Сергей Зверев - Жить и умереть свободным

• Название: Жить и умереть свободным
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Криминальный детектив
• ISBN: 978-5-699-52669-7

Во время бунта на зоне в Хабаровском крае из мест лишения свободы бегут двое матерых уголовников. Они опытны, безжалостны, циничны и умны, да и терять им теперь нечего – руки у них по локоть в крови. Поселки по берегам Амура цепенеют от ужаса: ничего хорошего им этот побег не сулит. Территория возможных поисков огромна, поймать уголовников в тайге очень тяжело. Ситуацию усугубляют снежные заносы и пурга. Полиция практически расписывается в собственном бессилии. Однако в одном из зимовий живет недавно освободившийся зэк, у которого к сбежавшим свои счеты. Он из местных, потомственный таежный охотник-промысловик и следопыт. И прекрасно понимает, на какую наживку можно поймать беглецов. Но в довершение всего в крае объявляется амурский тигр-людоед…

---

Примерно в то самое время, когда Таня Дробязко и Миша Каратаев сидели за праздничным столом, а опальный подполковник Киселев прикидывал все плюсы и минусы предложений братвы, Чалый с Малиной со вкусом отдыхали в бесхозном вагончике.

Такого импровизированного жилья было на окраине поселка немало. Несмотря на непрезентабельный вид и относительно небольшие размеры, вагончики эти пользовались в Февральске популярностью не меньшей, чем обычные жилые дома. Там было тепло и уютно даже самой лютой зимой. Все поселковые вагончики были щедро утеплены стекловатой и пенопластом. Небольшие окна отсвечивали двойными рамами, нередко из толстого оргстекла; ворованным оргстеклом приторговывали военные из вертолетной части. А главное, за такое жилье не надо было платить: ведь вагончики не относились к жилому фонду, числясь «транспортом, временно приспособленным под жилье». За электричество, как правило, тоже не платили: его воровали специальными «закидухами» – импровизированными тройниками на длинных проводах, напоминающими пиратские абордажные крюки, которые забрасывались на электрические провода.

Именно один из таких вагончиков и приглянулся беглецам с зоны. Судя по всему, жильцы покинули его совсем недавно – внутри еще осталась кое-какая мебель. Интерьер еще не был загажен бомжами, на кухне даже отыскалась кое-какая посуда. А самое главное – входная дверь надежно закрывалась изнутри. Осмотревшись, Чалый с Малиной решили остановиться тут на несколько дней; ведь это жилье стояло на отшибе, среди нескольких десятков точно таких же брошенных вагончиков. Да и никаких прохожих в этом полузаброшенном, засыпанном снегом районе не наблюдалось.

Везение не оставило недавних арестантов и на этот раз. Среди брошенных пожитков, весьма полезных для временной жизни, отыскался даже старенький масляный обогреватель. Электричество также еще наличествовало. Тщательно забив окна тряпьем, чтобы свет не проникал наружу, беглецы расположились на продавленном диване и принялись ужинать ворованной тушенкой, запивая ее ворованной же водкой.

Проголодавшийся Чалый ел жадно, дергая небритым кадыком. Он то и дело прикладывался к водочной бутылке, вливая в себя по полстакана, а затем снова вгрызался в еду как собака – желваки комьями прыгали за ушами.

– А я тебе говорил – не бзди! – самодовольно хмыкнул он спутнику. – Со мной не пропадешь. Десять минут работы – и гуляй, рванина! Давай, давай, тушенку бери и чернушку, пока я добрый… На, и водяры хлобысни!..

– За один день – целых три жмура, – с драматичным надрывом вздохнул Витек. – Водила тот на трассе, две этих торгашки… Зачем?

– Чмошник ты, Малина, – от обилия выпитого и съеденного, а также от тепла и ощущения временной безопасности Чалый заметно разнежился. – Чмошником родился, чмошником и подохнешь. Ты чего, в натуре, не въезжаешь? Если менты нами конкретно займутся – брать живыми нас никто не будет. Завалят как кабанов и напишут потом, что «застрелены при попытке вооруженного сопротивления». Так что теперь уже и без разницы – три жмура или тридцать три. А бабы те, в «Культтоварах», потом смогли бы нас с тобой опознать. К тому же это они первые на меня напали, так что я тут не при делах. Ну, типа как самооборона.

– Не трахал бы ту молодую – все бы обошлось! – с чувством напомнил Малинин. – Зачем вообще с ней связался? «Петухов» на зоне было мало?

– Как это зачем? Для удовольствия! – воскликнул Астафьев. – Кстати, а ты почему не захотел? Я бы ту Ленку попридержал, если что… Да и держать ее уже не надо было: отрубилась после удара.

– Я люблю, когда по согласию, – застенчиво произнес Малина.

– Романтик, бля. Такие, как ты, только и умеют, что в сортирах дрочить. Ты там стихов случайно не сочиняешь? Нет? Тогда наливай! А насчет «петухов»… Знаешь что, Малина: останься ты на зоне, хоть в пацанском отряде, хоть в козлячьем – тебя бы там рано или поздно отпетушили. А знаешь почему?

Витек отложил надкусанный бутерброд с тушенкой и быстро-быстро заморгал.

– Почему, Кеша?

