Андрей Упит - Благодетель

• Название: Благодетель
• Автор: Андрей Упит
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1970

---

Вы, мой друг, говорите мало, потому что излишне робки. Однако мне кажется, я высказал все, что вы думаете, — все, что вы, несомненно, сказали бы, если бы привыкли говорить на подобные темы.

Итак, диалектический ход нашего разговора примерно таков: вы прежде всего протестуете против своего увольнения. Вы грозите синдикатом, своими вождями, судом и, наконец, намекаете на стачку и другие возможности, вплоть до посягательства на мою жизнь. Одним словом, вы пытаетесь меня запугать. Но меня нельзя запугать, на моей стороне закон республики, десяток неоспоримых доводов и префектура. Тогда вы пытаетесь разжалобить меня рассказами о своем недуге и невозможности найти другую работу, о своей больной жене, малых детях, родителях, которых вы должны содержать. Но я к этому привык, как к послеобеденной сигаре, или к партии в карты в клубе, или к любому другому обыденному событию. И тогда вы, наконец, взываете к моей социальной совести и пугаете бедствиями, которые обрушатся на весь мой класс, — ненавистью и местью миллионов обездоленных, обреченных на голод рабочих. На это последнее возражение я еще должен вам ответить. Этот ответ одновременно будет и тем выводом, о котором я уже упомянул и который, я уверен, удовлетворит нас обоих.

Существует только одна-единственная истина и только один путь к ней. Истина социализма, которую наиболее развитые из вас понимают и сознают, а такие, как вы, мой друг, инстинктивно угадывают. Даже слепые чувствуют, что солнце светит и с какой стороны оно светит. Это говорю я, капиталист и эксплуататор, потому что нам незачем быть такими тупыми и социально темными, какими нас часто изображают ваши вожди. В особенности я могу сказать это о себе. Нам — я снова буду говорить от имени своего класса — нет нужды закрывать глаза на эту великую истину, ибо мы служим ей и содействуем ей точно так же, как и вы.

Но, возразите вы, а где же интересы отдельных классов и порождаемые ими разные идеологии? Эх, мой друг, мы — а в особенности вы — так часто повторяем слово «идеология», что забываем его глубокий смысл, цепляемся за его оболочку, за пустой звук. Но мы должны постигать суть — всегда только суть, мой друг! В ней содержится оправдание не только вашего, но и нашего существования, деятельности и морали.

Мы так часто слышим: вы насильники, вы алчны, как гиены, и хищны, как голодные волки. У вас нет сердца. Вы катаетесь в автомобиле по нашим костям. Вы купаетесь в нашем поту, как в теплой ванне. Превосходно, мой друг. Я не стану спорить по поводу слишком очевидных гипербол и непристойных сравнений. Они нужны вам для утоления горечи, для обманчивого самоуспокоения. Пусть будет по-вашему. Именно такими мы и должны быть. Но такими могут быть только самые здравомыслящие, самые смелые из нас. В большинстве своем мы слишком мягкотелы, восприимчивы и сентиментальны.

Что такое жалость, благотворительность и тому подобные проявления чувствительности? Отдельные мелкие капли, падающие на раскаленные камни, брошенный в море окурок этой сигары, за который не может ухватиться ни один утопающий, чтобы выплыть к берегу. И если современный гуманизм угрожающе растет, то бороться с этой социальной и моральной болезнью в первую очередь и больше всех обязаны вы. Ибо она больше всего угрожает вашим интересам, вашим планам на будущее.

Ибо что такое все рабочее движение со всеми его экономическими и политическими организациями, со всеми его сотнями форм движения масс? Ответный нажим на капиталистов, на гнет капитала, как принято говорить на вашем безобразном жаргоне. Чем сильнее угнетение, тем сильнее противодействие. Сострадание и гуманизм — это лишь сознательные или бессознательные попытки ослабить, дезорганизовать движение пролетариата, это коварство и предательство, это занятие для трусов и малодушных. И в первую очередь для тех, кто не верит в социальный прогресс и преобразование мира на новых основах. Чем хуже, тем лучше — сказал кто-то из ваших лидеров. Я не уверен, сказал ли он именно так. Очень жаль, если он этого не сказал. Ибо в этой проблеме — ключ к социальному прогрессу. За примерами далеко ходить не приходится. Возьмем хотя бы вас, Жан Морен. Вы числитесь членом профессионального союза, но что вы союзу и что вам союз? Вы всегда пытались как-нибудь пробиться в одиночку. Сознания солидарности у вас нет и на сантим. Во время забастовок вы не раз играли двусмысленную роль. Мои мастера кое-что помнят об этом. Вы надеялись как-нибудь избежать гнета капитализма. И кто остается в выигрыше? Вы? Но взвесьте теперь свое положение и скажите, не прав ли я. Вы сами должны признать, что проиграли жизнь. Вы выйдете отсюда на улицу — старый, нищий, полуслепой и без работы. И единственное, на что вы еще можете пригодиться — это послужить предостережением своему сыну, чтобы он не пошел по вашим стопам.

Господин Пирсон взглянул на угол стола, где стояли часы с фарфоровым циферблатом и золотыми стрелками в стиле рококо. У него осталось еще две минуты времени. Господин Пирсон медленно встал, уперся узкими жилистыми руками в стол.

— Так-то, мой друг. Я рад, что вы пришли и мы немного поболтали. Это совершенно необходимо для взаимного понимания двух человек, представляющих два враждебных класса и противоположные интересы. Я рад, что мы так хорошо поняли друг друга. Сейчас поняли вы, но настанет время — я убежден, что оно не за горами, — когда все поймут, кто является вашим настоящим благодетелем. До свидания, мой друг!

Господин Пирсон кивнул головой. Посмотрел на Жана Морена и, проследив направление его взгляда, увидел сигару в желобке пепельницы.

— А, вы хотите… Пожалуйста!

Он потянулся за ней, собственноручно сунул в рот Жану Морену. Достал из кармана коробочку спичек в серебряном футляре с портретом какой-то дамы. Задержался на нем влажным взглядом. Потом чиркнул спичкой и поднес ее к сигаре.

— Тяните сильнее. Вот так. Ну, теперь хорошо. До свидания, мой друг. Кланяйтесь вашей женушке.

Когда Жан Морен опомнился, господина Пирсона уже не было в комнате. Розоватый блеск перламутра слепил ему глаза. От этого и от какого-то непонятного волнения они снова так заслезились, что уже ничего не видели.

У широкой распахнутой двери стоял Пьер в выжидательной позе.

Жан Морен ничего не понимал. В голове мелькали обрывки смутных мыслей. В ушах все еще звучал мелодичный голос. Доставая из кармана платок, он на всякий случай пробормотал:

— Спасибо, сударь!

1922

Примечания

Рассказ написан и впервые опубликован в 1922 году в сборнике «За вратами рая».

В 1931 году, используя сюжет «Благодетеля», Упит создал четырехактную драму «Паук». Действующие в ней сын, дочь и товарищи Морена (именуемого в пьесе Клаусом Грейфом) становятся на путь открытой и беспощадной борьбы с капитализмом.