Вера Засулич - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Вера Засулич
• Издательство: издательство политкаторжан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1931

Засулич Вера Ивановна (1851-1919). Родилась в семье офицера, в 1878 году стреляла в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова и судом присяжных была оправдана. Засулич - виднейшая участница революционного движения 70-х годов, одна из основательниц группы «Освобождение труда»; в последние годы своей жизни вместе с Плехановым участвовала в оборонческой группе «Единство».

---

17

Мне кажется, она была в первом издании большой трехтомной хрестоматии, по которой мы проходили литературу, — из второго, вышедшего после польского восстания. Имеется в виду польское восстание в 1863 г., было много выкинуто, отрывок, напр., из «Валленштейна». «Валленштейн»— трагедия Шиллера, которого я тоже знала наизусть. Прим. В. Засулич.

18

Вера Ивановна имеет в виду отмену крепостного права в 1861 г., когда дворовые получили возможность оставить своих бывших помещиков и искать себе работу на стороне.

19

На этом обрывается та часть воспоминаний Веры Ивановны, в которой она описывает свое детство и юность. Далее, следуют отрывки из воспоминаний о знакомстве с Нечаевым и об его деле, которые мы помещаем вслед за особой статьей, посвященной В. И. нечаевскому делу.

20

Статья «Нечаевское дело» впервые была опубликована Л. Г. Дейчем во II томе сборн. «Группа Освобождение Труда», М. 1924 г. В предисловии своем Л. Г. Дейч пишет: «Записки эти были начаты ею, вероятно, еще зимой 1883 г., когда мы, члены незадолго перед тем возникшей группы „Освобождение Труда“, решили прочитать в Женеве ряд рефератов о нашем революционном движении. В виду робости Веры Ивановны, друзья ее — Плеханов, Степняк и я — долго уговаривали ее рассказать на собрании о нечаевском деле, по которому, как известно, она привлекалась. Согласившись, наконец, она набросала конспект, но, когда наступила ее очередь выступить с докладом, она до того растерялась, что не в состоянии была произнести ни слова, и собравшиеся разошлись, ничего от нее не услыхав». Затем, спустя много лет, Вера Ивановна, повидимому, задалась целью переделать оставшиеся у нее наброски этого не произнесенного реферата в статью, вероятно, для какого-нибудь возникшего в России во второй половине 90-х гг. легального марксистского журнала: на это указывает ее стремление придать этим запискам характер объективного изложения, без всякого упоминания о ее личном участии в нечаевском деле. Повидимому, для того, чтобы цензура не могла догадаться, кто автор, Вера Ивановна не называет даже своих сестер, также привлекавшихся по этому делу. Что записки эти она предназначала для печати, видно также из тщательно переписанной ею первой части и из сделанного ею на одном листе подсчета количества заключающихся на нем букв с припиской: «из моих двух стр. выходит одна печатная». Л. Г. Дейч сообщает далее, что рукопись статьи сохранилась в двух вариантах: «Имеются полный текст и с большими изменениями переписанный на бело второй экземпляр второй части, но с некоторыми существенными пропусками из первого. Я помещаю второй вариант, дополнив его всем тем, что Верой Ивановной было опущено из черновой тетради». Часть правой стороны первых четырех страниц, не имеющих дубликата оказалась оторванной. Восстановленные по догадке слова заключены в квадратные скобки. Слова, зачеркнутые в рукописи, вынесены в подстрочные примечания.

21

В. И. Засулич была осведомлена относительно каракозовского дела его непосредственными участниками. Как сказано выше, еще в Москве она познакомилась с рядом лиц, привлекавшихся — по этому делу. По переезде В. И. в августе 1868 г. в Петербург, она, по-видимому, через Людмилу Колачевсмую и Моткову, также переселившихся из Москвы в Петербург, познакомилась с судившимся по каракозовскому делу Варлаамом Черкезовым. — Подробное и основанное на документам изучение каракозовского дела стало возможным только в самое последнее время, после того, как Центрархив опубликовал два тома стенографического отчета о процессе каракозовцев в Верховном уголовном, суде (том 1, 1928 г., т. II—1930 г.) и ряд следственных материалов по каракозовскому делу в XVII т. «Красного Архива» (1926 г.).

22

Зачеркнуто: «вероятно, задолго до катастрофы».

