Андрей Упит - Охота

• Название: Охота
• Автор: Андрей Упит
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1970

---

— Рубаху спустить, да… — рычит он, поднимая кулак, словно грозя кому-то. Целых две коробки спичек проиграл он за вчерашний вечер и нынешнее утро. Две коробки спичек — и стоят они столько же копеек! Лапа не сердится на своих партнеров, он сердится на себя, на всю свою жизнь… а может быть, на что другое. Он и сам толком не понимает, но гнев душит его, и ворот рубахи становится ему тесен.

Остальные три партнера с виноватым видом глядят на кучки спичек на столе. Они с удовольствием вернули бы Лапе его долю, но чувствуют и знают, что сердится он не из-за проигрыша и не на них. И вот они сидят, неловко поеживаясь и избегая смотреть друг на друга.

— И что толку… — рассуждает Лапа, разводя руками. — Играй не играй, а все ни с чем, все ни с чем. Этак с ума спятить можно!

— Ты проигрываешь, другой выигрывает, — подтрунивая, вставляет Плаука.

Только он один не взволнован этой сценой и с обычным ожесточением ходит дамой пик.

— Гувернантка! — восклицает он.

— Выигрывает, как же! — обрезает его Лапа. — Сегодня выиграет, а завтра проиграет… И так всегда: все по кругу, все по кругу… А в конце концов — проигрывают все, никто не в выигрыше.

— Это верно, это верно! — соглашаются игроки и почти все смотрят на Лапу.

— Барыня! — Плаука ходит дамой бубен.

— Черт подери, а мы-то что зеваем!..

На лицах игроков написан один и тот же вопрос. Вилцинь широко раскрывает глаза, совсем позабыв об игре.

— Господин барон! — Плаука ходит королем и толкает в бок Вилциня. — Крой, чего спишь!

— Господин барон! — передразнивает Лапа. — Как бы все не попрятались под стол, если бы увидели сейчас господина барона. А языком молоть горазды…

— Старший батрак! — кричит Плаука и ходит валетом.

Лапа не слушает его. Он снова ходит крупными шагами по комнате.

— И к чему только эта игра… Просиживаем ночи напролет, не спим… утром встаем невыспавшиеся, с тяжелой головой. Приказчик ругается… Злость, досада… Неприятности.

— Тять, пить… — хнычет дочка Вилциня.

— Проклятая жизнь… Бьешься как рыба об лед, ничего не помогает… — продолжает Лапа. — Словно мальчишки в сугробе: возятся, дерутся — и все на том же месте…

— Верно… — вставляет какой-то старик и вздыхает.

Но, найдя сочувствие и одобрение, Лапа мало-помалу опять превращается в бывшего старшего батрака имения Апари. Он бросает свои недоконченные рассуждения и напускает на себя прежнюю самоуверенность.

— Вот так вы и живете, не соображая для чего… Безо всякого понятия… Настоящие скоты!

Но на этот раз батраки задеты за живое.

— Ну, ну! — восклицает несколько сердитых голосов. — Ты тут не дури… Как бы еще не попало…

— Замолчи!.. Видали, каков — ругать других!.. Иди играть… Садись!

Лапа садится с видом человека, сделавшего в присутствии людей что-то нехорошее, и теперь ему стыдно за себя, за свой поступок, стыдно и повиниться. Опустив голову, упрямо закусив губу, он рассматривает свои карты.

— Тять, хлеба… — плачет дочка Вилциня.

Возле конюшни кучер чистит лошадей. Он невольно вслушивается в доносящийся сюда гомон и сердито морщит лоб. Он и сам бы не прочь побыть с игроками, но ему некогда. Приказано запрягать, придется везти господина барона в Палейское именье. Он тихо ругается про себя, но делать нечего — у кучера кучерская доля. Лоснящиеся, раскормленные вороные нетерпеливо топчутся, бьют копытами, так что кучер время от времени прибегает к помощи кнута с кожаной плетеной рукояткой.

Но апарские господа все еще спят… Нет, кажется, встают. Горничная отворяет ставни и при этом смотрит куда-то на крышу сарая, так как по комнате расхаживает в одной ночной рубашке, а то и без нее, сам господин барон, не обращая ни малейшего внимания на прислугу.

Господин барон сегодня одевается долго, очень долго…

Он едет свататься в именье Палеи, которым владеет барышня-помещица, и поэтому прибегает ко всевозможным косметическим средствам, чтобы сделать свою особу попривлекательней.

А сделать это трудно, ох, как трудно!

Господину барону сорок восьмой год, а выглядит он по меньшей мере лет на шестьдесят. Нелегкая помещичья жизнь преждевременно состарила его. Непомерно длинное худое тело его ссохлось, как залежавшийся пряник. Длинные ноги потеряли гибкость от подагры, руки и лысая голова трясутся, и только живот слегка выдается вперед.

Стар и немощен апарский барон, но тем не менее он должен жениться. А должен потому, что этого требует его дворянское достоинство. Имение Апари в долгах по самые верхушки труб. Крестьяне не в силах платить аренду и разоряются. А у барышни из Палейского именья столько добра и денег, что девать некуда.

