Михаил Серегин - Самая срочная служба

• Название: Самая срочная служба
• Автор: Михаил Серегин
• Жанр: Юмористическая проза

Солдат спит, а служба тихо тарахтит. Хороша пословица, да только не про пятерых рядовых из химвзвода. Им поспать не удается - командование бросило их на строительство свинарника. А это оказалось таким стремным делом, что от приключений деваться некуда: то воры на стройку нагрянут, то многопудовый хряк взбесится, то беглые десантники дадут шороху. А тут еще и девчата какие-то шустрые подвернулись. Словом, служба идет, а солдат не спит

---

– Ладно, ладно, – соглашался гость, не переставая поглощать водку и деликатесы.

Разглядывая сейчас своих подчиненных, комбат решал для себя задачу по выбору наиболее достойных для работ на свинарнике Шпындрюка. Будь он главой района, никогда бы никто и ни за что не заставил бы его еще и собственную скотину разводить. Ну, ладно, любовь к лошадям предположим, но свиньи-то, при том, что у кооператива, в который он входит, есть свинарник, есть свиньи у фермеров, так нет – он еще и свой собственный решил завести. Да еще каких-то там производителей выписал.

Хмуря брови, Стойлохряков стоял перед строем и разглядывал принадлежащий ему химвзвод. В то время, как три роты батальона были призваны из-за своей большой численности решать более глобальные задачи по хозяйству, это небольшое подразделение оставалось у комбата всегда про запас на случай возникновения вот таких вот нестандартных просьб: свинарник кому-нибудь построить или переехать кому-то надо, мебель перетащить, огород перекопать. Все эти дыры Петр Валериевич обычно затыкал химиками.

Для того чтобы обосновать выбор кандидатуры и отправку на работу, необходимо было родить какую-нибудь причину. Этого можно в принципе и не делать, но так мотивация будет более весомой. Именно сейчас Стойлохряков рылся в своей голове и искал ту самую причину. За что бы зацепиться? Морщины на его лбу становились все более глубокими, а решение не приходило.

Почему ему сегодня с утра еще хочется думать и быть демократическим лидером? Ведь он вполне может ткнуть пальцем в этого, этого, этого – и все. Люди пойдут выполнять поставленную задачу. Он уже выставил вверх указательный палец и, подойдя к Казаряну, наконец переставшему оправлять свой китель, хотел было ткнуть пальцем ему в грудь и сказать, чтобы он самостоятельно отобрал пять человек для работы. Но тут комбат припомнил эпизод с воровством сантехники, которую они вместе с начальником штаба майором Холодцом выписывали из Самары для себя и офицерских семей в новый дом. Здесь без химиков не обошлось. Воровали не для себя – для туалета, который сам комбат приказал отремонтировать. Но воровство есть воровство. И необходимо после таких происшествий проводить воспитательную работу. Решение было принято.

– Так, – комбат подошел к самому здоровому солдату во взводе – Простакову. – Давай, Простаков. Затем, кто там еще был? Вот ты.

– Рядовой Резинкин, – отозвался Виктор на комбатовское «ты».

– И потом маленький у вас еще...

Петр Валериевич подошел к концу строя.

– Вот. Вот этот вот.

– Рядовой Валетов, – тут же отозвался Фрол.

– Это трое. И еще двоих.

Комбат подошел к двум дембелям, которые держались друг дружки на протяжении всей службы.

– Давай, Сизов, и ты, Ануфриев. Пойдете работничками вместе с вышеназванными. Итого пять человек. Петрушевский!

– Я!

– После завтрака машину «ГАЗ-66» к подъезду. Эти пятеро загружаются. Вместе с ними едет прапорщик Евздрихин. Он старший. Вопросы? Тихо. Хорошо, – без паузы произнес комбат и, напутствовав народ стандартным «далее по распорядку», удалился с этажа.

Все выдохнули. Сегодня только понедельник, и долбаная служба не успела пронять Стойлохрякова. В четверг, пятницу он будет уже залетать на этаж и орать на каждого встречного-поперечного. А сейчас еще ничего, в хорошем расположении духа, можно сказать. Лично зашел, попросил дедушек выйти построиться. Не каждый день такое случается.

Сизов с Ануфриевым были из тех людей, что никогда не старались стать по-настоящему дембелями, какими их привыкла, во всяком случае, рисовать фантазия авторов журнальных и газетных статей. Они были нормальными пацанами, которые держались друг за друга, ни к кому не приставали, никогда не напрашивались на неприятности и по большей части блюли режим. Единственная особенность, о которой, естественно, все знали во взводе, была любовь двоих корешей к травке, «колесам» и прочей дряни.

Ануфриев на правах старшего (ему домой на три месяца раньше, чем Сизову) сразу после завтрака построил солдат в колонну по два и повел их к уже стоящей под парами «шишиге».

