его бледном, слегка тронутым оспой лице, всегда чисто выбритом, еще никому, даже Пашке, не удалось видеть испуг, растерянность, замешательство. Только в гневе черты лица искажались. Сердясь, Сапожков волновался так, что губы прыгали, а речь становилась косноязычной.

— Вот и всё! — повторил начдив и повернул голову, прислушиваясь. Сзади в тылу яростно трещали винтовочные выстрелы и строчили пулеметы.

— Похоже на то, что бригаду Зубарева потеснили, — сказал Сапожков командиру эскадрона. — Тогда и нам здесь делать нечего. Отходим к западной окраине города!

17 июля совместными действиями Оренбургского отряда и 489-го батальона ВОХР мятежники были выбиты из Бузулука. Они пытались было занять Гостевку и пойти на Самару, но были отбиты самарскими коммунистическими отрядами и покатились на юг — на Черниговку, Перелюб, Таловую, учитывая, что там значительных частей Красной Армии не было.

Глава пятая АРМИЯ „ПРАВДЫ"

По пыльным заволжским дорогам потянулись тачанки, телеги, рыдваны. Подводчиками — старики, бабы, подростки. Понуро опустив головы, бредут под жарким июльским солнцем усталые, полуголодные лошади; на конских шеях и впалых боках, как мыло, пенится пот, седыми хлопьями падает с постромок. Над острыми хребтинами животных кружатся жирные слепни. Тянется вдаль степная дорога. Миражной дымкой струится накаленный воздух. Висит поднятая колесами и ногами пыль.

На подводах — братва в пропотевших грязных гимнастерках, с загорелыми, дочерна заросшими щетиной лицами. На лицах — тупое безразличие, скука-зануда дальней дороги. Говорить — язык не ворочается, смотреть не на что, спать — мухи не дают.

Толстыми, серо-пестрыми гадюками ползли по степи сапожковские обозы.

Сам Сапожков ехал веселый. Поражение под Бузулуком и у Погромной не огорчило его. Наоборот, поход поставил вещи на свои места. Восстание против Советов стало фактом, и тот, кто сейчас идет в рядах, тот, кто стрелял в Бузулуке в красноармейцев и рабочих, это свой, проверенный человек, единомышленник. Уход из Бузулука ничего не значит: впереди Самарская губерния, Уральская область, казачество и крестьянство которых пополнят ряды восставших. Забурлит народ и в соседней Саратовской губернии, а там, глядишь, пламя пожара охватит всю Россию.

Чтобы понять движение Сапожкова и действия преследовавших его коммунистических отрядов в этот начальный период мятежа, лучше всего представить себе два шара, катящиеся один за другим по горизонтальному желобу. Черный (сапожковцы) впереди, красный сзади. Чтобы разбить черный, красному следовало двигаться во много раз быстрее, обладать большей массой и быть твердым, чтобы самому не расколоться. Коммунистические отряды превосходили сапожковцев в твердости (политико-моральное состояние), но передвигались крайне медленно, — на обывательских подводах быстро не поскачешь. Кроме того, в этот начальный период мятежа командование не имело в Заволжье больших сил. Красная Армия сражалась на Польском фронте, а немногие части, дислоцировавшиеся в Поволжье, были раздроблены на продотряды и разбросаны по селам и деревням. Следовательно, командиры отрядов и групп не могли навязать мятежникам свою волю, загнать их в неблагоприятные для них районы, расколоть на части и уничтожить поодиночке. Шары катились один за другим. Иногда передний по какой-либо причине замедлял движение, и задний тогда ударял по нему. От удара скорость переднего возрастала, а задний, потеряв часть энергии, на время отставал.

Именно по такой схеме разыгрался 25 июля бой в районе станицы Таловой. Шедшие за Сапожковым самарские и оренбургские коммунистические отряды нагнали противника и завязали перестрелку, продолжавшуюся несколько часов. Затем Сапожков продолжал задуманное движение на Озинки — Новоузенск, а Серов с полком Усова направился к Уральску, намереваясь взять город и превратить его в базу для формирования новых мятежных частей.

Уральск! Не всегда ты был оплотом реакции. Много и славных страниц в твоей четырехсотлетней истории. Сыны твои вольно гуляли со Степаном Разиным. В памятные 1773–1775 годы ты привечал вожака крестьянского восстания Емельяна Ивановича Пугачева, твои станицы верой и правдой служили ему. Крепко любили казаки свободу и жестоко поплатились за это. Утеряв же блага земные, со временем соблазнились подачками, поблажками, сломили в себе непокорный дух и стали верными царскими слугами.[17]

Долга степная дорога, немало думок передумаешь, пока солнце околесит по небу положенный на день путь. Смутно на душе у Василия Серова. Когда человек видит ясно цель и верит в успех, тогда все просто, все возможно, все легко. А если не видишь и не веришь, — тогда как? Вон у Сапожкова все, как на ладошке: первое — разогнать коммунию; второе — из Самарской, Саратовской губерний, из Уральской области слепить мужичье царство, в котором главной фигурой будет самостоятельный крестьянин; третье — сесть самому править тем государством.