– Потому что правильных понятий не уважаешь. Которые люди, куда умней и авторитетней тебя, для жизни определили. Так что не будешь меня слушаться – все, готовь вазелин! – коротко хохотнул Чалый и, наслаждаясь собственной властью над беззащитным чмошником, высек сурово: – Сейчас я для тебя – царь, бог и хозяин твоей жизни. Все понял?

Беседа на какое-то время стихла. Чалый, жадно урча и чавкая, жрал уже третью банку тушенки, а Малина, как человек относительно интеллигентный, намазывал ее на хлеб и старался есть по возможности беззвучно.

Наконец насытившись, Астафьев откинулся на спинку дивана и довольно смежил веки, явно готовясь отвалиться и заснуть.

– Чалый… – осторожным шепотом произнес Малинин.

– Чего? – вяло отреагировал тот.

– Слушай… Базар к тебе есть.

– Ну, базарь…

– Я вот что думаю. Не век же нам тут кочумарить, в этом вагончике.

– А я тебя пока не выгоняю, – равнодушно отрыгнулся Астафьев. – И сам отсюда уходить не собираюсь. Тебе что – плохо? Тепло, сухо, бухло и хавчик. Ментов нету, на промку никто не гоняет и мозги никто не компостирует нравоучениями «на свободу с чистой совестью». Или опять на зону захотелось, в свой «козлячий» отряд? Так возвращайся, держать не стану. Еще и чернушки на дорогу дам.

Малинин нервно заморгал.

– Так мы что – всю жизнь в этом вагончике будем? А что завтра?

– Завтра еще не наступило, – отмахнулся уркаган.

– Но ведь готовиться к нему по-любому надо!

– Чмошник ты, Малина, – безо всякого выражения повторил Астафьев. – Чмошник и есть, потому что не понимаешь, что жить надо сегодняшним днем.

– Ну нельзя же так! – заныл Витек. – Мы ведь люди, а не какие-то там животные. А человек от животного тем и отличается, что всегда думает о том, что его ждет в ближайшем будущем, и потому…

– Да заткнись ты, телигент хренов! – раздраженно возвысил голос рецидивист. – Все я и без тебя знаю. Ты че, за лоха меня держишь, да? Философ? Лекции вздумал читать? Думаешь, один ты тут такой умный?

– Я же по-хорошему… – почти обиделся Малинин. – Не только за себя, но и за тебя волнуюсь. Забочусь, типа того…

– Слышь, у тебя мама есть?

– Есть.

– Вот о ней и заботься.

– Ну, мы ведь теперь типа как кореша, подельники… – не сдавался Витек.

– Это ты мне кореш? Да я тебе сейчас, подельник, очко на немецкий крест порву! – окончательно вызверился Чалый.

Он резко поднялся, выхватил из сапога заточку, с показательной агрессией замахнулся на Витька… Костяшки на руке Астафьева белели и надувались, раздувались скважины ноздрей, и в глазах явственно читалась жажда мгновенного убийства.

Малина панически прикрыл голову руками, ожидая самого страшного. Однако самого страшного не произошло. Насладившись эффектом, недавний «шерстяной» небрежно сунул заточку в сапог, поискал глазами на полу, обнаружил недопитую бутылку водки и припал к горлышку. Небритый кадык ритмично заходил над засаленным воротником телогрейки, по подбородку и шее потекли мутные потеки.

– Зассал? – по-привычке занюхивая рукавом, произнес внезапно подобревший Чалый и щедрым жестом протянул бутыль собеседнику. – Бухни и ты, чмошник! Глотай, пока я добрый.

Витек недоверчиво взял бутыль.

– Спасибо…

– А знаешь, за что надо выпить?

– Ну, за нас, наверное… За твой фарт!

– Правильно. А еще за что?

Малинин взглянул на собеседника с явным недоумением.

– Не знаю… А за что?

– Ну ты и тупой! За чистое и безоблачное небо пей! – выразительно произнес уркаган и посмотрел на Малину искоса. – Тебе ведь нравится чистое небо над головой… Правда?

И хотя Малинин так и не понял, к чему было высказано это пожелание, он исполнил его безропотно, не задавая лишних вопросов. Ведь теперь будущее его всецело зависело от этого страшного и непредсказуемого человека, настроение которого менялось ежеминутно безо всякой на то причины. И уж если бы Витек вольно или невольно разозлил Кешу Астафьева, последствия были бы весьма предсказуемыми.

Допив водку, Витек резко закашлялся. Спиртное, ударив в нос картечиной, вышибло из глаз слезу.

– Я тут кое-что придумал, – подчеркнуто безразличным тоном произнес Чалый, поглядывая в потолок.

– В каком смысле?

– В смысле как небо нам с тобой поможет.

– Небо? Бог, что ли? – недоверчиво прикинул Малинин.

– Не бог, а мы сами. Короче, Витек, есть у меня один очень хитрый план. Тебе такое в жисть не придумать. Как и погулять по-богатому, и от ментов потом оторваться. Так сказать – и рыбку съесть, и аквариум выпить.

Неожиданно под самым окном вагончика сухо скрипнул снег. Беглецы переглянулись.

– Кто там? – рука Астафьева вновь потянулась к заточке.

– Н-не знаю… – побледнел Малинин.

– Сиди тут, только тихо! Пойду посмотрю.

Скрипнула дверь. На белоснежный плотный сугроб легла длинная, изломанная тень Чалого. Держа заточку наперевес, он вышел из вагончика, присел, внимательно осматриваясь под окном.