А. Мелехина Пер., сост. и коммент. - Чингисиана. Свод свидетельств современников

• Название: Чингисиана. Свод свидетельств современников
• Автор: А. Мелехина Пер. сост. и коммент.
• Издательство: М. : Эксмо, 2009. — 728 с.
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32049-3

Место и роль Чингисхана в истории масштабны и многогранны. Собиратель монгольских земель, создатель единого Монгольского государства, он признан величайшим полководцем, равных которому не было ни до, ни после него. Как и много веков назад, интерес к эпохе Чингисхана не ослабевает и в наше время.

В сборник «Чингисиана. Свод свидетельств современников» вошли важнейшие исторические и литературно-художественные памятники, созданные в Монголии и других странах в XII–XVII вв. и посвященные Чингисхану. Главный из них — «Сокровенное сказание монголов» — шедевр монгольской культуры, образец изящной словесности, стоящий в одном ряду с великими древними литературными памятниками, такими, как «Илиада», «Одиссея» и «Слово о полку Игореве». Кроме этого, в книге собраны легенды и предания о Чингисхане, многие из которых были специально переведены для этого сборника, а также фрагменты его знаменитой «Великой Ясы» (свода имперских законов XIII века) и сборника высказываний и наставлений «Билик».

Собранный материал дает обширную пищу для размышлений о личности и могучих дарованиях великого полководца, о породивших его времени и народе и, наконец, о месте, которое занимает Чингисхан в истории человечества.

* * *Предисловие президента Монголии Намбарына Энхбаяра
* * *_{© А. Мелехин. Перевод, составление, комментарии, 2009 © Г. Ярославцев, наследники. Перевод, 2009 © С. Дулан. Вступительная статья к первому разделу, 2009 © А. Цендина. Вступительная статья ко второму разделу. Перевод, 2009 © Н. Бичурин. Перевод, 2009 © Ж. Саруулбуян. Иллюстрации к первому и второму разделамФото на обложке:James L. Stanfield / National Geographic/Getty Images/Fotobank}

---

Мужчины, входя в дом, никоим образом не могут повесить своего колчана на женской стороне. И над головою господина бывает всегда изображение, как бы кукла или статуэтка из войлока, именуемая братом хозяина; другое похожее изображение находится над постелью госпожи и именуется братом госпожи; эти изображения прибиты к стене; а выше среди них находится еще одно изображение, маленькое и тонкое, являющееся, так сказать, сторожем всего дома. Госпожа дома помещает у своего правого бока, у ножек постели, на высоком месте козлиную шкурку, наполненную шерстью или другой материей, а возле нее маленькую статуэтку, смотрящую по направлению к служанкам и женщинам.

Возле входа, со стороны женщин, есть опять другое изображение, с коровьим выменем, для женщин, которые доят коров; ибо доить коров принадлежит к обязанностям женщин. С другой стороны входа, по направлению к мужчинам, есть другая статуя, с выменем кобылы, для мужчин, которые доят кобыл. И всякий раз, как они соберутся для питья, они сперва обрызгивают напитком то изображение, которое находится над головой господина, а затем другие изображения по порядку. После этого слуга выходит из дома с чашей и питьем и кропит трижды на юг, преклоняя каждый раз колена. Это делается для выражения почтения к огню; после того он повторяет то же, обратясь на восток, в знак выражения почтения к воздуху; после того он обращается на запад для выражения почтения к воде; на север они кропят в память умерших.

Когда господин держит чашу в руке и должен пить, то, прежде чем пить, он выливает на землю соответствующую часть. Если он пьет, сидя на лошади, то до питья делает излияние ей на шею или на гриву

Итак, когда слуга покропит таким образом на четыре стороны мира, он возвращается в дом; и два служителя с двумя чашами и столькими же блюдами стоят наготове, чтобы отнести питье господину и жене, сидящей на постели возле него, но повыше. И если у господина очень много жен, то та, с которой он спит ночью, сидит рядом с ним днем, а всем другим в тот день надлежит приходить к тому дому, и там в тот день происходит собрание, приносимые же подарки складываются в сокровищницы этой госпожи. При входе стоит скамья с бурдюком молока или другого питья с чашами.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ОБ ИХ НАПИТКАХ И О ТОМ, КАК ОНИ ПООЩРЯЮТ ДРУГИХ К ПИТЬЮ

Зимою они делают превосходный напиток из рису, проса, ячменя и меду*, чистый, как вино, а вино им привозится из отдаленных стран. Летом они заботятся только о кумысе. Кумыс стоит всегда внизу у дома, пред входом в дверь, и возле него стоит гитарист со своей маленькой гитарой. Наших гитар и рылей я там не видал, но видел много других инструментов, которых у нас не имеется.

И когда господин начинает пить, то один из слуг возглашает громким голосом: «Га!» — и гитарист ударяет о гитару. А когда они устраивают большой праздник, то все хлопают в ладоши и также пляшут под звуки гитары, мужчины пред лицом господина, а женщины пред лицом госпожи. Когда же господин выпьет, то слуга восклицает, как прежде, и гитарист молчит. Тогда все кругом, и мужчины, и женщины, пьют, при этом иногда они пьют взапуски очень гадко и с жадностью.

И когда они хотят побудить кого-нибудь к питью, то хватают его за уши и сильно тянут, чтобы расширить ему горло, и рукоплещут и танцуют пред его лицом. Точно так же, когда они хотят сделать кому-нибудь большой праздник и радость, один берет полную чашу, а двое других становятся направо и налево от него, и таким образом они трое идут с пением и пляской к тому лицу, которому они должны подать чашу, и поют и пляшут пред его лицом; а когда он протянет руку для принятия чаши, они внезапно отскакивают и снова возвращаются, как прежде, и издеваются над ним таким образом, отнимая у него чашу три или четыре раза, пока он не развеселится хорошенько и не почувствует хорошего аппетита. Тогда они подают ему чашу, поют, хлопают в ладоши и ударяют ногами, пока он не выпьет.

