Мишель Нюридсани - Сальвадор Дали

• Название: Сальвадор Дали
• Автор: Мишель Нюридсани
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03154-8

Трудно найти человека, который относился бы к творчеству Сальвадора Дали равнодушно. Одни превозносят его, считая новым словом в искусстве; другие ругают за искусственность, аморализм, разрушение основ традиционного искусства. На протяжении своей долгой жизни художник, родившийся в Каталонии, живший во Франции и США, кровно связанный с Россией благодаря своей жене и музе Гале (Елене Дьяконовой), много раз менял убеждения и увлечения, сохраняя при этом верность своему завету — «выделяться из толпы». Дали был удивительно разносторонен — занимаясь живописью, театром, кино, рекламой, сочиняя стихи и мемуары, теоретизируя об искусстве, он освещал все эти сферы деятельности отблеском своего яркого и противоречивого таланта. Творчество Дали, проложившее мост между искусством XIX и XXI веков, нуждается сегодня в новом осмыслении. Именно такую задачу ставит перед собой известный французский искусствовед и писатель Мишель Нюридсани. Его увлекательная книга, основанная на широком круге источников, сообщает массу занимательных подробностей из жизни самого Дали, его друзей и недругов.

---

А это сама жизнь. Это сама реальность.

Следует ли вновь замкнуться на себе самом и своем искусстве? Превратить свое уединение в нечто мистическое? Или же, наоборот, пойти навстречу жизни, принять ее, окунуться в нее? Вот что его мучило в тот момент наравне с паническим страхом перед сексом и перед другим человеком.

Дали и Гала прогуливались среди скал мыса Креус, купались в маленьких бухточках. Они вели себя, если верить Дали, как два психа, сбежавших из сумасшедшего дома. Один из них бросился на землю, чтобы припасть в страстном поцелуе к сандалиям другого: это про Дали. У другой скрутило живот и началась рвота: это про Галу. На сей счет Дали замечает, что подобная реакция была следствием психического заболевания, «омрачившего» юношеские годы Галы.

Дали пишет картину «Приспосабливаемость желаний», изобразив эти желания в виде львиных голов с открытой пастью.

Гала сказала ему: «Скоро вы поймете, чего я жду от вас».

Охваченный паникой Дали ждал продолжения. «Никогда, — говорит он, — я не добивался от Галы никаких признаний, не старался ускорить их; напротив, я ждал их как неотвратимый приговор, перед которым, после того как жребий будет брошен, мы уже не сможем отступить. Никогда в жизни я не занимался любовью. Этот акт казался мне жутким насилием, несоразмерным с моими физическими возможностями».

Гала со своей дочерью Сесиль, а также Элюар и Бунюэль, про которого Дали словно забыл, весь август провели в Кадакесе. Дали и Элюар прекрасно поладили. Элюар, который напишет для Дали предисловие к каталогу его выставки в галерее Пьера Колля в 1932 году, позировал ему для своего портрета. Дали изобразил его в виде парящего бюста на фоне розового неба над почти пустынным пространством, в центре которого мы видим что-то типа пучка белокурых волос, зацепившихся за пень. Изображение Элюара, отличающееся поразительным сходством, соседствует с головой льва, обращенной к полой внутри женской голове. На этом портрете присутствуют также руки, гигантский кузнечик и некое подобие медали с изображением «Великого мастурбатора».

Картина интересна тем, что в ней художник отказывается от стиля барокко, используемого им на протяжении всех предшествующих недель, да и нескольких последующих тоже, это произведение как бы возвещает переход к центрированным и более простым композициям.

Из всего, что происходило в этой необычной атмосфере, притом что нам неизвестно, как проводили время Магритты или Гоэманс со своей невестой, особый интерес для нас представляет один инцидент, о котором поведал Бунюэль. Произошел он вскоре после отъезда Элюара, Гоэманса с подругой и Магритта. Бунюэль, Гала, ее дочь Сесиль, Дали и Лидия отправились в лодке на пикник, который решили устроить среди скал мыса Креус. Бунюэль, придя в восторг от красот окружающей природы, вспомнил вдруг о Соролье[335], валенсийском художнике, которого сам Бунюэль считал весьма посредственным, а Дали так и вовсе ненавидел. Последний просто зашелся от гнева, что невозможно было объяснить только тривиальным несовпадением эстетических вкусов. «Как ты можешь нести подобную ахинею среди этих столь прекрасных скал?» Поскольку Гала вмешалась в их спор, приняв сторону Дали, — а было это уже под конец вечера, когда все порядочно выпили — и принялась «нападать» (словесно, естественно) на Бунюэля, тот вдруг резко вскочил, бросился к ней, повалил на землю и начал душить! Маленькая Сесиль перепугалась, и они с Лидией убежали прочь. Дали встал на колени и принялся умолять Бунюэля пощадить Галу. «Как бы я ни был зол, — признается Бунюэль, — я все же не потерял над собой контроля. Я знал, что не убью ее. Единственное, чего я хотел, это увидеть кончик ее языка, высунувшегося меж зубов».

Этот эпизод свидетельствует о том, что вокруг Галы, а вследствие этого и вокруг Дали царила атмосфера напряженности, ненависти, необузданной страсти. Ходили слухи, что в тот самый момент, когда Гала старалась соблазнить Дали и позволяла ему соблазнять себя, параллельно она кокетничала и с Бунюэлем.

