Эстер Росмэн - Без покаяния. Книга первая

• Название: Без покаяния. Книга первая
• Автор: Эстер Росмэн
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7024-0460-2, 5-7024-0450-5

Это роман о большой Любви. И о поисках счастья. Именно такая цель сближает героев — таких разных в своих представлениях о добре и зле, о грехе и чистоте человеческих отношений, о верности и измене. Главным героям не в чем каяться — они всегда были честны друг с другом и с самими собой. Но найдут ли они свое счастье? Или это останется несбыточной мечтой?

Обе книги романа, адресованного широкому читателю, выходят в свет одновременно.

---

— Я не могу поступать подобным образом, и ты это прекрасно знаешь.

Харрисон застонал.

Их позиции в отношении многих вещей совершенно расходились. Харрисон не верил в святость супружеских уз, поскольку, хоть и был тоже католиком, но не относился к вере так серьезно, как Энтони. Еще подростками они были несхожи — мальчик, поющий в церковном хоре, и уличный хулиган. Харрисон дразнил Энтони, говорил, что тому надо было бы пойти в духовную семинарию, а не в правоведческую школу. Потом пришло понимание, что такие отношения невыгодны обоим, и большую часть жизни они сосуществовали по принципу «живи и дай жить другому».

Вот и сейчас Энтони примирительно сказал Харрисону:

— Не думаю, что кто-то из нас двоих выиграет от того, что мы поссоримся. Я знаю, ты не хотел сказать ничего худого, не хотел задеть меня, в тебе говорила забота и желание помочь. Но я буду просить Бритт выйти за меня замуж. И если она примет мое предложение, женюсь на ней, потому что для этого у меня достаточно причин.

— Что ж, это твоя жизнь.

— Буду весьма рад, если ты одобришь мое решение, — сказал Энтони. — Но если нет, мне бы хотелось верить, что ты на меня не обиделся.

Харрисон посмотрел на него.

— Что ты этим хочешь сказать? Уж не подозреваешь ли меня в том, что я ревную?

— Ревность, Харри, в данном случае по моей части. У тебя у самого прекрасная жена, и я всегда чувствовал, что ты недостаточно высоко оцениваешь этот факт.

— Черт возьми, Энтони, уж не собираешься ли ты прочитать мне лекцию о любви и браке?

— Нет. Я просто хочу, чтоб ты знал: если Бритт станет мне такой же хорошей женой, какой Эви — тебе, то я буду считать себя счастливейшим человеком. И еще вот что. Я люблю Бритт за то, что она личность, а не за то, что у нее свежее юное тело, которое заставит меня опять ощутить себя мальчиком.

Харрисон сардонически улыбнулся.

— Ну хорошо. Тебе, видно, позарез нужно мое благословение, так считай, что ты его получил. А теперь, если здесь еще кому-нибудь захочется поговорить, пусть знает: для меня наступило время выпивки. Так что оставим все разговоры.

— Принято.

Харрисон повернулся в сторону дверей и крикнул:

— Эвелин! Тебя что, черт там за юбку держит?

— Иду! — послышался голос Эвелин, а минуту спустя она и сама появилась в гостиной, неся поднос с бокалами и бутылкой шампанского в ведерке со льдом. — Когда я проходила мимо твоего кабинета, то слышала финальный счет. Тридцать восемь — шестнадцать, Сан-Франциско.

— Вот уж удружила! — воскликнул Харрисон. — Значит, на этом деле я потерял сотню баксов.

Эвелин поставила поднос на стол.

— Ну, если не за выигрыш, так за семейное событие мы определенно можем выпить. Энтони наконец нашел невесту.

— Как же, как же… — сказал Харрисон. — Хоть до весны еще далеко, любовь так и витает в воздухе…

Они подняли бокалы, и Харрисон больше ни словом не затронул брачную тему. Однако и ни о чем другом не говорил, пребывая в угрюмом молчании.

Энтони подозревал, что его отношения с Бритт гораздо болезненнее задели Харрисона, чем тот старался показать. Его брат имел репутацию бабника. Весь Вашингтон знал об этом. И он не допускал мысли, что его старший брат, «семинарист», может его так обскакать. Бедняжка Эвелин…

— Энтони, у тебя такое серьезное лицо, — сказала Бритт, возвращая его к действительности. — О чем ты задумался?

Она стояла возле выдвинутого ящика комода, доставая белье и новую пару колготок.

— О том, дорогая, как я счастлив, что ты моя жена.

— Правда?

— Ты и сама прекрасно знаешь.

— Нет, я имела в виду, правда ли, что ты думал именно об этом?

— Я вспоминал те месяцы, что предшествовали нашей свадьбе.

— Но ты ведь совсем не романтичен, разве не так?

— Я просто счастливый мужчина.

Бритт повернулась к кровати, потом подошла к нему, присела рядом и, просунув руку за отворот пижамы, погладила его по груди.

— Ну а я счастливая женщина.

— Столько счастья сразу! Это грозит тем, что ты опоздаешь.