ГЛАВА ПЯТАЯ ОБ ИХ ПИЩЕ

Об их пище и съестных припасах знайте, что они едят без разбора всякую свою падаль, а среди столь большого количества скота и стад, вполне понятно, умирает много животных.

Однако летом, пока у них тянется кумыс, то есть кобылье молоко, они не заботятся о другой пище. Поэтому, если тогда доведется умереть у них быку и лошади, они сушат мясо, разрезывая его на тонкие куски и вешая на солнце и на ветер, и эти куски тотчас сохнут без соли, не распространяя никакой вони. Из кишок лошадей они делают колбасы, лучшие, чем из свинины, и едят их свежими. Остальное мясо сохраняют на зиму.

Из шкур быков они делают большие бурдюки, которые удивительно высушивают на дыму. Из задней части конской шкуры они делают очень красивые башмаки. Мяса одного барана хватает на 50 или 100 человек: они разрезают мясо на маленькие кусочки на блюдечке вместе с солью и водой — другой приправы они не делают, — а затем острием ножика или вилочки*, сделанных нарочно для этого, наподобие тех, какими мы обычно едим сваренные в вине груши и яблоки, они протягивают каждому из окружающих один или два кусочка, сообразно с количеством вкушающих.

Прежде чем поставить мясо барана [гостям], господин сам берет, что ему нравится, а также если он дает кому-нибудь особую часть, то получающему надлежит съесть ее одному и нельзя давать никому; если же он не может съесть всего, то ему надлежит унести это с собою или отдать своему служителю, если налицо находится тот, кто охраняет его, или иначе он прячет это в свой каптаргак, то есть в квадратный мешок, который они носят для сохранения всего подобного; сюда они прячут также и кости, когда у них нет времени хорошенько обглодать их, чтобы обглодать впоследствии, дабы не пропадало ничего из пищи…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ОБ ИХ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ, СУДАХ, СМЕРТИ И ПОХОРОНАХ

О судопроизводстве их знайте, что, когда два человека борются, никто не смеет вмешиваться, даже отец не смеет помочь сыну; но тот, кто оказывается более слабым, должен жаловаться пред двором государя, и если другой после жалобы коснется до него, то его убивают. Но ему должно идти туда немедленно без отсрочки, и тот, кто потерпел обиду, ведет другого как пленного.

Они не карают никого смертным приговором, если он не будет уличен в деянии или не сознается. Но когда очень многие опозорят его, то он подвергается сильным мучениям, чтобы вынудить сознание.

Человекоубийство они карают смертным приговором, так же как соитие не со своею женщиной. Под не своей женщиной я разумею или не его жену, или его служанку. Ибо своей рабыней можно пользоваться как угодно.

Точно так же они карают смертью за огромную кражу. За легкую кражу, например за одного барана, лишь бы только человек нечасто попадался в этом, они жестоко бьют, и если они назначают сто ударов, то это значит, что те получают сто палок. Я говорю о тех, кто подвергается побоям по приговору двора.

Точно так же они убивают ложных послов, то есть тех, которые выдают себя за послов и не суть таковые. Точно так же умерщвляют колдуний, о которых, однако, я скажу вам потом полнее, так как считают подобных женщин за отравительниц.

Когда кто-нибудь умирает, они скорбят, издавая сильные вопли, и тогда они свободны, потому что не платят подати до истечения года. Погребение (могила. — А.М.) того, кто умирает, остается неизвестным*. И всегда около тех мест, где они хоронят своих знатных лиц, имеется помещение для охраняющих погребения…

КОММЕНТАРИИ

СОКРОВЕННОЕ СКАЗАНИЕ МОНГОЛОВ

ОБОСНОВАНИЕ ТЕКСТА

Подлинный текст «Сокровенного сказания монголов», написанный уйгуро-монгольским письмом, до нас не дошел и, по-видимому, безвозвратно утерян. Однако дошедшие до нас различные копии и варианты иероглифической транскрипции «Сказания» (см. подробно во вступительной статье монгольского ученого С. Дулама) позволяют монголоведам и синологам все же пытаться свести их в «единую, критически установленную китайскую транскрипцию» этого литературного памятника, дабы на ее основе реконструировать критический (исходный) текст монгольского оригинала памятника.

Как отмечалось во вступительной статье, уже проделана значительная работа по реконструкции текста оригинала «Сокровенного сказания монголов». Однако авторы этих публикаций восстановленного монгольского текста, руководствуясь своим пониманием языка и стиля иероглифической транскрипции текста «Сказания», а также собственным вкусом, порой довольно вольно трактуют китайский оригинал, допускают его исправления без подробных объяснений правки. Конечно, все эти публикации имеют право на существование, но они не могут заменить критического издания средневекового текста.

Исходя из поставленной перед собой задачи — создания литературного перевода «Сокровенного сказания монголов», переводчики в известной мере шли за Ц. Дамдисурэном [1], но подошли к его литературному переложению «Сказания» критически. Нами были использованы результаты текстологического изучения памятника, его изданий и переводов, осуществленных С. А. Козиным [2], Т. Дашцэдэном [3], Ш. Гаадамбой [4], Ц. Цэрэнсодномом [5], а также монгольского издания [6] и русского перевода [7] монгольской летописи XVII века «Алтан тобчи»