Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.

• Название: Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
• Автор: Роберт Скотт
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-358-02109-9

В историю познания, открытия человеком Земли трагические страницы в 1910-1912 годов вписала английская экспедиция к Южному полюсу под руководством капитана Роберта Скотта. Дневники полярного путешественника, его прощальные письма, обращенные к родным, друзьям, к английскому обществу, найденные на груди замерзшего исследователя, рассказывают не только о драматических событиях, но и о величии человеческого духа, о том, как люди открывали и покоряли Южный полюс, познавали Южный континент - Антарктиду.

Иллюстрации и карты, воспроизведенные в издании, взяты из английского двухтомника, посвященного второй, последней экспедиции Роберта Скотта и его товарищей.

---

Все до сих пор шло так хорошо, что я стал забывать о своих опасениях, надеясь, что и дальше будет хорошо. Поэтому, когда к полуночи бедному Боунзу, который проболел целых 12 часов, лучше не стало, вся моя уверенность разлетелась.

Вскоре после полуночи мне донесли, что больная как будто успокоилась. В 2 ч 30 м я опять был в конюшне и нашел заметное улучшение. Лошадь все еще лежала на боку, вытянув шею, но спазмы прекратились. Глаза глядели спокойнее, и уши настораживались на шум. Пока я на нее смотрел, она вдруг подняла голову и без усилия встала на ноги. Затем, точно пробудившись от злого кошмара, начала принюхиваться к сену и к соседке. Через 3 минуты она выпила ведро воды и принялась за корм.

Сегодня в полдень случайно обнаружилась причина болезни, с указанием, что опасность не вся еще прошла. В стойле нашли небольшой ком полупереваренного, прокисшего сена, подернутый слизью и содержащий несколько маленьких ленточных глистов. Это бы еще ничего, но к этой массе пристала полоска внутренней слизистой оболочки кишки. Аткинсон полагает, что большой беды тут нет, если в течение недели‑другой осторожно обращаться с кормом. Будем надеяться.

Между тем у нас было много споров относительно первых причин беды. Вероятнее всего, они заключаются в брожении сена, в недостаточном количестве воды, в слишком натопленной конюшне. Кроме того, лошадь могла простудиться в бурю, ее могло продуть, разгоряченную от прогулки. Все эти причины могли способствовать заболеванию. Едва ли можно приписать случаю, что захворали именно те две лошади, которые помещаются у конца конюшни ближе к печке. Отныне будем меньше топить, пробьем большой вентилятор и увеличим количество воды. Так или иначе, надеемся предотвратить подобную опасность в будущем.

Суббота, 15 июля. Утром был сильный ветер со снегом. Ветер и днем был резкий и холодный, но к вечеру совсем упал и небо прояснилось. Ходил на Вал; лазал по скалам в своих новых башмаках из тюленьей шкуры и остался ими очень доволен. Отс считает, что у многих лошадей имеются глисты, и мы придумываем, какими бы средствами избавить от них лошадей.

Боунз чувствует себя хорошо, хотя он и не так резв, как до случившейся с ним неприятности. В конюшне установлен прекрасный большой вентилятор.

Не так‑то легко успокоиться после треволнений, пережитых в четверг ночью. Положение уже слишком критическое.

Воскресенье, 16 июля. Сегодня утром опять маленькая тревога: еще у одной лошади случился такой же припадок, впрочем легкий. Она два раза ложилась, но через полчаса все прошло. Не понимаем, что бы такое могло их тревожить?

Обычный распорядок воскресного дня. День спокойный, если не считать редких порывов довольно сильного ветра. Нашим товарищам на мысе Крозье, наверно, приходится тяжело.

Понедельник, 17 июля. Погода все не устанавливается. Ветер налетает с большой силой и через час‑другой замирает. Гонит облака. Луны в светлые часы суток не видно. Гулять не тянет.

Но всего девять дней отделяют нас теперь от «светлой жизни» и от того дня, когда мы снова сможем играть в футбол. Надеюсь, что мы к тому времени в состоянии будем играть.

Я по многим причинам рад, что скоро будет светло. Шторм и вызванное им бездействие дурно подействовали не только на лошадей. Понтингу не совсем по себе, его нервная натура не выносит такого зимнего прозябания. Аткинсон насилу уговорил его выходить на прогулки, затащив с собой на работу — копать ямы в снегу и делать проруби. Тэйлор тоже тяжел на подъем, вид у него нехороший. Когда же можно будет опять играть в футбол? Это всех расшевелит. Возвращение дневного света должно излечить все недомогания, физические и умственные.

Вторник, 18 июля. Сегодня в полдень было ярко‑алое небо и настолько светло, что видно дорогу.

Этот один светлый час доставляет огромное удовольствие, но для него требуется ясное небо, а оно‑то составляет большую редкость. После полудня обошел айсберг с внешней стороны. Это все, что я мог сделать, чтобы поспеть за Снэтчером. Ходок он хороший.

