Журнал «Если» - «Если», 2000 № 09

• Название: «Если», 2000 № 09
• Автор: Журнал «Если»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: ISSN0136-0140

Роберт ШЕКЛИ. КООРДИНАТЫ ЧУДЕС: ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Мало кто из поклонников фантастики не побывал в «Координатах чудес» знаменитого фантаста. Спустя треть века автор предлагает вновь встретиться с Томом Кармоди и отправиться на поиски короля бесконечного пространства.

Владимир ПОКРОВСКИЙ. ИНДЕКС 97

На далеких планетах в борьбе между долгом и совестью выигрывают… силлогизмы.

Джек ХОЛДЕМАН. ЕСЛИ БЫ СВИНЬИ УМЕЛИ ЛЕТАТЬ…

В рассказе фантаста они это запросто проделывают.

Клэр БЕЛЛ. БОМБЕР И «БИСМАРК»

Месть боевого кота будет страшной!

Дэвид ХИЛЛ. ПОДГОТОВКА

Игра — самый верный путь к успеху.

Джон КЕССЕЛ. НЕКОТОРЫЕ ЛЮБЯТ ПОХОЛОДНЕЕ

Даже само Время способно пощадить великую актрису. Но не Голливуд.

Линда БЕЙКЕР. ПРИТЯЖЕНИЕ ЛЬДА

Оказывается, хоккей — это не профессия или увлечение. Это форма жизни.

ВИДЕОДРОМ

Можно построить новый Вавилон, а можно создать город будущего. Все это отлично умеет делать кинематограф.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО. КОТОСОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

Весьма своеобразная классификация российских фантастов.

Вл. ГАКОВ. ПЕРЕСМЕШНИК

Этим словом об авторе сказано далеко не все. Хотя многое…

Владимир ШАТИЛОВ. ИСТОРИЯ НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД

Продолжаем публикацию очерков о региональной фантастике.

РЕЦЕНЗИИ

Новые книги Г.Бенфорда, Е.Хаецкой и других авторов.

Евгений ХАРИТОНОВ. БЕГ ПО КРУГУ

Дискуссия о положении в российской НФ-прозе свернула на критические рельсы.

КУРСОР

«АБС-премия», томская «Аэлита» и другие новости.

ФАНТАРИУМ

Диалог с теми, которые все знают, и теми, которые хотят узнать.

Сергей СИНЯКИН. КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ…

…по поводу «Истории нашего столетия» Н.Оберлендера, Нью-Йорк, изд. «Брукс», 2100 год.

КОНСИЛИУМ

С женщиной в этой рубрике мы еще не встречались… А зря!

ПЕРСОНАЛИИ

Авторы номера — известные и неизвестные.

---

В целом, несмотря на досадные просчеты автора и некоторую предвзятость в изложении исторических событий, книгу «История нашего столетия» следует воспринимать не как летопись, последовательно и системно излагающую основные события ХХI века, а как попытку заглянуть в будущее, оценив уже пройденный человечеством путь.

Удивительно, но, взяв за основу неверные предпосылки, д-р Оберлендер делает правильный вывод. ХХI век показал нам, что выдвинутые социологические модели исчерпали себя и будущее принадлежит новым социальным построениям, главной ценностью и основным мерилом которых являются знания. Особенностью прошедшего столетия стала, прежде всего, усиливающаяся кооперация региональных государственных сообществ на основе единого планирования. Завершилось время колониального разделения и грабежа. Пришло время осознания каждой государственной единицей своего места в мире, стремящемся к объединению.

Консилиум

Далия Трускиновская: «Мы все — жертвы мании величия»

ВЕДУЩИЙ — Эдуард ГЕВОРКЯН

Эдуард Геворкян: Далия, ваше творчество весьма разносторонне — в активе не только фантастика, но и детективы, исторические романы. В этой связи не могу не задать вопрос: считаете ли вы себя вовлеченной в некую профессиональную гильдию фантастов или же не признаете какие-либо маркеры, помогающие издателям и в какой-то мере критикам классифицировать авторов в соответствии с читательскими предпочтениями?

