Руфь Уолкер - Викки

• Название: Викки
• Автор: Руфь Уолкер
• Издательство: АО «БДР-Трейдинг»,
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7721-0020-3

Полное страстей завораживающее повествование о трех поколениях краснейших женщин, наделенных блестящим талантом…

…СУДЬБЫ КАТИТСЯ КОЛЕСО

Всеобщая любимица Викки — дитя роковой любви красавца-аристократа Джейма Сен-Клера и ослепительной Принцессы цирка Мары, взлетевшей из мрака нищеты и невежества к звездным высотам на крыльях собственных титанических усилий и огромного таланта.

Ради мнимого благополучия своей дочери, но страшной, непомерной ценой отречения от нее в минуту безысходного отчаяния Мара позволяет отцу Джейма, деспотичному графу Сен-Клер, забрать Викки и увезти в родовое поместье, где та вырастает абсолютно далекой от циркового братства холодновато-благовоспитанной красавицей. «На этой девушке знак беды», — говорит о ней в самом начале знакомства Майкл Брадфорд, и он прав: трагическая гибель отца, увечье матери, драматический излом собственной судьбы, вышвырнувшей Викки из аристократического седла и повергнувшей во прах жизни низов общества — таков ее удел.

И тем не менее страстно влюбленный Майкл вопреки рассудку связывает свою судьбу с Викки…

---

Но было уже поздно. Джим успел перешагнуть за черту — туда, где начинается безумие.

14

Самым первым чувством было ощущение уюта оттого, что она укутана чем-то мягким и теплым. Затем пришла мысль о том, что такое невозможно, потому что все это безвозвратно кануло в прошлое, когда дед вышвырнул ее из дома. Выходит, она все еще спит? Но отчего тогда сон так похож на жизнь? Викки повернула голову, и острая боль в губе дала ей понять, что она все же не спит.

Она рискнула приоткрыть глаза и обнаружила, что лежит на узкой койке, застеленной мягким матрасом и белоснежной простыней. И только теперь она вспомнила все: как бил ее Джим, как он угрожал, вспомнила, что заперла его в клетке и попыталась убежать…

Натянув одеяло на голову, Викки лихорадочно напрягла память: чем же закончилась ее попытка к бегству? Сейчас, судя по всему, день, и Джим наверняка на свободе. Вопрос только в том, спит ли он после пьяной ночи или, переполненный жаждой мести, ищет ее?

Боже, ей давно следовало бы стоять на шоссе и ловить машину, которая увезла бы ее как можно дальше от Мэдисона и вообще из штата Висконсин! Долго ли она спала? И где Роза?.. Ах да, была ведь Роза!..

Внезапный шум вывел ее из оцепенения. Сдернув с головы одеяло, она напряглась, готовая к бегству. Но это была Роза, отодвигавшая дверь. В руке цыганка держала чашечку кофе, и, встретившись с ее взглядом, Викки смутно припомнила ласковую руку на пылающем лбу, нежный голос, убаюкивающее нашептывание. Что это было: сон или не сон?

Роза поставила чашечку на крохотный столик рядом с койкой и поинтересовалась:

— Как чувствуешь себя?

— Губа болит, а в остальном нормально, — сообщила Викки, усаживаясь на постели. Только теперь до нее дошло, что кто-то ее раздел — она была в одной только батистовой рубашке. Непроизвольно дотронувшись до разбитой губы, она вздрогнула от жгучей боли.

— Можешь не беспокоиться, заживет, — спокойно сказала девушке Роза и кивнула на узкую дверь: — Там, направо, туалет. Когда приведешь себя в порядок и выпьешь кофе, обо всем поговорим.

И тут же, не дожидаясь вопросов, она вышла. Викки забежала в туалет, поразивший ее чистотой, а вернувшись, быстро оделась. Посреди крохотной комнаты стояли ее чемоданы, на которых сверху лежала ее сумочка. Викки достала расческу, причесалась, но подвести губы не рискнула: во-первых, больно, во-вторых, как-то нелепо, учитывая пластырь.

Когда с чашкой кофе в руках Викки отодвинула дверь, она увидела, что Роза и Кланки сидят на мягком диванчике, поджидая ее. Ни та, ни другая даже не улыбнулись, когда она села на стул возле дивана. Почувствовав себя как-то неловко, Викки глотнула остывшего кофе. Желудок отозвался громким урчанием, словно напоминая, что она не ела целые сутки. Кланки немедленно подала ей пару поджаренных тостов, тут же поднялась и растворилась в малюсенькой кухне, а Роза заговорила:

— Мне нужно сказать тебе кое-что. — Она была одета для работы, но лицо цыганки показалось Викки бледнее обычного, а глаза — чуть покрасневшими, словно гадалка не спала всю ночь. — Но сперва я хотела бы знать, что случилось между тобой и Джимом Райли.

Викки насупилась и не сразу собралась с силами, чтобы рассказать о кошмаре предыдущего вечера. Когда она кончила, Роза кивнула.

— Так вот как он оказался в клетке!

Викки вскочила.

— Я лучше побегу, а то он узнает, где я, и тогда…

— Сядь. Он больше не опасен для тебя, — сказала Роза, скручивая жемчужную нитку на шее и не спуская глаз с лица Викки. — Ты любишь этого человека, Викки? Поэтому ты жила с ним?

Викки содрогнулась всем телом.

— Люблю? Я его ненавижу! Первое время он внушал мне жалость, но сейчас мне хочется уехать от него как можно дальше, не задерживаясь ни на минуту.

— В этом больше нет необходимости. Джим Райли не сможет теперь причинить тебе вреда. — Роза на мгновение замолчала, словно собираясь с духом: — Он мертв, он покончил с собой.