Наученный долгими годами службы, Петр Петрович Евздрихин никогда и никуда не торопился. Если ему говорили сделать сегодня, он делал завтра. Если говорили быть к девяти, он обычно появлялся на точке в половине десятого. Конечно, фильтровал, от кого приказы-то исходят. По большей части опаздывал – знал, что человек он в батальоне незаменимый. Прапорщики – это соль армии. А хорошие прапорщики – это уже перец. Не обрадовавшись тому, что солдаты очень быстро появились после завтрака перед машиной, Евздрихин поспешил пожурить Ануфриева:

– Олег, куда торопишься? Домой? Все равно раньше августа не отпустят.

– Первого августа, – уточнил высохший от постоянного употребления наркотиков дембель.

– Какие вы все умные, молодые! Куда от вас деваться, не знаю, – пожаловался на судьбу Евздрихин. – Полезайте, едем на объект.

Фрол долго копошился, преодолевая задний борт, и наконец миновал препятствие. Оглянувшись, он с завистью увидел, как Простаков забирается в кузов одним непрерывным сложным движением и плюхается рядом.

– Тише, гора, – шутливо вздрогнул Фрол. – Ты сейчас меня раздавишь.

– Я осторожно, – пробубнил Алексей, поглядывая на старшего, на Ануфриева.

А тому было на все наплевать, потому как рядом с ним уже сидел желтушный черноволосый Сизов, и оба о чем-то шептались, не обращая внимания на отслуживших всего по паре месяцев солдат.

Машина тронулась, и народ, предчувствуя выгрузку за пределами территории части, а также тяжесть в желудках после манной каши, был морально готов к трудностям, которые неминуемо ожидали их. Солдат, как известно, на курорты не посылают.

В кузове им пришлось трястись недолго. Успели по сигаретке выкурить да побазарить чуток, как уже машина остановилась. Хлопнула дверь кабины. Откуда-то снизу раздался голос прапорщика:

– Вылезай!

Солдаты медленно, словно объевшиеся тюлени, стали вываливаться из кузова. Как оказалось, привезли их во двор, где недавно шло строительство какого-то хлева. Покосившись на здоровый двухэтажный дом, стоящий невдалеке, Простаков заметил:

– Добротная хижина, однако.

Евздрихин подскочил к нему:

– Это не хижина, чтобы вы все знали, это дом главы района. Поэтому постарайтесь обойтись без громких выступлений. Ведите себя нормально. Не подставляйте своего командира.

Ануфриев подошел к прапорщику и, глядя на него стеклянными, осоловелыми глазами, тихо произнес:

– Мы будем как мыши. Даже нет. Как земляные черви. Нас никто не услышит и не увидит.

Прапорщик скривился.

– Построились.

Когда отделение замерло перед ним, Петр Петрович проверил, на месте ли его усы, затем кивнул на начатую стройку:

– Вот объект. Будете дом свиньям строить.

– Это че? Сегодня на машине, а потом каждый раз топать, что ли, я буду? – Сизов, будучи воином мудрым, прекрасно понимал, что каждый праздник имеет свое начало и свой конец. Так вот, похоже, праздник продолжался лишь в то время, пока их сюда везли. Теперь придется напрягаться, а его желтушной худосочной натуре покой нужен.

Володя с Олегом нашли друг друга полтора года назад и все свои мысли направляли лишь на то, как бы раздобыть себе очередной косяк, а если повезет, то и зелье со шприцами, с одноразовыми, а то СПИД, знаете ли. Каждый наркоман должен стремиться к культуре ввода средств в организм.

– Мужики, вы только не нойте. Вам, считай, повезло, – начал разрисовывать ситуацию прапорщик. – Будете жить прямо здесь. Жрачку вам будут сюда носить не из столовой. Домашнее хавать будете. Только работайте.

– И за сколько надо закончить? – с интересом произнес Резинкин, прикидывая, сколько же им тут обломится балдеть: ведь спать не в казарме, есть домашнее и работать, считай, не из-под палки, а так, вполуохотку. В армии это счастье. Только бы не сильно нагружали и не много требовали.

Прапорщик почесал за одним ухом, потом за другим, пожал плечами:

– Сроков никто не знает. Пошли посмотрим, что там и как.

Вблизи строительная площадка выглядела внушительно: бетонный фундамент примерно шесть на двенадцать был уже залит, кое-где начата кладка красным кирпичом, но самое интересное, что в одном месте стены уже стояли на высоте двух с лишним метров, а в другом их класть и не начинали. Там, где возведенное сооружение было повыше, кинули несколько неструганых досок поперек, на это все положили кусок драного брезента, что, по замыслу Шпындрюка, было достаточно для молодых солдат. Лето в календаре. Не так и холодно.

Простаков с деловым видом осмотрел предназначавшийся для их обитания угол и нахмурился.

– Мы чего, товарищ прапорщик, тут будем?

Евздрихин скривился. Селить людей в таком месте – это уж даже не по-походному, куда хуже.

– И че, у нас и палатки не будет? – поддержал наступление товарища Резинкин.