Тамара Лихоталь - Здравствуй, сосед!

• Название: Здравствуй, сосед!
• Автор: Тамара Лихоталь
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1977

Повесть о детях, юных любителях археологии, о современной жизни Новгорода и его далеком прошлом, современные дети словно преодолевают грань времени и входят в увлекательный мир прошлого.

---

Голуби в своём теремке доклёвывали пшено. Наверное, Ждан бросил им. Открыть бы сейчас дверцу, выпустить на волю птиц и смотреть, как в синем небе будет кружить голубиная стая… Хорошо бы, да нельзя. Отец узнает, рассердится. Дело ли — с утра пораньше гонять голубей?

Вишена, конечно, ещё бы полюбовался на голубей, но тут воротилась мать. Вишена мигом спрыгнул с лесенки. Подбежал к кадке, ополоснул лицо, утёрся висевшим на колышке расшитым полотенцем и побежал в дом. На столе уже стояла приготовленная матерью еда: корчажка молока и нарезанный крупными ломтями хлеб — мягкий, пахучий, только что испечённый. Хлеб — он всего вкуснее свежий. Ещё горячие караваи возвышаются на лавке, прикрытые чистым полотенцем. Потом мать уберёт хлеб в короб. И будет он там лежать, черствея, пока не подберут его весь до куска. Вишена обычно ждёт не дождётся дня, когда будут печь хлеб, а мать напечёт и вздыхает: свежего-то больше съедят, чем чёрствого.

Мать поторапливала:

— Опоздаешь на ученье!

Вишена быстро покончил с едой, надел чистую рубаху, привязал к поясу чехольчик с писалом, взял доску для письма и сбежал с крылечка.

Несмотря на ранний час, улица Добрыни уже проснулась. Над избами вились дымы. Перекликались голосистые петухи, лаяли собаки. Из чистенького домика, стоявшего на другой стороне улицы, вышел отец Алёны, кузнец Фома. Вишена поклонился ему и хотел было спросить про Алёну, но раздумал. И так ясно, что. Алёна давно уже ушла. Она никогда не опаздывает в школу. Фома кивнул Вишене и зашагал неторопливыми широкими шагами. Обычно он уходит ещё раньше и возвращается домой только к вечеру. Даже обедать не приходит. Кузня его находится далеко — за городским валом. Не нашагаешься туда-обратно.

Вишена бежал по улице, и отцовские сапоги громко бухали по бревенчатой мостовой. Возле усадьбы боярина Ратибора он замедлил шаги. Заглянул в щель между досками высокого забора. На просторном боярском дворе полным ходом шла работа. Работал, конечно, не сам боярин. Конюхи старательно чистили коней. Маленькая горбатая ключница, размахивая руками, что-то кричала сердитым голосом женщинам, таскавшим муку и овощи из амбара на кухню. Вишена посмотрел на высокое крыльцо боярского терема — может, Борис сейчас выйдет. Но Борис, как и Алёна, наверное, уже ушёл со своим холопом. Бориса утром в школу провожает холоп. А в полдень приходит забирать его домой. Вишена двинулся дальше. В это время отворились ворота, и с боярского двора вышли, неся большую плетеную корзину, горшечник Данила с сыном Глебом, приятелем Вишены. В другой руке у Данилы была лопата. Наверное, идут на берег Волхова — копать глину. Вишена поздоровался. Данила кивнул головой, а Глеб помахал рукой и завистливо посмотрел вслед Вишене.

Вишена быстро добежал до лавки Власия, где улица Добрыни пересекалась с Проезжей. Улица Добрыни дальше вела вниз к Волхову. Но Вишене нужно было не на Волхов, а в детинец. Вот уже видны его высокие бревенчатые стены с надворотными башнями. А за ними возвышаются купола Софийского собора.

Вишене кажется, что это стоят великаны волоты в шлемах. Пятеро — в простых, а шестой, словно князь, — в золотом. Потому что только один купол Софийского храма позолочен, а пять остальных покрыты свинцовыми плитами — тёмными, как вода в Волхове. А про волотов рассказывают старые люди, будто и в самом деле в давние времена жило в Новгороде такое племя богатырей-великанов. И поле, что простирается за городским валом, до сих пор называют Волотовым полем.

На Проезжей улице всегда людно. Толпами движутся богомольцы. Шагают, громко переговариваясь на непонятном языке, иноземцы — купцы и корабельщики. Приплыли с товарами на торг, всё распродали и теперь идут поглядеть на Софию, слух о которой дошёл и до их далёких земель.

Вишена свернул с мощёной дороги и по тропинке, вьющейся между зарослями бузины и черёмухи, побежал к небольшому бревенчатому домику, где размещалась школа. Ещё издали он увидел Бориса. Расстегнув отороченный мехом красный кафтанчик и сдвинув на затылок круглую бархатную шапку, Борис гонялся за юрким Васильком. Борис на ходу размахивал руками, будто закидывал аркан, а Василёк скакал, брыкая ногами и вскидывая голову.

— Чур, я конь! — закричал Вишена, подбегая к ним.

