Михаил Кузмин - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Михаил Кузмин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2000
• ISBN: 5-7331-0768-7

Поэтическое наследие М. Кузмина (1872–1936) в таком объеме издается впервые. Представлено 11 стихотворных книг и значительное количество стихотворений, не вошедших в авторские сборники. Большая часть текстов сверена с автографами, в примечаниях использованы обширные архивные материалы, в том числе Дневник поэта, а также новейшие труды отечественных и зарубежных исследователей творчества М. Кузмина.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

5. Ты / 2-ое

— Остановка здесь от часа до шести,
А хотелось бы неделю провести.
Словно зайчики зеркал,
  Городок из моря встал,
  Все каналы да плотины,
  Со стадами луговины, —
  Нет ни пропастей, ни скал.

Кабачок стоит на самом берегу,
Пароход я из окна устерегу.
Только море, только высь.
  По земле бы мне пройтись:
  Что ни город — все чудесно,
  Неизвестно и прелестно,
  Только знай себе дивись!

Если любишь, разве можно устоять?
Это утро повторится ли опять?
И галантна, и крепка
  Стариковская рука.
  Скрипнул блок. Пахнуло элем.
  Чепуху сейчас замелем,
  Не услышать нам свистка.

6. А я / 2-ое

Постучали еле слышно…
Спичка чирк… шаги… глаза…
Шепот… «Вася, осторожней:
По домам идет обход».
— Шпалер, шпалер… Брось за печку…
— Гость?.. смывайтесь… разве пьян?..
— Черный ход еще не заперт, —
Мина Карловна сидит.
— Извиняюсь… не нарочно…
Я и сам тому не рад…
Я засыпаюсь, наверно,
На Конюшенной налет.
Ну, пока! — поцеловались…
— Стой! и я с тобой. — Куда? —
— Все равно! — А попадетесь?
Укрывателю тюрьма.
  Отчего же хриплый голос
  Стал прозрачным и любимым,
  Будто флейта заиграла
  Из-за толстого стекла.
  Отчего же эта нежность
  Щеки серые покрыла,
  Словно в сердце заключенной
  Оставаться не могла?
  Разве ты сидишь и пишешь,
  Легче бабочки из шелка,
  И причесан, и напудрен,
  У апрельского стола?

— Что же стали? — Кот-басила…
Опрокинулось ведро.
— Тише, черти! — Сердце бьется,
Заливается свисток.
— Значит, ты?.. — До самой смерти! —
Улыбнулся в темноте.
— Может, ждать совсем не долго,
Но спасибо и на том.
Тут калитка возле ямы…
Проходной я знаю двор.
Деньги есть? Аида на Остров.
Там знакомый пароход.
Паспортов у нас не спросят,
А посадят прямо в трюм.
Дней пяток поголодаем
Вместе, милый человек!

7. Тот / 2-ое

Февральский радио поет
Приволье молодости дальней,
Натопленность кисейной спальной
И межпланетный перелет.

Перечит нежности начальной
Воспоминаний праздный счет.
Сереет снег, тончает лед,
Не уберечь зимы венчальной!

Хрусталь на прежнее стекло
Воображенье налагает,
Изменчивое так светло!

Плывут вуали, воздух тает…
И сонный вой гавайских труб
Напоминает трепет губ.

8. Луна / 2-ое

Луна! Где встретились!.. сквозь люки
Ты беспрепятственно глядишь,
Как будто фокусника трюки,
Что из цилиндра тянет мышь.
Тебе милей была бы урна,
Руины, жалостный пейзаж!
А мы устроились недурно,
Забравшись за чужой багаж!
Все спит; попахивает дегтем,
Мочалой прелой от рогож…
И вдруг, как у Рэнбо, под ногтем
Торжественная щелкнет вошь.
И нам тепло, и не темно нам,
Уютно. Качки нет следа.
По фантастическим законам
Не вспоминается еда —
Сосед храпит. Луна свободно
Его ласкает как угодно,
И сладострастна, и чиста,
Во всевозможные места.
Я не ревнив к такому горю:
Ведь стоит руку протянуть —
И я с луной легко поспорю
На деле, а не как-нибудь!
Вдруг… Как?.. смотрю, смотрю… черты
Чужие вовсе… Разве ты
Таким и был? И нос, и рот…
Он у того совсем не тот.
Зачем же голод, трюм и море,
Зубов нечищенных оскал?
Ужели злых фантасмагорий,
Луна, игрушкою я стал?
Но так доверчиво дыханье
И грудь худая так тепла,
Что в темном, горестном лобзаньи
Я забываю все дотла.

