Джон Ирвинг - Свободу медведям

• Название: Свободу медведям
• Автор: Джон Ирвинг
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0497-9

Романтическая история о дружбе студента Ганнеса Граффа с сумасшедшим поэтом-анархистом Зигги Явотником, мечтавшим дать свободу диким зверям — невинным жертвам человеческого произвола.

---

А я подумал: «Господи, сделай так, чтобы Галлен его не видела». И снова услышал, как злокозненные обезьяны, затеявшие что-то вроде игры, продолжают бить пепельницы в Биргартене.

Затем я прошел мимо высоких развалин, на которых расселись, как на шестах, огромные хищные птицы, и подумал: «Только не вас. Вы сожрете мелких обезьян». А потом подумал: «Хотя это, по крайней мере, заставит их замолчать».

Но я вернулся обратно в Жилище Мелких Млекопитающих, чтобы собраться с мыслями и посмотреть, как там старина О. Шратт ладит с муравьедами. На ступенях я встретил Галлен, она вся сжалась в фиолетовом свете.

— Я видела слона, — сказала она. — Я хочу уйти отсюда немедленно.

— Он только один, — бросил я, проскальзывая внутрь, чтобы поглядеть на забившегося в угол клетки О. Шратта.

Гигантские муравьеды безмятежно восседали в середине клетки, вертя языками вокруг своих длинных носов и невозмутимо взирая на О. Шратта. «Из этого ничего не получится, — подумал я. — О. Шратта следует держать вытянутым по струнке». И я снова забрался в желоб, выманив из клетки муравьедов и пообещав О. Шратту привести индокитайского кота-рыболова, если он надумает открыть глаза.

Разумеется, я этого не сделал. Я обменял муравьедов на рателя — угрюмого, напоминающего барсука ворчуна — яйцевидный комок из шерсти и когтей, который, я уверен, ничего не забыл насчет О. Шратта. Но ратель был слишком мал, чтобы напасть на О. Шратта, пусть даже связанного по рукам и ногам и совершенно беспомощного.

Я открыл дверцу в желоб и крикнул О. Шратту:

— А вот и наш маленький ратель! — И подтолкнул толстого ворчуна внутрь. Я наблюдал за ними, застыв перед стеклом; они держались противоположных углов, пока ратель не сообразил, в каком положении находится О. Шратт, и не начал делать сложные телодвижения, потихоньку продвигаясь к середине.

Но когда я принялся отодвигать стеклянную задвижку в лабиринте, выпуская мелкое и безобидное, по моему мнению, животное, мне пришлось снова вступить в дискуссию с Галлен.

— Надеюсь, ты не тронешь самку оцелота? — спросила она.

— Конечно нет, — отозвался я, демонстрируя ей свой здравый смысл — выпуская легкомысленного ленивца и сурового вомбата, но минуя тощего, низенького темно-каштанового ягуарунди. Потом я отпустил также энергичного коути-мунди.

Ну конечно, муравьеды были просто невыносимы — сели себе и загородили движение в проходе, наблюдая за рателем и стариной О. Шраттом.

— Пожалуйста, Графф. Разве мы не можем уйти сейчас? — взмолилась Галлен.

— Мы должны направить их через какие-нибудь ворота, — возразил я.

Затем я принялся выпускать сопротивляющегося мангуста, к большому неодобрению Галлен, и медлительного лори и хвостатого лемура; с каждой минутой я чувствовал себя все более разумным.

Только затем, чтобы продемонстрировать, насколько я благоразумен, я не стал выпускать бедного бинтуронга — кошачьего медведя с Борнео, — не желая, чтобы другие животные заразились его редкой болезнью.

И я молча отдал поклон пустому стеклянному вольеру бандикута, уже ушедшего из этого мира.

Но когда я стряхнул вцепившуюся в меня Галлен и поспешил по ступеням обратно на улицу, я был встречен животными, которых я вовсе не намеревался отпускать. И теперь они не собирались оказывать мне радушный прием. Они вели себя откровенно нахально, впав в бешенство от зависти. Навечно усевшись у подножия лестницы, гиббоны пожимали плечами и плевались. Когда я приблизился, они набросились на меня с обвинениями. Они швыряли в меня камнями; я тоже кинул в них пару раз. Я замахнулся на одного из них ключами, но он увернулся и, перемахнув через железные поручни, скрылся в кустах. Затем на меня посыпались сорняки, палки и даже комья земли.

— Вы можете убираться на все четыре стороны! — прокричал я. — Почему вы не идете? Не требуйте слишком многого!

Но в ответ мне послышался шум, означавший, как мне показалось, полное уничтожение Биргартена. Я бросился туда по разбитым осколкам пепельниц. Разгром был полнейший, воистину обезьяний — вандализм, поразительно походивший на свершенный людьми. Они разнесли вдребезги некогда служившее для забавы зеркало, его осколки ковром усыпали террасу Биргартена. Я не мог не глянуть на свое разорванное, словно в головоломке, изображение, размытое, как мое настоящее «я».

