Андрей Упит - Куриный взлет

• Название: Куриный взлет
• Автор: Андрей Упит
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1970

---

— В оттепель, — перебивает его лесничий, — когда снег падает с веток, зайцы прячутся по кустам, вдоль опушки. Если бы не такой глубокий снег…

— Скучала без меня? — спрашивает Зоммер, проходя мимо жены.

— Как Пенелопа по Одиссею! — смеется лесничий.

Мужчины входят в комнаты. Жена аптекаря остается в передней запереть дверь. Здесь пахнет лесом, сыростью и водкой.

— Элла, — слышится громкий голос Зоммера. — Иди к нам.

Она идет к ним. Идет и думает, почему сегодня голос мужа звучит так странно, словно он говорит в помещении, из которого вынесены все вещи. Она входит в гостиную, садится и смотрит на мужчин.

Лесничий сидит возле зеркала, по обыкновению уперев руки в колени. Его одутловатое лицо с короткой седой бородкой еще краснее, чем обычно. Гладкая лысина тоже порозовела. Он много говорит и смеется, кажется, больше чем когда-либо. Зоммер развалился в кресле напротив него. Его лицо с растрепанными усами тоже раскраснелось от тепла натопленной комнаты и выпитой водки. Он мало говорит, больше слушает и смеется, кажется, больше чем всегда.

Да, кажется… Но Элла не убеждена в этом, ведь сегодня все не так, как в другие дни. Медленно, но упорно в ней растет желание остаться одной в этих пустых комнатах, обдумать до конца все, что сейчас волнует ее душу, что звучит в ушах, стучит в висках, будто кто-то ударяет по ним молотками… Она не слышит обращенных к ней вопросов лесничего. Аптекарь с удивлением смотрит на жену.

— Элла, — начинает он, воспользовавшись паузой в рассказе лесничего.

— Да? — словно издалека отзывается она.

— Позаботься о лампе, ведь уже темно…

Элла молча встает. Но в эту минуту отворяется дверь, ведущая в кухню. Входит горничная в туго накрахмаленном переднике, неловко приседает перед лесничим и говорит:

— Пожалуйте, господа, к столу.

И ее монотонный смешной голос кажется Элле сегодня чужим, неуместным.

— Иди, нечего тут бездельничать. — Она выпроваживает горничную в кухню. Горничная удивленно смотрит на хозяйку…

В столовой лесничий и аптекарь сидят друг против друга, Элла — в самом конце стола, далеко от мужчин. На столе душистый кофе в белых фарфоровых чашках.

Разрисованная цветами майоликовая лампа на позолоченных цепях разливает мягкий желтоватый свет. У одной стены мрачно возвышается тяжелый, резного дуба буфет, на нем две оправленные в серебро хрустальные вазы. Напротив сонно тикают дорогие стенные часы. Блестящий маятник, как маленький месяц, мерно покачивается из стороны в сторону за стеклянной дверцей.

Рядом с часами, в углу, влажным блеском отсвечивает на полочке медная посуда. Четыре фикуса, почти в рост человека, олеандр и филодендрон совершенно закрывают окно своими листьями. Пальма в зеленом глиняном горшке на круглом постаменте протягивает три ветки до самого стола, а двумя другими почти заслоняет стоящую за ней белую статую Флоры.

В комнате тепло, приятно пахнет, кажется, здесь царит вечный мир.

Элла, как во сне, выпивает свою чашку кофе… Она хочет встать, чтобы налить еще, но, подняв голову, остается на месте и прислушивается к разговору мужчин.

— Да, теперь не то, что прежде… — говорит лесничий. — Четыре зайца… Лет пять тому назад мы бы не меньше десятка привезли.

— Может быть, на зайцев напал мор, как на раков, — пытается пошутить Зоммер и подмигивает жене уже затуманенными глазами.

— Хуже, чем мор! — Лесничий отхлебывает большой глоток из чашки. — Мужики… Теперь у них у каждого — ружье. Пусть даже старая кремневка с польских времен, но зайца или тетерева берет… Просто беда!

Аптекарь не отвечает, только искоса посматривает на жену.

— Вконец испорченный народ. Никакого представления о том, что твое, а что мое. Нет у них уважения к чужой собственности — вот в чем все дело. Конечно, удивляться тут нечему: с тех пор как они оторваны от влияния высшей культуры…

— Гм… — бурчит Зоммер, все еще искоса посматривая на жену. — Мне кажется… мне кажется, ты рассуждаешь слишком односторонне.

Но лесничий вошел в раж и не слушает.

— Что можно ждать от народа, который находится на самой низшей ступени культурного развития! Какие могут быть у этих людей идеи, стремления? Да и какую жизнь они ведут?