Далия Трускиновская: То есть вставляю ли я себя в списки фантастической тусовки? Или вас интересует мое мнение о жанровых разграничениях? Ну так вот — литература не «Нортон Коммандер», где все по полочкам, как в немецком шкафу. На мой взгляд, нужно присутствовать в шкафу как в таковом, а если часть меня свесилась на другую полку, так беда невелика. Вот недавно посвятили меня в склоку между Владимиром Васильевым и Ником Перумовым с одной стороны и «Интерпрессконом» с другой. Васильев полагает, что «Интерпресскон» дает премию за «неправильную» фантастику. Он, Васильев, пишет «правильную», а лауреаты — «неправильную». И на этом основании оба писателя требуют не вносить себя в номинационные списки.

Андрей Николаев, один из основателей «Интерпресскона», публично ответил им примерно в таком стиле, в каком правильный дедушка объясняет внучку про то, как это делается у птичек.

Я полагаю, вопрос о самоидентификации разветвляется на два направления: причисляю ли я себя к фантастической литературе и причисляю ли себя к фантастической тусовке.

К тусовке — однозначно! Без нее на свете было бы очень одиноко. Но вот ведь в чем морока: детки, игравшие в одной песочнице, через двадцать лет становятся весьма разнообразными дядьками. Один идет в банкиры, другой становится бомжем. И смешно бомжу требовать, чтобы банкир все бросил и поселился на теплотрассе. Все мы начинали с рассказов и небольших повестей, непременно привязанных к космосу и хоть как-то — к науке. Вспомним «Малеевку» и «Дубултеевку». Совочки и формочки были у всех одинаковые. Но невозможно в пятьдесят лет делать то же самое, что в тридцать! Большинство разбрелись, куда глаза глядят. Комизм в том, что «Интерпресскон» объединяет нас по принципу «одна тусовка», а награждает по принципу «одна литература». Вот Васильев и негодует, что его не оценили по достоинству. Ну так и я там ни одного приза не получила! Но для меня-то как раз важна тусовка. Очевидно, то, чем я занимаюсь, не вписывается во вкусы жюри. Ну и что?

Я и впредь не собираюсь писать романы про крутых космических бойцов, пробивающих кулаком борт звездолета. Не буду я писать и про драконов. Это негуманно. Я как женщина против насилия, а изнасилованные драконы — это страшно. Так, о чем еще я не буду писать? О неведомой силе, переносящей земного героя на непонятную планету, где почему-то живут натуральные средневековые люди с мечами и в кольчугах. Я полагаю, что этот прием есть результат писательской лени. Вместо того, чтобы прочитать полдюжины книг по европейскому средневековью, наши коллеги начинают измышлять некие упрощенные декорации, в которых каждая планета является простеньким государством с зачаточной экономикой. Реальная история гораздо интереснее.

Я всю жизнь хотела быть именно историком. У меня нет морального права писать про космос. Ибо предел технической мысли для меня — мясорубка, и ту я не всегда правильно собираю. В своей первой повести «Запах янтаря» я позволила себе фантастическое допущение — герои бредят наяву, «вспоминая» себя в восемнадцатом веке. Но все остальное-то исторично! Возможно, дальнейший мой путь есть свидетельство моей неповоротливости. Вместо того, чтобы целенаправленно искать издателей, заинтересованных в исторической литературе, я повлеклась в хвосте у фантастики, поскольку тут меня хоть немного знали… Я написала два историко-фантастических романа — «Несусветный эскадрон» и «Окаянная сила». Оказалось, что они никому не нужны.

Я не знаю, в какой мере узкое деление на жанры и поджанры есть изобретение издателей. Может быть, им действительно было удобно поделить рынок именно так. Но есть вертикальное и горизонтальное деление. Вообразим себе столбцы космической фантастики, фольклорной фантастики, фэнтези и пр. и в каждом — своя верхушка. Вообразим также, что кто-то из принципа публикует все «верхушки», кто-то- все «серединки», кто-то — весь «низ», потому что можно меньше платить или по иным коммерческим соображениям. Разумно, не так ли?