— Еще немного — и получусь я, — пробормотал я. И направился к вонючей клетке с Редкими Очковыми Медведями, спрятавшимися позади бассейна с водой, когда я открыл их клетку. Мне пришлось прикрикнуть на них, чтобы заставить выйти наружу. Они вышли, плечо к плечу, опустив головы, словно побитые собаки. Они побрели по разгромленному Биргартену, держась слишком близко друг к другу, то и дело натыкаясь на зонтики и фыркающих обезьян.

«С меня хватит, — подумал я. — Это точно». Я огибал клетки с другими ревущими медведями, когда услышал громкий крик Галлен. «О. Шратт вышел наружу!» — мелькнуло у меня в голове. Но когда я выглянул из-за угла клетки, всматриваясь в глубь темной дорожки по направлению к Жилищу Мелких Млекопитающих, увидел смахивающую на человечью фигуру, бежавшую вроде как на четвереньках, которая завернула за угол Обезьяньего Комплекса, преследуемая второй, точно такой же фигурой, хотя и не столь массивной. Орангутанг и равнинная горилла удирали вместе.

Я подумал: «Как, черт побери, они могли выйти наружу?» Но потом увидел приударившего за ними галопом громадного африканского слона, который нес в хоботе стену клетки — огромный кусок решетки болтался во все стороны.

Когда он швырнул решетку на дорожку и она грохнулась о цемент, словно колокол церкви Святого Стефана оторвался и свалился вниз прямо с колокольни, пробив насквозь орган за центральным алтарем.

Затем все бегущие силуэты замерли; я остановился, стараясь не дышать. В зоопарке повисла могильная тишина; они явно замолкли, затаившись. И тогда я начал медленно продвигаться вперед, мимо полярных медведей, бурых медведей и американского гризли; я обошел по дорожке Знаменитого Азиатского Медведя, который притих в своей клетке, словно убийца. Но мне пришлось перепрыгнуть через заграждающий канат и с грохотом налететь на толстенные прутья решетки, когда передо мной на дорожке замаячила фигура слона; он протопал мимо меня, после чего я с шумом рухнул на дверцу, выломанную этим чудовищем; слон шел через Биргартен, вырывая по пути зонтики и превращая своими мамонтовыми ножищами в порошок осколки зеркала. Я почти успел подняться на ноги, когда Знаменитый Азиатский Медведь схватил меня за шиворот и притянул обратно к решетке. Я затаился; я находился к нему спиной и чувствовал, как медвежье дыхание вздыбило волосы на моей голове. Я подумал спокойно: «Когда он сообразит, что не сможет просунуть сквозь прутья свою громадную башку, чтобы слопать меня, тогда он выпустит мне кишки и с превеликим удовольствием сожрет для начала мои внутренние органы». Но вместо этого он развернул меня лицом к себе; его голова казалась необъятных размеров. А когда я осмелился глянуть ему в глаза, я увидел, что он косится на связку ключей.

— О нет! — воскликнул я.

Он облапил меня, теперь я оказался прижатым грудью к его груди, прутья решетки больно вдавились мне в ребра. Я чувствовал, как его когти рвали мой позвоночник.

— Ну давай, расплющи меня, — прохрипел я ему. — И можешь не коситься, я ни за что на свете не выпущу тебя из клетки!

Он заревел мне прямо в лицо; он дохнул мне в ноздри с такой силой, что я едва не потерял сознание.

— Никогда! — взвизгнул я. — Всегда нужно где-то провести черту!

Но тут Галлен снова закричала. Я подумал: «Этот чертов слон выпустил О. Шратта! Или этот самец орангутанг достал мою Галлен — самой собой, самую лучшую самочку из тех, что он когда-либо поимел».

Я взял в руку связку ключей; Азиатский Черный Медведь позволил мне пошевелить позвоночником. Я на ощупь искал ключ, пытаясь обнаружить бирку «НИКОГДА НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ!». Но на нем значилось лишь: «АЗИАТСКИЙ МЕДВЕДЬ». Какое злонамеренное умалчивание! Но я вставил ключ в скважину; медведь продолжал держать меня, не веря собственным глазам. Дверца клетки распахнулась внезапно, и мы с медведем оба на секунду повисли на раскрывшейся наружу решетке. И на какое-то мгновение он стиснул меня, все еще не веря, что свободен. Потом выпустил, и мы оба шмякнулись на четвереньки.

«Сейчас он выбежит и слопает меня целиком», — подумал я. Но тут мы оба услышали Больших Кошек, рычавших еще громче, чем прежде, как если бы — в самый последний момент — главные двери их жилища оказались открытыми. Затем я услышал, как Большие Кошки заурчали где-то совсем рядом. Большие Кошки бродили на свободе! Я выполз задом из дверного проема. Однако азиатский монстр не обращал на меня никакого внимания; странно, но он замер, припав к земле, принюхиваясь, пуская слюну, вздрагивая покрытыми грубой, косматой шерстью боками.