Андрей Грунтовский - Разговор в письмах о материке Россия

• Название: Разговор в письмах о материке Россия
• Автор: Андрей Грунтовский
• Издательство: Журнал "Москва" № 9
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 0131-2332

---

Из инобытия. Из «прежде всех век» нетварного мира логосов. Другого научного объяснения видимого бытия нет. Детерминированный, редукционный мир невозможен. Откуда «большой взрыв», откуда самозарождение жизни, откуда человек и т. д.? Бытие вообще немыслимо без инобытия. И об этом мы писали не раз. А здесь, собственно, об образовании этносов, языков, об этногенезе…

Что говорит современная наука? Да, Адам был — все мы произошли от одной пары особей. Да, был один язык. Древняя языковая общность (ностратическая) вдруг распалась на языковые семейства, в том числе индоарийское, а языковые семейства — на языки… В течение одного ли поколения или нескольких — не знаем, но в исторических рамках — почти мгновенно. Современники восприняли это как чудо, что и отразилось в притче о вавилонском столпотворении. Около шести тысяч лет назад. Все это, в общем, подтверждают лингвистика и фольклористика. Да, где-то в четвертом тысячелетии до Р.Х. появились протославянский, протогреческий, протогерманский… языки. И именно скачкообразно. «Мутация», если хотите, а если правильнее, то — творение. Ибо логосы соответствующих языков (в обоих смыслах — с ударением и на «ы», и на «о») имели место реализоваться, претвориться в жизнь. То есть если есть потенциальная возможность реализоваться той или иной языковой системе, то и есть шанс ей реализоваться. А системы не параллельные (ну, как яйцекладущие и живородящие: либо-либо…), не совместимые даже. Какие-то общие корни (в языковом смысле) есть — чтобы помнили об Адаме, а сами системы различны. «Генетические коды» — то есть на самом деле логосы — различны. К примеру, в славянских языках словообразование весьма многоразлично: приставки, суффиксы, окончания, падежи, роды и проч.; одно из следствий — многообразие рифм. В европейских языках словообразование на порядок беднее. Рифма, в частности, редкость. Ударения в славянских словах подвижны, слоги весьма отличаются в длительности — типично тоническое и силлабо-тоническое стихосложение. В европейских языках ударения более фиксированы — развивается силлабическое стихосложение. В европейских языках пять гласных, в славянских — десять. Для Европы (около 50 языков) везде сгодился латинский алфавит (24–26 букв), для славян потребовалось создать специальный алфавит (от 33 до 43 букв — самый большой из алфавитов) и т. д. и т. п. Различий, подчеркивающих неэволюционное происхождение языков, более чем достаточно. Причем, заметим побочно, нет молодых и старых языков, наций, культур. Это неверно. Все культуры — братья-ровесники, только вот не близнецы. Молодыми и старыми являются государства. Культурогенез протекает с разными скоростями — по обстоятельствам…

Более того, не просто отличаемся мы от соседей особенностями языковой системы, но и различно наше фольклорное наследие, наследие этнографическое, обрядовость, орнамент и т. п., причем различия иногда полярные. Русские не европейцы, не азиаты и не «евразийцы», наконец. Они — русские. И это не результат эволюции.

Итак, «прежде всех век рожденные» логосы народов предопределяют не только языковые и фольклорноэтнографические различия, но также различия ментальностей и, еще глубже, духа, народного духа. Ведь все остальные различия — следствия. Так, например, в фольклоре. Индоарийские мифы для нас едины, но поскольку дух различается, то есть и мотивировки, и действия героев мифа, сам смысл их деятельности различен, то в итоге получаются разные миры, разный космос: эпос славянский, индусский, греческий, немецкий… А сюжеты те же…

Внутри фольклорных текстов (а иначе наблюдать за деятельностью духа в догшсьменную эпоху невозможно) наблюдаются не эволюционные процессы, а вариативные[4]. О том, что такое вариативность, говорилось не раз. Важно повторить, что вариативность — это основное свойство существования фольклорного текста, но его мы (в отличие от фольклористов-материалистов) не можем рассматривать отдельно от носителей традиции. Текст, конечно, можно записать в экспедиции и увезти, и положить в фонд — то есть оторвать от носителя традиционной культуры. Но тогда текст умрет, утратит вариативность, перестанет жить — взаимодействовать с бытием и инобытием. А в этом взаимодействии и смысл его существования. Слово — фольклорный текст — есть видимое проявление части логоса народа и вне своего традиционного существования таковым не является. Текст «старины», например, варьируется сказителем каждый раз при исполнении, обрядовый фольклор, этнографические детали, быт и прочее варьируются от села к селу, более скачкообразно изменяются на границах традиций (областей), но принципиально видоизменяются при переходе на территорию иных этносов. То же можно сказать и о ментальности, то есть о национальном характере.