— Энтони Мэтленд! Не пытайтесь запугать меня тем, чего я совсем не боюсь, и не обещайте того, что не способны выполнить.

Он улыбнулся и прижал ее голову к своей, чувствуя все тепло любви и счастья. Минутой позже Бритт встала, пора заканчивать наконец с одеванием. Энтони смотрел, как она надевала белье и натягивала колготки. Кэтрин была крайне застенчивой женщиной и редко одевалась перед ним. Бритт не только другая натура, но и человек другого поколения. Она открыта и постоянно обращена к нему, даже если это всего лишь просьба застегнуть молнию или что-то поправить в костюме.

Большая разница между его первым и вторым браками относилась и к религии, которую он исповедовал. Кэтрин приняла католичество, а Бритт отказалась, объясняя свое решение их принадлежностью к разным поколениям. Он не делал из этого истории. С Бритт он стал более терпимым и более свободным в общении.

Бритт стояла в гостиной так, что Энтони хорошо видел ее из спальни. Он осмотрел ее с головы до ног. Тонкие темные колготки как бы окутывали ее стройные ноги серой дымкой. Он с удовлетворением отметил, как ловко сидит на ней черное шелковое вечернее платье, в котором она собиралась предстать на приеме. Да и сама она казалась весьма довольной тем, как выглядит. Правда, на ней нет никаких украшений.

— А разве ты не наденешь жемчуга? — удивленно спросил он.

Она взглянула на него несколько растерянно.

— Тебе не кажется, что Элиот будет задет? Ведь их носила его мать.

— Даже если он и помнит их, то прекрасно знает, что эти перлы — принадлежность семьи Мэтлендов, дорогая. И потом, я не думаю, что сыновняя ревность может возникнуть у пасынка по отношению ко второй жене отчима.

— Возможно, ты прав. Мне просто не хотелось бы сделать ложный шаг.

Она широко улыбнулась мужу, затем присела на край кровати спиной к нему и попросила застегнуть молнию на платье.

Когда он справился с этим, она пошла, достала жемчужное ожерелье и, стоя перед зеркалом, надела его вкупе с прекрасными серьгами — двумя крупными жемчужинами, обрамленными бриллиантами. Внеся это приятное дополнение в свой наряд, она обернулась к нему:

— Смотрится даже лучше, чем я предполагала, — сказала она.

— Я рад, что тебе нравится.

Бритт опять повернулась к зеркалу, но тотчас оглянулась через плечо и посмотрела на него каким-то детским взглядом.

— Пожалуйста, скажи мне, Энтони, ты не думал о ней, когда увидел их, эти жемчуга?

Он покачал головой.

— Теперь я думаю только о тебе.

Бритт заглянула ему в глаза и нашла там успокоение, в котором нуждалась. Затем посмотрела в зеркало. Волосы она подобрала кверху, скрутив их во французский узел, как любила делать в пути.

— Ну как, гожусь я на роль твоей личной посланницы, направляющейся на прием к послу Штатов?

Энтони засмеялся.

— Ты просто великолепна, дорогая. Самая красивая жена в мире.

— Может, мне поскорее уйти, чтобы ты не начал расточать свои невообразимые комплименты, в которые невозможно поверить? К чему тут весь мир? Достаточно уж того, что я нравлюсь тебе.

— Как скажешь, дорогая. Как скажешь…

Она взяла сумочку, проверила ее содержимое, затем подошла к нему, поцеловала на прощание и погладила прохладными пальцами по щеке.

— Тебе уже намного лучше, дорогой. Скоро ты совсем поправишься.

— Постараюсь, милая.

Бритт подошла к двери.

— Ох, как бы мне хотелось, чтобы ты пошел со мной.

— Сделай, что можешь, для Элиота. Он действительно страдает.

Она кивнула, послала ему воздушный поцелуй и вышла из номера.

* * *

Вечер выдался на редкость приятным, без обычной духоты, и Элиот спустился вниз — встретить Моник или посольскую машину, отправленную за Бритт, смотря по тому, которая из них прибудет первой. Всю вторую половину дня его мысль металась от Бритт к жене и обратно, и от любопытства он переходил к отчаянию, от очарованности новым знакомством — к глухому ощущению несчастья.

Но что же все-таки делать с Моник? Он понимал, что необходимо как-то решить проблему отношений с женой, от этого никуда не деться, час пробил. А Бритт… Неужели она исчезнет из его жизни? Она существовала на острие его сознания — ее глаза, запах ее духов, ее длинные ноги. И перекрестный огонь их интеллектов, в котором он, к собственному удивлению, не давал ей поблажки.

Возможно, это способ компенсировать урон, нанесенный ему семейным позором, — смотреть на красоту, когда мир вокруг кишит всяческим безобразием и уродством. Чистота и совершенство Бритт, ее счастье — все это так контрастировало с его собственной, утопающей в пучине страстей жизнью. По его лицу бродила неясная улыбка, он жалел себя, что, в общем-то, не было ему присуще. Да, нервы не на шутку расходились. Надо постараться взять себя в руки.