Но в этой схеме не учитывается творческий рост. Человек из «верхушки» может настолько перерасти самого себя, что сделается ненужным своему обычному читателю. А следовательно, и издателю. Как же тогда быть?

Э.Г.: Согласен с вами, потеря своего читателя — процесс иногда весьма мучительный. Гораздо мучительнее, чем даже потеря издателя: в этом-то случае всегда можно утешиться тем, что сей доблестный генерал книжных карьеров не понимает, потери какого ценного бойца он не заметил. Но вот какой вопрос остается неясным — а был ли тот читатель, которого мы потеряли? Практически любой писатель адресует свое творчество конкретной аудитории. Скорее всего, он держит перед своим мысленным взором обобщенный образ своего читателя. И однажды наступает момент, когда столкнувшись лицом к лицу (или лоб в лоб, если угодно) с покупателем фантастики, автор ужаснется: и вот этому существу, которое алчет в книге лишь «прикола и стеба», он посвятил лучшие годы своей жизни?! Не один, наверное, писатель сломался при прямом контакте с читателем. Идеализация всепонимающего читателя, который тонко воспринимает смысл каждой твоей запятой, свойствен начинающим авторам. Но кто сказал, что советскому писателю не присущ затяжной инфантилизм? В этом смысле перспективы нециничных авторов весьма плачевны, а пути реально просчитывающих все пиаровские ходы холодных виртуозов компиляции, напротив, широки и накатанны. Так может, читатель «в своем праве» отдохнуть от зауми, может, он имеет право насладиться восхитительно предсказуемой тягомотиной очередного книжного сериала? Может, сбылось предсказание (или проклятие) Фрица Лейбера и наступают времена словопомола?

Д.Т.: С одной стороны, проблема читателя еще увесистей проблемы издателя. Но она вполне вписывается в законы физики: если в одном месте убавилось, в другом, следовательно, прибавилось.

Я к тому, что в последнее время шел отток читателя в географическом смысле слова. Всякий, имеющий шанс перебежать в евреи или в немцы, этот шанс использовал. Америка, Израиль и Германия сейчас имеют ту интеллектуальную русскую диаспору, которая готова читать более или менее серьезную литературу.

С другой стороны, мы сейчас расхлебываем издательскую политику последних пятнадцати лет. Разверзлись хляби небесные, и на неокрепшие головы хлынул тридцать седьмой год во всех его проявлениях. Не читать «Крутой маршрут» было дико, нелепо, это означало признать себя сталинистом и коммунякой. Тиражи газет со всевозможными разоблачающими мемуарами прыгнули до небес. Тиражи книг, где так или иначе авторы выделывались под Оруэлла и вымучивали из себя антиутопии, тоже были не хилые. И все это простому человеку приходилось читать!

Вот и наступила реакция.

Кстати, совершенно нормальная реакция. Долго ли она продлится, зависит от того, насколько американским будет путь развития России. Если не убрать с экранов тупые американские фильмы, то скоро действительно писать будет не для кого.

Речь идет о культуре.

Я не знаю своего читателя в лицо. И вы не знаете. Но ориентироваться в своем творчестве на вкусы «Интерпресскона» лично я не буду. И на вкусы «Странника» тоже не буду. Один мой приятель как-то выдал прекрасную фразу: «Слава приходит к нам между делом. Если дело того стоит». Вот и я не стану конструировать этого гипотетического читателя с его интеллектуальным уровнем, возвышенными или низменными желаниями. Хотя бы потому, что у меня у самой сегодня есть желание читать Борхеса, а завтра — Хмелевскую. Но я выбрала свой путь — историю с элементами фантастики, фантастику на солидном историческом фундаменте и всякие промежуточные стадии. И пойду этим путем. Если то, что я пишу, будет интересно, то и читатель найдется. Сам. Явочным порядком.