Однажды ночью, в Мехико, спустя пятьдесят лет после описываемых событий, восьмидесятилетнему Бунюэлю приснилась Гала, которую, между прочим, он никогда особо не любил. «Я увидел ее со спины в театральной ложе. Я тихонько окликнул ее, она обернулась, встала, подошла ко мне и страстно поцеловала в губы. Я до сих пор помню аромат ее духов и необыкновенно нежную кожу».

Это к вопросу о необыкновенной эротической притягательности этой женщины!

Властная и непреклонная, с некрасивым лицом, жестким взглядом («взглядом крысы», как говорила Мария Луиза Гонсалес, «взглядом, способным пробить стену», как писал Элюар) и идеальной фигурой, она вызывала всеобщее восхищение. Она была не просто любительницей мужского пола, превратившейся под конец жизни чуть ли не в нимфоманку, она была обворожительной женщиной, которая завоевывала сердца мужчин, в том числе и посредством своей суровости, своих непомерных требований, которые даже не думала скрывать, посредством своего умения нагонять страх и получать наслаждение от того, что другим было неведомо.

«Я никогда никого не любил кроме Галы.

И если я отвергал других женщин, то лишь для того, чтобы подтвердить,

Что никогда я не мог найти другую такую же, как Гала,

Лишь она вызывала у меня слабое желание жить

И сильное желание покончить жизнь самоубийством», — признавался Элюар.

* * *

Наступил сентябрь. Между Галой и Дали так ничего и не произошло. Элюар, по-прежнему потворствующий им, уехал вместе с остальными в Париж и купил Гале симпатичную квартирку на улице Беккереля на Монмартре. Он послал ей тысячу песет, чтобы она могла остаться в Кадакесе до конца месяца, сообщил, что приобрел картину Дали у маршана Шарля Раттона, и попросил ее привезти в Париж «Мрачную игру» и его портрет. Дали говорит, что он остался «наедине» с Галой. Он забыл о ее дочери Сесиль, о которой сама Гала, впрочем, тоже забыла.

Здесь следует также заметить, что «обезумевший от любви» Дали рисовал не Галу, а Элюара, ее потворствующего им мужа. Первый же портрет Галы его работы появится только в 1931 году. Да и то это будет крошечная картинка маслом, которую он наскоро набросал на своего рода бумажной салфетке, приклеив сверху фотографию Галы.

Итак, продолжим...

«При каждой новой встрече мы словно говорили друг другу: "Пора с этим кончать"», — замечает он, выдавая свою нерешительность, но при этом и обреченность.

В тот день, который Дали назвал «днем принятия окончательного решения», Гала была в белом костюме. Дали увлек ее на мыс Креус, в укромный уголок, где усадил лицом к морю на вырубленную прямо в скале скамейку. «Желание разрыдаться сдавило нам горло, — рассказывает он, — но мы не собирались лить слезы, мы хотели покончить с этим. У Галы было решительное лицо. Я обнял ее: "Вы хотите, чтобы я что-то сделал с вами? Что?" Волнение мешало ей говорить. Она несколько раз пыталась что-то произнести, но безуспешно. Слезы покатились по ее щекам. Я вновь и вновь повторял свой вопрос. Наконец, с трудом разжав зубы, она сказала мне тоненьким детским голоском: "Если вы не хотите этого делать, никому об этом не говорите"».

После этих слов и всего этого странного диалога, в котором как всегда, когда дело касалось выяснения любовных отношений, Дали играл пассивную роль, он вдруг поцеловал ее, а затем резко отстранил от себя, больно дернув ее за волосы' и повторил свою просьбу: «А теперь скажите мне, что вы хотите, чтобы я с вами сделал. Но произнесите это очень медленно, глядя мне в глаза и употребляя слова самые грубые, самые непристойные, способные вогнать в краску нас обоих»!

И медленно, чеканя каждое слово, повторил: «Что вы хотите, чтобы я сделал с вами?»

Выражение лица Галы изменилось, стало жестким и, как он пишет, тираническим, и она проговорила: «Я хочу, чтобы вы меня прикончили».

Некоторые биографы задаются вопросом, а не хотела ли она просто-напросто сказать: «Заставьте меня умереть от удовольствия». Но контекст не оставляет сомнений: согласно тому, что рассказывает Дали, получается, что Гала почувствовала, что у него появилось желание убить ее в тот момент, когда его страсть достигла апогея. Но вместо того чтобы испугаться, она сбила его с толку, бросив ему: «Я хочу, чтобы вы меня прикончили».

Он с удивлением замечает, что ему преподнесли в подарок его собственный «секрет», вместо того чтобы сделать предложение эротического характера, которое он ожидал услышать. На самом деле, попросив Галу: «Произнесите это очень медленно, глядя мне в глаза и употребляя слова самые грубые, самые непристойные», он приоткрыл завесу над своим «секретом»: Дали обожал предаваться сексуальным фантазиям с садомазохистской окраской.

Презрительным тоном Гала повторила: «Так вы сделаете это?» Он ответил: «Да». Но конечно же ничего не сделал. И она конечно же понимала, что он этого не сделает.