Громкий смех прерывает поток его красноречия. Лесничий, будто ужаленный, вздрагивает, поворачивается к аптекарю, но тот прячет глаза. Лесничий оборачивается, потом осматривает комнату, пытаясь отыскать причину этого смеха. Останавливает свой взгляд на госпоже Зоммер, багровеет еще больше и опускает голову.

Губы Эллы еще вздрагивают от кощунственного смеха. Но лоб ее наморщен, в глазах отчаяние. Видно, что она едва сдерживает слезы.

— Идеи… стремления… — повторяет она тихо, издевательским тоном. При этом губы ее едва шевелятся. Новый взрыв смеха, еще более горького, прерывает ее слова.

— Элла… милая… — Зоммер подымает руки, стараясь унять ее.

Лесничий обижен. Он сидит прямо, поджав губы, его застывший взгляд устремлен поверх головы аптекаря в стену.

— Простите… — снова тихо начинает Элла. — Я просто кое-что вспомнила. В городе, у начальницы гимназии, где я училась, был попугай, который умел говорить три слова: «Доброе утро, мадам!» Он их выкрикивал и утром и вечером, не понимая сам, что орет. А здесь я уже в десятый раз слышу: высшая культура… идеи… стремления…

— Но, Элла… милая! — Зоммер вскакивает со стула, не зная, как все это принимать, всерьез или как шутку.

Но лесничий понимает, что это не шутка. Схватив салфетку, он прижимает ее к губам, швыряет на стол и… медленно, торжественно поднимается. Зоммер кидает угрожающий взгляд на жену и подбегает к лесничему.

— Что ты… садись… ведь она просто пошутила.

Но лесничий медленно и торжественно высвобождает свою руку.

— Шутки имеют границы… — На середине комнаты он останавливается, поворачивается. — И хотя басенка уважаемой госпожи Зоммер ни в коей мере не может относиться ко мне, я все же считаю для себя невозможным переступать в дальнейшем порог дома, где так обращаются с гостями. Всего доброго! — Произнеся это длинное предложение, он галантно раскланивается.

Зоммер подбегает к лесничему, хватает его за полу пиджака.

— Постой же… что за глупости. Садись.

Лесничий не садится, а направляется к двери. Зоммер не пускает — в отчаянии он обеими руками держит его за полу. Элла, склонившись над столом, кусает салфетку. Глаза ее блестят от затаенного смеха. Сцена так забавна, что она еле сдерживается. Потом встает, бежит в спальню, бросается ничком на кровать и смеется, смеется…

Немного погодя по шоссе мимо маленького белого домика проносятся сани лесничего. Собаки с лаем мчатся за ними.

Аптекарь, держа лампу в руке, с такой силой захлопывает дверь, что весь дом сотрясается. Красный от гнева и волнения, он входит в комнату и ставит лампу на письменный стол. Некоторое время стоит в раздумье, не зная, что делать. До слуха его доносится звон склянок из аптеки, и он направляется туда. Вскоре на весь дом раздается его резкий, визгливый голос. Аптекарь отчитывает своего помощника.

Из аптеки он выходит еще более красный, еще более возбужденный. Это старая история: волнение Зоммера не утихает, а все усиливается и усиливается, пока наконец нервы не выдерживают, как чересчур туго натянутая струна. Он берет со стола лампу — она дрожит в его руке. Теперь он пойдет — скажет жене… выругает ее… он сам еще не знает, что скажет ей, но гнев подгоняет его с непреодолимой силой. Он делает несколько шагов к двери, потом останавливается, словно его обухом ударили по голове, и широко раскрытыми глазами смотрит на пустой шкаф… Лампа, качнувшись, накренилась и чуть не выпадает у него из рук. Он подходит вплотную к шкафу, поднимает высоко лампу и, нагнув голову, пристально смотрит. Пусто…

Когда он снова выпрямляется, в лице у него нет ни кровинки. Губы синие, вокруг глаз резко обозначена сеть морщинок. Медленно, понурившись, как под тяжестью ноши, он идет искать Эллу.

В гостиной ее нет, в столовой тоже. Из столовой выскакивают испуганные горничная и кухарка. Элла лежит в спальне на кровати, заложив руки за голову, свесив правую ногу. Открытые глаза ее, плотно сжатые губы, вся ее поза выражают упрямство, презрение, вызов.

Зоммер ставит лампу на комод, оборачивается к кровати и стоит не двигаясь. Он смотрит на жену, но видит только ее упрямство, вызов — и больше ничего.

— Элла! — зовет он громко, словно издалека.

Она лишь чуть заметно шевелит губами.

— Ну…

— Скажи… — Он не может решить, с чего начать разговор. — Ты вынула из шкафа…

— Вещи Натыни… совершенно верно. Они там, в сундуке…

Зоммер судорожно глотает воздух.

— И это сделала ты… ты…

— Конечно я, кто же еще.