Но поиграть им не пришлось. В конце дубовой аллеи показался высокий худой монах в чёрной рясе.

— Отец Илларион! — крикнул кто-то из ребят, и, разом бросив играть, мальчишки и девчонки побежали навстречу учителю.

Проворный Василёк подбежал первым и, поздоровавшись, взял из рук учителя пачку берёстовых листков. Зато Вишене досталась книга. Прежде, чем взять её от учителя, Вишена поднял вверх руки, показывая, что они чисто вымыты. Вслед за отцом Илларионом ребята вошли в домик.

Когда все расселись на скамьях вокруг большого дубового стола, отец Илларион опустился на скамью и раскрыл книгу.

«Будет читать!» — обрадовался Вишена. Больше всего любит он, когда учитель читает или рассказывает разные удивительные истории. Однажды прочитал им отец Илларион про юношу. По приказу злого царя этого юношу бросили на съедение львам. Никому из ребят никогда не приходилось видеть живого льва. Даже в Зверином монастыре нет такого зверя. Там, правда, и монастыря никакого нет — дремучий лес, болота с замшелыми кочками да ещё избушка, в которой живут княжеские ловчие. Туда ездит на охоту сам князь со своими приближёнными боярами. Свалят лося или затравят волка. А иной раз и живьём возьмут зверя или звериных детёнышей. Посадят в клетку. Там и живут они под присмотром ловчих на потеху князю и его гостям. Поэтому и прозвали те места Звериным монастырём. Как раз на опушке этого леса стоит кузня Алёниного отца Фомы. Вишена не раз ходил туда вместе с Алёной. Видел и князя с другими охотниками, скакавших в лес на быстрых конях с копьями и рогатинами, со сворой лающих псов. Видел и зверей в княжеском зверинце — и медведя, и волка, и лису. А льва не видел.

«Львы очень лютые звери», — сказал отец Илларион, когда читал им про того юношу.

«Лютее волка?» — спрашивали ребята.

«Лютее, — отвечал отец Илларион. — От одного его рыка можно упасть замертво. А на вид он до того велик и страшен…»

«Больше медведя?» — шёпотом спросил кто-то из ребят.

«Больше, больше!» — отвечал отец Илларион.

«Больше коня?»

«Больше быка?» — спрашивали мальчишки. А девчонки визжали от страха и крестились.

Но боялись они зря. Львы не тронули юношу и даже стали ему верно служить.

«Этот юноша был святой», — сказал отец Илларион.

Вишена хотел было спросить его, что это значит — святой. Но отец Илларион стал уже рассказывать про другого юношу — ещё более удивительную историю. Его бросили в раскалённую печь, но он не сгорел, а вышел из огня живым и невредимым. И Вишена подумал, что святые — это, наверное, волшебники, такие же, как и те, про которых рассказывается в сказках. Одно время он даже решил стать святым. Плохо ли уметь творить всякие чудеса! Но потом учитель сказал, что святые всё время молятся и постятся. Один из них и вовсе ничего не ел, кроме лесных ягод и акрид. Акриды — это кузнечики, объяснил ребятам отец Илларион. И тогда Вишена раздумал становиться святым. Он не любит ни молитвы читать, ни поститься. А уж есть кузнечиков ни за что не станет!

Сегодня учитель читал о смелом воине Фёдоре и змие с огненной пастью. Свирепое чудище потребовало от жителей одного города, чтобы они выдавали ему на съедение каждый раз двенадцать девиц. Горько плакали отцы и матери несчастных. Услыхал про их беду молодой юноша по имени Фёдор. Взял своё острое копьё, вскочил на верного коня…

Вишена, конечно, рад, что Фёдор победил змия. Жаль только, что всё так быстро кончилось. Вишена готов слушать и слушать до самого вечера. Ребята, тихо сидевшие, пока учитель читал, словно очнулись, завозились, зашумели.

— Я бы тоже так его, копьём — раз, мечом — два! — размахивает руками Борис.

— А он бы тебя тоже — раз — и в огненную пасть! — Василёк скалит зубы и тянет к Борису скрюченные пальцы, будто когти.

— Тише, дети! — говорит учитель. — Вот посмотрите. — И показывает книгу.

Все разом вскакивают, потому что каждому хочется поскорей увидеть. До чего же красивая книга!

Будто маленькие ворота, раскрываются серебряные створки. На золотистом листе пергамента под заглавной строкой, написанной красной краской, чёрными рядами, будто войско, стоят ровные, чёткие буквы. А по краям — картинки.

— Молодой юноша — это и есть Фёдор, — показывает учитель.

И чудище тут же нарисовано. И правда страшное. Змеиная его спина, будто кольчужной бронёй, покрыта чешуёй с острыми шипами. Из разверзстой пасти — то ли пламя бьёт, то ли высунулся кроваво-красный язык…

Учитель закрыл книгу. Затворились маленькие серебряные ворота, за которыми, будто в сказочном тереме, остались и храбрый воин Фёдор и спасённая им девица, и поверженное чудище.