23

Ишутинский кружок возник в Москве и к концу 1865 г. сложился в тайное общество, принявшее название «Организация». Осенью 1864 г. им была открыта школа, просуществовавшая до лета 1865 г. Учителями в ней были члены кружка. Школа была рассчитана на 20–25 учеников из беднейшего населения. Помимо преподаваний в школе, члены кружка ставили задачей революционизирование учеников. Кружок ишутиицав организовал две мастерские, основанные на артельных началах: переплетную и швейную; в них работали члены кружка и их знакомые. — Ишутин и его ближайшие товарищи по кружку одно время жили совместно на одной квартире в доме Ипатова, вследствие чего их называли «ипатовцами». О любви Ишутина к таинственности и мистификациям говорят очень многие из членов его кружка. Они передают, что Ишутин старался выдавать себя за агента какой то таинственной революционной силы, выдумывал несуществующие тайные общества, говорил о запасах оружия, яко бы предназначенного на революционные цели и т. п. Товарищи Ишутина по организации объясняли его склонность к мистификациям присущей ему жаждой деятельности и желанием вовлекать других в революционное движение: своими таинственными рассказами он старался убедить их в существовании могущественной революционной организации и побудить их примкнуть к ней.

24

В рядах «Организации» происходила борьба двух направлений. Левое крыло возглавлялось самим Ишутиным. Он и его сторонники ставили задачей «Организации» подготовку восстания в целях экономического переворота. Более умеренное крыло, во главе которого стояли Мотков, высказывалось за подготовку переворота при помощи постепенной пропаганды в народе, распространения соответствующей литературы, устройства школ, ассоциаций и т. п. Борьба между этими двумя направлениями отличалась весьма ожесточенным характером.

25

В начале 1866 г. у Ишутина и его товарищей зародилась мысль о создании в рядах «Организации» замкнутого кружка под названием «Ад», в который допускались бы самые надежные люди и который принял бы на себя негласный верховный надзор за деятельностью «Организации». Одновременно с этим начал дебатироваться вопрос о необходимости цареубийства.

26

Почти все привлеченные по Каракозовскому делу держались на следствии малодушно, спешили выразить раскаяние в своих действиях и давали откровенные показания. Наиболее твердо держался Худяков, но и он не выдержал и дал показания, которые уличали его ближайшего друга и сотрудника Никольского. Эти показания настолько мучили Худякова, что он пытался покончить с собой и подал в следственную комиссию заявление, в котором отказался от своих показаний, как от ложных. Что касается Ишутина, то он на следствии всячески старался выгородить себя и оправдаться.

27

Указание В. И. Засулич на то, что никто из каракозовцев «не выплыл в позднейшем движении», не совсем правильно. Упоминавшийся выше В. Черкезов играл довольно большую роль в нечаевском деле. Приговоренный к ссылке на житье в Сибирь, он в 1876 г. бежал за границу, где был видным деятелем анархического движения. П. Ф. Николаев, по отбытии каторжных работ, наложенных на него по каракозовскому делу, и по возвращении в 1885 г. в Европейскую Россию, принимал участие в организации «Самоуправление» и в 1894 г. был одним из организаторов партии «Народное Право». Позднее он был видным деятелем партии социалистов-революционеров. М. Н. Загибалов, оставшийся жить по отбытии каторги в Сибири, принимал, как социалист-революционер, деятельное участие в революции 1905 г. и был приговорен к ссылке в Нарымский край, которую он однако избежал, перейдя на нелегальное положение. Привлекавшаяся по каракозовскому делу М. К. Крылова в 70-х годах была членом «Земли и Воли» и «Черного Передела» и работала в тайных типографиях этих организаций.

28

Мемуарная литература, оставленная каракозовцами, более чем скудна. Наибольшее значение имеет «Автобиография» Худякова. Кратко останавливаются на каракозовском деле Л. Е. Оболенский в своих «Литературных воспоминаниях и характеристиках» («Исторический Вестник», 1902 г. № 1–4), Ф. А. Борисов в автобиографии, опубликованной в № 4 «Каторги и Ссылки» за 1929 г., и П. Ф. Николаев в записке об отношении каракозовцев к Чернышевскому, составленной им по просьбе В. Е. Чешихина-Ветринского (опубликован а в книге последнего, «Н. Г. Чернышевский», П., 1923 г., стр. 176–179). После того же Николаева и В. Н. Шаганова остались воспоминания о Чернышевском, с которым они встретились на каторге, П. Николаев. «Личные воспоминания о пребывании Н. Г. Чернышевского на каторге», М. 1906 г.; В. Н. Шаганов. «Н. Г. Чернышевский на каторге и в ссылке», СПБ, 1907 г.) Кроме того сохранились не законченные и пока еще неопубликованные воспоминания В. А. Черкезова и неопубликованная краткая автобиография П. Николаева.