Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

• Название: Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
• Автор: Брайан Д'Амато
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49944-1

Жрецы цивилизации майя совершили поразительные научные открытия, далеко опередившие свое время. А еще они вычислили, когда наступит конец света.

Человек, в чьих жилах течет кровь майя, не сомневается в том, что мир погибнет 21 декабря 2012 года. И когда выпадает зыбкий шанс предотвратить катастрофу, Джед де Ланда решает рискнуть.

Перенестись сознанием в прошлое, в год 664-й н. э., и там влиять на мысли и дела правителя, от которого зависит будущее. Таков был план. Но он с самого начала дал сбой: молодой майя, принявший в себя разум нашего современника, удостоился великой чести — ритуального самоубийства…

---

— Ты говоришь с песком во рту, — произнес бакаб. — Владыки этого б’ак’туна не позволят ничего подобного.

Что? Луддитская стража.

— Погодите-ка, — начал я…

— Ш’ималееч т’ул к’ооч миш-б’а’ал, — перебил он. «Ты идешь так, будто у тебя нет ничего в мешке».

Это была одна из тех идиом, смысл которых вполне прозрачен: «Похоже, тебе нечего предложить».

— Я возьму твой мир в мой, — сказал я. — И он возродится. Твои потомки снова получат свои имена, свое время, свою историю — все.

— Б’а’аш-ти’а’ал чокох упол? — протянул он. «Почему это должно меня волновать?»

На самом деле это был не вопрос.

— Так говоришь ты, который надо мной, — автоматически забубнил я. — Но…

— Теперь я позволяю тебе забрать своего Джеда.

Опа.

Он должен знать, что это невозможно, подумал я. Видно, он не только воспринял минимальную часть моего сознания, но и эго его слишком велико, чтобы впустить мое. И вообще, понимает ли он, что я собой представляю. Неужели бакаб и в самом деле считает меня мерзким бесом, забравшимся в его ухо? Что ж…

— Но ты, который надо мной, можешь воспользоваться им к своей пользе, — заявил я.

— Забери свое отражение из моей кожи, — проговорил 2 Драгоценный Череп.

В его сдержанном голосе слышалась скрываемая дрожь.

Он потрясен. Он чувствует себя оскверненным. То, что я нахожусь в нем, унижает его. Он думает, что теперь его не допустят в их треклятую небесную ВИП-ложу. Вот попал, так попал. Может, сказать ему напрямик, что я в нем навсегда? Нет, он тогда еще пуще взбесится. Нужно врать напропалую.

— Хорошо. Но мне понадобится время.

Боль выстрелила из моего желудка в левый глаз. Словно порвалась гитарная струна. Так реагировала нервная система Чакала на ложь перед лицом его великого сородича. Гештальт Чакала просто не мог вместить мысль о том, что можно обмануть этого человека. Держись, бога ради, не дергайся, но дыхание не задерживай тоже, дыши, дыши нормально…

— И как скоро это произойдет? — уперся в меня взглядом 2 Драгоценный Череп.

— Нужно хорошо подготовиться, — промямлил я, мешая ишианский с английским. — Мы должны… Потребуются определенные растения.

«Да, — обрадовался я своей находчивости, — одиннадцать тайных трав и пряностей. И он поверит. Наверняка».

Я чувствовал, как его глаза ощупывают мою кожу — не обнаружится ли дрожь, судорога…

— Что тебе понадобится? — спросил он.

Я сказал, что, если он даст мне бумагу и кисточку, я нарисую все необходимое. Что угодно, думал я, лишь бы протянуть время. А еще я начерчу катапульту. И арбалет. Необычные военные орудия. Пусть он заинтересуется этими штуками и забудет о…

— Убери своего уая из моего живота немедленно. Конец.

Слово «конец» означало: тема закрыта. Это было все равно что сказать «точка».

Я помедлил. Повторил свою ложь. Он посмотрел на меня.

Чакал с самого детства верил, что 2 Драгоценный Череп читает его мысли сквозь земляную стену, а в безлунные ночи превращается в орла-гарпию, парит над деревнями и разглядывает спящие тела своих рабов через дымовые отверстия — он охраняет их, но и готов проникнуть сквозь крышу, чтобы выклевать глаза предателю. Так что я чувствовал себя как армейский сержант, который пытается развести пятизвездного генерала.

2 Драгоценный Череп (хотя теперь, когда мы знаем его получше, почему бы нам не называть его 2ДЧ?), видимо, подал какой-то знак, потому что в помещении появился еще один человек — средних лет, в простом сером тюрбане и без каких-либо понятных мне знаков различия. У него было тонкое лицо школьного преподавателя физкультуры — этакая майяская версия Джорджа Буша-старшего. Он каким-то образом материализовался из левой стены. Я решил, что он выполз из потайной двери и через прорезь в перьевом гобелене. Пришелец наклонился и поставил на пол на расстоянии руки от меня трехногий поднос, на котором что-то лежало. Затем повернулся к 2ДЧ и приложил правую кисть к левой груди так, что рука оказалась параллельно полу. В такой позе он напоминал древнеримскую или старую французскую статую салютующего военного. Может быть, это всемирная культурная константа. Я посмотрел на предмет, который он принес, — что-то парящее, горяче-черное, луковицеобразное и шевелящееся, похожее на цельный вареный баклажан.