Среда, 19 июля. Опять тихо и хорошо. Температура постепенно понизилась до ‑35° [‑37 °C]. Ходил к старой трещине к северу от Неприступного острова. Эванс и Нельсон еще до шторма оставили там сани с прибором для измерения глубины. Ход событий не совсем ясен, но создается впечатление, что буря пронеслась над трещиной, вздымая мелкие обломки тонкого льда, образовавшегося вслед за последним вскрытием льдов. Эти поднятые ветром частицы превратились в основное ядро тяжелых снежных сугробов, под тяжестью которых льдина погрузилась и вода начала заливать сани. Удивительно, что такое сложное явление вызывается столь простой, по‑видимому, причиной. Эта трещина теперь смерзлась и, затянувшись, открыла другую, находящуюся гораздо ближе к нам, по направлению, кажется, к мысу Барни.

Мы заметили на небе странный вид светил, заходящих в северо‑западном направлении. В дни зимнего солнцестояния наблюдаемая в том направлении луна была сильно искажена и окрашена в кровавый цвет. Ее можно было принять за пламя далекого костра, но никак не за луну. Вчера планета Венера, в таких же условиях, приняла вид японского фонаря или бортового красного фонаря на судне. В том и другом случае заметны были мигание и переливы света из темно‑оранжевого цвета в багрово‑красный, причем последний преобладал.

Четверг, 20 июля, и пятница, 21 июля. Записывать нечего. Лошади пока все здоровы. Все в хорошей форме, по крайней мере в настоящий момент. По утрам пьют много воды.

Суббота, 22 июля. Улучшению, как нам кажется, способствует лучшая вентиляция в конюшне, а также увеличенный рацион соли.

Сегодня у нас опять свирепая пурга. Ветер порывами достигал скорости до 72 миль в час. Нашим товарищам на мысе Крозье, должно быть, пришлось немало пережить. С радостью вспоминаю, что скоро будет светло.

Понедельник, 24 июля. Пурга продолжалась весь вчерашний день (воскресенье). Вечером ветер побил все рекорды, достигнув скорости до 82 миль в час. Флюгер нашего анемометра отчасти укрыт прибрежной возвышенностью; на открытой же горе, утверждает Симпсон, показатели анемометра на 20 процентов выше. Стало быть, при таких порывах ветер, не встречающий препятствий, достигает почти 100 миль в час, т. е. силы урагана. Сегодня Нельсон нашел свои сани перевернутыми вверх полозьями.

Во время моего ночного дежурства я мог заметить, как ветер быстро падал и, наконец, совсем утих. При температуре +7° [‑14 °C] атмосфера была почти удушливой. Температура и сегодня продержалась довольно высокая. Я ходил смотреть трещину, у которой неделю назад мерили глубину. Тогда она была шириной в несколько футов, подернутая тонким льдом; теперь края ее сошлись, выдвинув острую гряду торосов в 3–4 фута вышиной. Выдвинувшийся край льда имеет дюймов 18 в толщину, конечно, вследствие теплой погоды.

Вторник, 25‑е, и среда, 26 июля. Эти дни записывать положительно нечего. Жизнь протекает спокойно и однообразно. Все здоровы. Никто не выказывает скуки или удрученности. Лошади, по‑видимому, здоровы и бодры, как никогда; за двумя‑тремя исключениями, то же можно сказать о собаках.

Свет быстро прибавляется. Сегодня (среда) в полдень было очень хорошо. Воздух совершенно прозрачный. Все очертания Западных гор проступают на горизонте, словно нарисованные очень нежной кистью.

Четверг, 27‑е, и пятница, 28 июля. Тихо. Небо розовеет. Свет заметно прибывает. Никто из нас не хандрил, однако приближение светлых дней вызывает у всех истинно праздничный подъем духа.

Веселое настроение нашей компании никогда ничем не затмевалось. Дружеское, благодушное взаимное подтрунивание, установившееся с первых же дней, не прекращалось, как не ослабевал и вдохновляющий нас энтузиазм. И то и другое пережило угрюмые, трудные зимние дни, и с приближением весны воспрянуло со свежей силой. Если и бывали минуты пессимизма, когда, казалось, предвиделось ослабление этих добротоварищеских уз, то теперь таким опасениям нет места, как нет места и сомнению в том, что мы вносим в нашу работу единомыслие и готовность к взаимопомощи, небывалые в этой области труда. Такой дух должен помочь нам превозмочь все трудности. Это — доброе предзнаменование.

Суббота, 29‑е, и воскресенье, 30 июля. Два спокойных дня, температура низкая — в пределах ‑30° [‑35 °C]. Только изредка налетает порыв ветра и дует несколько минут. Исчезла одна из наших лучших собак, Жулик. Боюсь, что его загрызли другие собаки и что мы его больше не увидим, а только найдем его окоченелый труп, когда станет светлее. Мирз не думает, чтобы собаки напали на Жулика, а полагает, что пес попал в какую‑нибудь трещину или тюленью прорубь. Во всяком случае, по‑видимому, придется примириться еще с одной утратой. Ужасно досадно.