По телу Викки пробежала дрожь, а в голове зазвенело — будто в ухо залетела пчела.

— Покончил с собой?! Но у него не было никакого оружия!

— Он сделал это складным ножом.

— О Боже! Неужели дело во мне? Неужели я довела его до этого? — Викки обращалась к самой себе, к своей совести, но ответила Роза:

— Он оказался сумасшедшим, Викки. Перед тем как свести счеты с жизнью… — голос цыганки дрогнул, — он убил всех собак.

Звон в ушах стих, зато на смену ему пришла тошнота. Горло Викки судорожно сжалось… казалось, еще немного — и ее вырвет. Но странным образом решимость Викки лишь окрепла — страдания тела не шли ни в какое сравнение с мучениями души в предыдущие дни и недели. Когда девушка пришла в себя, она увидела, что Роза стоит рядом и, опустив голову, внимательно смотрит ей в лицо и держит ее за руку. От цыганки исходил запах сандалового дерева и чего-то еще — пряного и почему-то очень знакомого. «Хризантемы, — подумала Викки. — Это же запах хризантем!»

— Я понимаю, что это ужасный удар для тебя, — вымолвила Роза. — Но так или иначе, это уже произошло, и ты не в силах ничего изменить. Если бы ты не ушла из дому, он убил бы и тебя. Он оставил записку, адресованную мистеру Сэму: мол, что устал от жизни и собак забирает с собой. Про тебя не сказано ни слова. Так что не надо чувствовать себя виноватой — ты здесь ни при чем.

— Ни при чем? — недоверчиво спросила Викки. — Если бы я его любила, я бы могла так сказать. Но я его не любила. Если я кого-то и любила в своей жизни, так это моих лошадей и борзых собак моего деда, да еще этого несчастного дворняжку-терьера, задиравшего в номере других собак. Правда, деду и это не нравилось. Он говорил, что это во мне играет материнская кровь. Но кровь-то у меня ледяная, я знаю это лучше других. Мне становилось противно, стоило Джиму прикоснуться ко мне, — и это сводило его с ума. Из-за этого, думаю, он и свел счеты с жизнью.

Викки отчаянно зарыдала, но плакала она вовсе не из-за Джима. Она горевала по Виски, дворняжке, подобранной в приюте для бездомных животных и ни в чем не виноватой.

Роза дала ей стакан воды, сунула в руку две таблетки и велела выпить. Продолжая рыдать, Викки позволила уложить себя в постель, а перед тем, как снова впасть в забытье, благодарно, как лучшей подруге, пожала цыганке руку.

Когда она проснулась, солнце стояло в зените и в фургоне было тихо-тихо. Викки полежала в постели, размышляя о своем будущем. Она всем сердцем сожалела о случившемся, и если бы можно было вернуться назад и все изменить, она бы сделала все, чтобы Джим не покончил с собой. Но горя из-за его смерти она не ощущала — только облегчение. Подумав об этом, Викки покраснела — ей стало стыдно. Зато собак, невинных жертв безумия, ей было бесконечно жаль. Но и они были мертвы. А она все еще жива, и вместе с ней живы ее проблемы. У нее по-прежнему не было денег, а теперь вдобавок она осталась без работы и жилья.

Позже, сидя за ленчем с Розой и Кланки, она сказала:

— Неделю назад мне предложил работу Маркус Барнэ. У него жена ждет ребенка, а потому скоро ее придется заменить другой ассистенткой. Он вызвался бесплатно тренировать меня, и мне кажется, что с этим я вполне могла бы справиться. Я с шести лет выступала на соревнованиях по конному спорту. Но деньги пойдут в лучшем случае через месяц, и мне нужна какая-то работа, чтобы прожить этот месяц. Что, если я снова обращусь к Майклу Брадфорду? Теперь-то у него не должно быть никаких возражений. Ведь Джим… Джима уже нет, и если Майкл даст мне работу, то тем самым никак не вмешается в семейные дела.

Роза быстро взглянула на Кланки и отвела взгляд.

— Так ты хочешь остаться в цирке? — спросила она. — А у меня складывалось впечатление, что тебе ненавистна эта жизнь…

— Ненавистна. Но мне нужно на что-то существовать, а верховая езда — это то, что я умею делать.

— С мистером Майклом у тебя ничего не выйдет, — вмешалась Кланки. — Он такой же упрямый, как и его отец. А кроме того, циркачи — народ суеверный. Если кому-то из них взбредет в голову, что ты — источник несчастий, они тебя доведут до петли. Так что советую тебе сниматься отсюда и искать работу в каком-нибудь другом месте.

Роза окинула подругу холодным предупреждающим взглядом, потом обратилась к Викки:

— Фургон Майкла последний в ряду — серебряный с голубыми ставнями. Скорее всего, он сейчас там, поскольку имеет обыкновение вздремнуть после обеда. Если хочешь поймать его — беги прямо сейчас.

Майкл редко спал днем, хотя все циркачи считали, что именно этим он и занимается после обеда. На самом деле в течение этого часа он читал или слушал пластинки с любимым джазом, надеясь таким образом дать возможность отдохнуть голове, а заодно — и голосовым связкам. Сегодня, лежа на койке, он читал новый роман Теодора Драйзера «Стоик», а проигрыватель наяривал музыку в исполнении джазового оркестра из Нового Орлеана. Тем не менее отдыха не получалось. Только что он развязался с уголовным расследованием по факту самоубийства Джима Райли, а поскольку местные власти в таких случаях обожают прижать к ногтю цирковую, как они ее называют, «шпану», пришлось попотеть, прежде чем фараоны убрались.