9. Ты / 3-е

— Вы мне не нравитесь при лунном свете:
Откуда-то взялись брюшко и плешь,
И вообще, пора бы шутки эти
Оставить вам, — Голландия скучна!
— Но, детка, вы же сами захотели
Остановиться в этом городке.
Не думал я, что в столь прелестном теле
Такой упрямец маленький сидит.
— Вы лишены духовных интересов.
Что надо вам, легко б могли найти
В любом из практикующих балбесов!
А я… а я… — Брюссельская капуста
Приправлена слезами. За окном
На горизонте растушеван густо
Далекий дождь…
В глазах плывет размытая фиалка, —
Так самого себя бывает жалко!
— Вы сами можете помочь невзгодам,
Ведь дело не в Голландии, а в вас!
— Нет, завтра, завтра, первым пароходом!
А вас освобождаю хоть сейчас! —
Забарабанил дружно дождь по крышам,
Все стало простодушней и ясней.
Свисток теперь, конечно, мы услышим,
А там посмотрим. «Утро вечера мудреней».

10. Все четверо / Апофеоз

Тра-та-та-та́-та, тра-та-та-та́-та,
Тра-та-та-та́-та, тра-та́-та-та́!
Нептун трезубцем тритонов гонит.
Апофеоз. Апофеоз!

Тра-та-та-та́-та. Дельфин играет!
Тра-та-та-та́-та. Ярка лазурь!
Брады завеса ключом взлетает.
Апофеоз. Апофеоз!

Парная роскошь — была мо́кредь.
Повеял ужас, дымит восторг…
И ты — не тот ведь, и тот — не тот ведь!
Апофеоз. Апофеоз!

Потягиваясь сладко, вышли.
Голландия! Конец пути.
Идти легко, как паре в дышле.
И заново глядят глаза:
Земля и воздух — все другое.
Кругом народ, все видим мы,
И все-таки нас только двое,
И мы другие, как и все.
Какой чудесный день сегодня.
Как пьяно вывески твердят,
Что велика любовь Господня!
Поют опущенные сходни,
Танцуют краны, паруса.
Ты не сидишь уже, окован,
В стеклянном пресном далеке,
Кисейный столик расколдован
И бьется в сердце, как живой.
Вдруг… Боже мой. Навстречу пара,
И машет та же шляпа мне.
Ах, в ожидании удара
Прижаться в нежной простоте.
Другой кричит издалека:
— Fichue rencontre! c'est toi! c'est moi![101]

Толчком проворным старик за бортом.
Такая жертва, такой отказ
Считаться мог бы первейшим сортом.
Апофеоз. Апофеоз!

— Ведь я все тот же! минута бреда…
Опять с тобою — и нет измен. —
— Круги бросайте! Тащите деда! —
Апофеоз. Апофеоз!

Тра-та-та́-та. Но я не тот же
Тра-та-та-та́-та. Я не один!
— Какая черствость! и с кем? о Боже!
Тра-та-та-та́-та, тра-та-та-та́.

Триумф Нептуна туземцев тешит.
И остаются все при своем.
В восторге дядя затылок чешет.
Апофеоз! Апофеоз!

1927

Лазарь*

К. П. Покровскому

1. Лазарь

Припадочно заколотился джаз,
И Мицци дико завизжала: «Лазарь!»
К стене прилипли декольте и фраки,
И на гитары негры засмотрелись,
Как будто видели их в первый раз…

— Но Мицци, Мицци, что смутило вас?
Ведь это брат ваш Вилли? Не узнали?
Он даже не переменил костюма,
Походка та же, тот же рост, прическа,
Оттенок тот же сероватых глаз.

— Как мог мой Вилли выйти из тюрьмы?
Он там сидит, ты знаешь, пятый месяц.
Четыре уж прошло… Четыре чувства,
Четыре дня, четырехдневный Лазарь!
Сошли с ума и он, и Бог, и мы!

— Ах, Мицци дорогая… — О, позволь
Мне опуститься вновь в небытие,
Где золотая кровь и золотые
Колосья колются, и запах тленья
Животворит спасительную боль! —

Охриплой горлицею крик затих.
Где наш любимый загородный домик,
Сестрица Марта с Моцартом и Гете?
Но успокоилось уже смятенье,
И застонала музыка: «Fur dich!..»[102]

2. Домик