Господин барон умывается в фарфоровом тазу теплой водой, чистит ногти, трет мягкой щеткой оставшиеся во рту черные выкрошившиеся зубы, потом, сидя перед зеркалом, долго помадит и приглаживает редкие волосы, зачесывая их на макушку, чтобы скрыть большую блестящую плешь. Он надевает самый лучший костюм, повязывает шелковый галстук, втыкает в него дорогую бриллиантовую булавку и, прихрамывая, направляется в столовую.

Под балконом раздается звон бубенцов: лошади поданы. Но барон не обращает на это внимания. Он тяжело опускается на стул и медленно выпивает чашку черного кофе. На столе множество фарфоровой посуды, серебряных, мельхиоровых и алюминиевых подносов со всевозможными закусками, но господин барон не притрагивается к ним. Даже с одной чашки кофе ему становится не по себе, давит под ложечкой… Тяжелые шторы на окнах в столовой чуть отдернуты. Полумрак и мертвая тишина гнетуще действуют на господина барона. Он встает из-за стола и, прихрамывая, направляется через спальню в кабинет.

Отсюда слышно, как оба молодых барина — родственники и гости барона — шумно умываются и одеваются. Но господину барону не до них.

Голова его словно в тумане, мозг переутомлен, во всем теле разбитость, и тут отчасти повинна подагра, которая необычайно чутко отзывается на любую перемену погоды.

Он садится у заставленного дорогими безделушками письменного стола, подпирает трясущуюся голову руками и смотрит на портрет палейской барышни, вставленный в замысловатую заграничную рамку.

Сухощавое лицо с длинным острым носом, завитые, сожженные щипцами волосы. Даже на фотографии заметен густой слой румян на щеках. Выражение лица очень живое, решительное, во взгляде видна особенная аристократическая гордость. И только одного недостает этому лицу — красоты…

В том, что он женится на барышне — владелице Палейского именья, господин барон не сомневался ни минуты. Так уж сложились обстоятельства, а за свою жизнь он научился отличать роковые обстоятельства от таких, с которыми еще можно бороться… За красотой ему гнаться нечего, для этого он слишком стар, некрасив и — беден!

Трясущейся рукой инстинктивно отодвигает фотографию. А каких только красавиц не знавал в былые времена господин барон! В те времена, когда он и сам был красив, горд и богат! Тогда он гнался за каким-то сказочным счастьем, хватал его обеими руками. Каждое мгновение стремился наслаждаться жизнью во всей ее полноте и воображал, что изведал все радости… Но куда же делось это свойство молодости? Он вспоминает свою жизнь, перебирает год за годом, день за днем и видит лишь одну пустоту. Подагра, преждевременная старость, пресыщенность жизнью…

Барон чувствует, что жизнь его движется, как вода в омуте, без видимой цели и направления. Пустота и холод вокруг. И зачем ему душиться, помадиться, притворяться, к чему эта полная лицемерия и лжи никому не нужная жизнь? Но жить все-таки нужно, нужно! Иначе нельзя…

Господин барон подходит к окну. Но зачем подходит к окну и смотрит в него, он и сам не знает. Все его движения бессмысленны.

Туман за окном все больше сгущается. С крыш все еще падает тяжелая капель. Кажется, что начинает вечереть еще до обеда. Отсюда видно в окно кучерской, как батраки играют в карты. Порой даже можно расслышать доносящийся оттуда гомон. Лоснящиеся, раскормленные вороные нетерпеливо бьют копытами и позвякивают уздечками.

Господину барону все безразлично. Он ничего не видит и не слышит.

Вдруг за дверью раздаются быстрые шаги. Робкий стук. Дверь отворяется, и в ней появляется напомаженная голова лакея.

— Простите, господин барон… Лесник пришел.

Барон пытается сосредоточиться.

— Что?.. Кто?.. Лесник?..

— Лесник, господин барон.

— Где он? Что ему надо?

— В кухне, господин барон… Говорит, что зайца видел…

— Кого?

— Зайца… Лесник видел.

Серые глаза господина барона загораются, лицо оживляется.

— Где он?.. Где он, а?

— Не знаю, господин барон. Лесник в кухне, позвать его сюда?

— Конечно, конечно… скорей!

Барон отворачивается от окна и принимается шагать по комнате. Заяц… заяц. Вот оно то, что не имеет никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему, не имеет отношения к его жизни… Ружье на плечо — и шагай себе по полям и лесам, по валежнику и сугробам. Пусть недодуманные до конца мысли останутся в этой полутемной комнате. Теперь он видит впереди какой-то проблеск. Теперь он понимает, что цель жизни лишь в том, чтобы развлекаться и стряхнуть с себя все мысли о прошлом и будущем. Заяц! В господине бароне пробуждается бывалый охотник. Холодеющая кровь быстрей течет по жилам. Руки начинают дрожать, но от волнения, а не от старческого бессилия.