— Ох ты, — сказал я по-английски. — Плод креола?

Никакой реакции. Некоторые люди слишком серьезно к себе относятся.

Свободной рукой человек в тюрбане взял эту штуку с подноса. Я заметил трубку с соплом и на мгновение потерял ориентацию, но наконец все понял, и в тот же момент стражники схватили меня и придали моему телу извечную позу униженного, а в задницу мне по-змеиному что-то ввинтилось. Эээоооуууффф!

Опа. Отпялили в первый же день.

Я и в самом деле увидел звезды. Даже в правильных созвездиях. Дракон, Скорпион, туманность Гантель наверху… а потом все кончилось, если не считать струйки горячей жидкости у меня между ног и жара, распространяющегося от моего кишечника по всему телу.

Ого. Сейчас небо покажется с овчинку.

Стражники отпустили меня, и я упал ничком в красное море.

— Благодарю вас, сэр, можно добавки? — проговорил я, и мое дыхание подняло с пола несколько лепестков.

Они ждали. Ждал и я. Не очень долго. Наркотические клизмы действуют почти мгновенно. В 1990-е годы в гей-клубах была мода принимать К (синтетический наркотик, популярный среди ветеранов, — от него такой стояк, что просто о-го-го) через задницу. Я делал это всего два-три раза (ну хорошо, шестнадцать). Эффективная вещичка: и двадцати секунд не проходило, как ты из овечки превращался в волка. Сейчас я ощущал, что гравитация перестает на меня действовать.

— А когда ты заберешь твоего близнеца, твоего ишнок’ол мака из моего живота, эта гниль будет по-прежнему жечь мою голову? — спросил 2ДЧ.

Я не сразу понял, о чем он говорит. Ишнок’ол мак — злобный уай или разумный червь-паразит. Видимо, идея одержимости демонами имеет всемирное хождение, так что в его словах я не нашел ничего удивительного. Но что значит гниль в голове… Без всяких двусмысленностей — он имел в виду рак.

Черт. Если он не получил всех воспоминаний Джеда, то с какой стати в его сознание влезло это понятие?

Я уже говорил, что процесс загрузки был не вполне доброкачественным. Суть в том, что лучи бомбардировали цель (в данном случае мозг Чакала) сорока тысячами мрад,[544] что приблизительно эквивалентно тремстам тысячам сегодняшних рентгенограмм грудной клетки. А поскольку их длина волны настроена на нервные ткани, они не вызовут ни рака кожи, ни лейкемии. Но опухоли головного и, возможно, спинного мозга начнут образовываться в тот же день. Доктор Лизуарте сказала, что в течение семи-восьми месяцев (даже если облучаемый не предрасположен к раковым заболеваниям) опухоль заблокирует нормальное функционирование организма. Вероятность того, что я проживу год, составляет менее одной пятидесятой. Так что расписание у меня уже было довольно плотным. А 2ДЧ получил не очень большую дозу, тем не менее неприятности ждут и его. Может быть, не через девять месяцев, а позже, но до старости он не доживет. Лет пять в запасе или меньше. Итак, что мне-то делать? Лгать? Нет. Отвечать уклончиво.

— Уай Джеда был придан нашим уаям. Нам обоим. Как слуга. И он дает нам громадные преимущества. Джед прибыл сюда, чтобы защитить нас и наших потомков.

Молчание.

Черт, без ума брякнул. Я лежал как громадная нога в гипсе. Больно. К тому же я весь опух. Однако то, чем меня накачали, не вызвало отупения, напротив. Это средство обостряло чувства. Лепестки герани под моей задницей превратились в острые камушки, а потоки воздуха оставляли ощущение ссадин, словно по мне прошлись куском акульей кожи.

— Скажи своему шкарек-уаю, пусть не изводит меня.

— Непременно, — ответил я. — Только я не могу сделать это немедленно и здесь. У меня нет необходимых инструментов.

Чем проще, тем лучше, подумал я. Моя свободная рука непроизвольно скользнула по полу, и лепестки под пальцами показались мне стадом гигантских шипящих тараканов.

— Как? — не понял он.

— Требуется особый настрой мыслей, для чего понадобятся специальные процедуры. На все нужно время.

Господи Иисусе, подумал я, теперь я хочу охмурить этого типа с помощью психотерапии.

— А если никак, то как? — Бакаб хотел спросить: а если ничего не получится, то что?

— В таком случае если я вернусь в две тысячи двенадцатый, то смогу сделать это оттуда, — пояснил я на ишианском. Он не ответил. Я погнал дальше: — Ты, что надо мной, видишь в уае Джеда: меня необходимо сохранить в геле, в коллоиде, в затвердевающей жидкости, похожей на копаловую смолу, которая преобразуется в кристаллы.

Молчание. Проклятье.

— Битумная взвесь… сохранит связи в моем мозге в достаточной мере, чтобы снять с них копию, — процитировал я по-английски из резюме Таровского проекта. — В том-то и дело, — добавил я на ишианском. — Это не позволит моим душам убежать. Моим б’олонам.