Итак, сколько лет русскому фольклору? Ответ очень простой: около шести тысяч (то есть от смешения языков по Писанию). Понятно, то был протославянский, а не собственно русский фольклор, но он уже имел все те принципиальные отличия от своих братьев, каковые и предопределили его дальнейшее вариативное развитие (не эволюцию!). Уже тогда были проявлены принципиальные различия в ментальности носителей соответствующих традиций. То есть народы, языки уже разграничились. Ибо каждый текст (в совокупности со своими носителями, нельзя их разъять) есть не просто определенная традиция, но и определенная поэтика, мифология, богословие, вообще определенное видение мира. Особая реализация непроявленного логоса народа. Сколько лет русскому народу? Соответственно, столько же. Народ и язык едины.

Религиозные культы будут меняться. Отчасти будет меняться и генофонд (но о генетических особенностях поговорим потом), будут меняться и археологические культуры (это наше сегодняшнее восприятие, глядя из археологического раскопа): чернолесская (… — VII в. до Р.Х.), зарубинецкая (III в. до Р.Х. — III в.), Черняховская (II–V вв.)… Все это не останется незамеченным в языке. Пример: «загнуться» («эмбриональные» захоронения), «дать дуба» (другая эпоха — захоронения в дубовых колодах), «сгорел» (захоронения, связанные с традицией сожжения), «сыграть в ящик» (христианская традиция захоронения в гроб). Примеров можно привести много. Еще интереснее в обрядовом фольклоре: обрядовая формула в колядках: «На семи ветрах, на семи столбах…» — видимо, восходит к столбовым захоронениям. Ну и так далее — малейшие изменения традиций фиксируются в фольклоре.

Культуры будут меняться, логос нации изменить невозможно. Неизменен народный дух.

Глядя на церковнославянские тексты, кажется, что язык заметно поменялся за тысячу лет. Нет. Там был процесс создания сакрального языка (в противовес профанному), для сего уместным оказалось влияние южно-русских (болгарских) диалектов. Когда же мы посмотрим на язык простого народа (берестяные грамоты), то увидим, что он почти не изменился — так, в пределах диалектной вариативности… Надо думать, что и за предыдущие пять тысячелетий изменения были не так велики, как принято считать. Еще в XI–XII веках русские, поляки, болгары, сербы… понимали друг друга без переводчика (см. летописи). Необратимые изменения в языках происходят в последние столетия: язык утрачивает свои традиционные особенности, фиксируется на бумаге, уходят диалекты, умирает фольклор. Язык десакрализируется…

Несомненны взаимовлияния культур. Интересные феномены наблюдаются в фольклорно-этнографическом поле в районах совместного проживания этносов. Наконец — смешанные браки. Однако никакого смешения традиций, смешения логосов не происходит. Это в современном безбожном и бесчеловечном мире возможно, что сын, допустим, русского и американки уже становится не русским и не американцем, а «гражданином мира» — плодом глобализации… В традиционной культуре человек при всех влияниях, при всех смешениях четко сохранял свое национальное самосознание, ибо оставался носителем определенной культуры, даже если владел несколькими языками. Родным из них мог быть только один.

Теперь перейдем к характернейшей для последнего времени ошибочной теории происхождения русского народа. Речь о теории крещения. Вот как сформулировано у Г.М. Прохорова: «А где же ее, Древней Руси, начало? Ясно, что до крещения страны при князе Владимире Руси как историко-культурного феномена, предполагающего наличие народа со своей культурой, не существовало. Не было прежде всего самого русского народа; страну заселял пестрый конгломерат славянских, финских, прибалтийских, тюркских — по большей части славянских — племен, находившихся под властью княжеского рода Русь». Насчет Руси, правда, существуют разные мнения. Л.Н. Гумилев считал Русь (как когда-то придумали нанятые для сочинения истории Руси Миллер, Байер и Шлецер) немецким племенем. Хотя и поселял его не в Скандинавии (где его следов так и не нашли), а почему-то в Муроме (?). Но о Руси чуть позже… «Православная» версия «создания» Руси так же нелепа, как и норманнская.