Антология - Русский романс

• Название: Русский романс
• Автор: Антология
• Издательство: Правда
• Жанр: Лирика
• Год: 1987

Предлагаемый вниманию читателей сборник — одна из самых полных антологий русского романса, охватывающая два с половиной века развития этого жанра (XVIII — первая половина XX века). В книгу включены стихотворения Жуковского, Пушкина, Тютчева, Фета, Полонского, Блока, Есенина и многих других известных и неизвестных поэтов, нашедшие свою вторую — музыкальную — жизнь в творчестве русских композиторов.

Составитель Вадим Львович Рабинович.

---

ЛЕОНИД ТРЕФОЛЕВ

(1839–1905)

511. Ямщик[517]

Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим,
      Сидишь, как невольник, в затворе.
И чаркой и трубкой тебя наградим,
      Когда нам поведаешь горе.

Не тешит тебя колокольчик подчас,
      И девки не тешат. В печали
Два года живешь ты, приятель, у нас, —
      Веселым тебя не встречали.

«Мне горько и так, и без чарки вина,
      Немило на свете, немило!
Но дайте мне чарку; поможет она
      Сказать, что меня истомило.

Когда я на почте служил ямщиком,
      Был молод, водилась силенка.
И был я с трудом подневольным знаком,
      Замучила страшная гонка.

Скакал я и ночью, скакал я и днем;
      На водку давали мне баря,
Рублевик получим и лихо кутнем,
      И мчимся по всем приударя.

Друзей было много. Смотритель не злой;
      Мы с ним побраталися даже.
А лошади! Свистну — помчатся стрелой…
      Держися седок в экипаже!

Эх, славно я ездил! Случалось, грехом,
      Лошадок порядком измучишь;
Зато, как невесту везешь с женихом,
      Червонец наверно подучишь,

В соседнем селе полюбил я одну
      Девицу. Любил не на шутку;
Куда ни поеду, а к ней заверну,
      Чтоб вместе пробыть хоть минутку.

Раз ночью смотритель дает мне приказ;
      „Живей отвези эстафету!“
Тогда непогода стояла у нас,
      На небе ни звездочки нету.

Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня
      И злую ямщицкую долю,
Схватил я пакет и, вскочив на коня,
      Помчался по снежному полю.

Я еду, а ветер свистит в темноте,
      Мороз подирает по коже.
Две версты мелькнули, на третьей версте…
      На третьей… О господи боже!

Средь посвистов бури услышал я стон,
      И кто-то о помощи просит.
И снежными хлопьями с разных сторон
      Кого-то в сугробах заносит.

Коня понукаю, чтоб ехать спасти;
      Но, вспомнив смотрителя, трушу,
Мне кто-то шепнул: на обратном пути
      Спасешь христианскую душу.

Мне сделалось страшно. Едва я дышал,
      Дрожали от ужаса руки.
Я в рог затрубил, чтобы он заглушал
      Предсмертные слабые звуки.

И вот на рассвете я еду назад.
      По-прежнему страшно мне стало,
И как колокольчик разбитый, не в лад,
      В груди сердце робко стучало.

Мой конь испугался пред третьей верстой
      И гриву вскосматил сердито:
Там тело лежало, холстиной простой
      Да снежным покровом покрыто.

Я снег отряхнул — и невесты моей
      Увидел потухшие очи…
Давайте вина мне, давайте скорей.
      Рассказывать дальше — нет мочи!»

<1868>

АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ-КЛАССИК (1841–1894)

512. В остроге[518]

Звенит за стенами острога
Обычный полуночи бой,
И брякнул ружьем у порога
Вздремнувший на миг часовой.
Назло утомленному взору,
Опять сквозь решетку окна
Бросает в позорную нору
Безжизненный луч свой луна.

На пук полусгнившей соломы
Припал я, и видится мне:
Под кровлею отчего дома
Живу я в родной стороне.
Я вижу: в семье разоренной
Бывалого счастья следы,
Мне снится отец изнуренный
Под игом нежданной беды.

И образ страдалицы милый,
И горю покорная мать,
И тот, кто сгубил наши силы,
Кто мог наше счастье отнять,
Пред кем я, собой не владея,
Покончил о жизни вопрос
В тот миг, как с ножом на злодея
Преступную руку занес…

И снится, что будто встаю я
От тяжкого долгого сна,
Что в очи глядит мне, ликуя
Блаженством небесным, весна.
Но цепи со звуком упрека
С колен упадают, звеня,
И черные думы далеко,
Далеко уносят меня…

<1873>

ДМИТРИЙ САДОВНИКОВ (1847–1893)

513. Зазноба[519]

По посаду городскому,
Мимо рубленых хором,
Ходит Стенька кажный вечер,
Переряженный купцом.

Зазнобила атамана,
Отучила ото сна
Раскрасавица Алена,
Чужемужняя жена.

Муж сидит в ряду гостином
Да алтынам счет ведет,
А жена одна скучает,
Тонко кружево плетет.

Стенька ходит, речь заводит,
Не скупится на слова;
У Алены сердце бьется,
Не плетутся кружева.

«Полюбилась мне ты сразу,
Раскрасавица моя!
Либо лаской, либо силой,
А тебя добуду я!

Не удержат ретивого
Ни запоры, ни замки…
Люб тебе я аль не люб?
Говори мне напрямки!»

На груди ее высокой
Так и ходят ходенем
Перекатный крупный жемчуг
С золотистым янтарем.

Что ей молвить?.. Совесть заэрит
Слушать льстивые слова,
Страхом за сердце хватает,
Как в тумане голова…

«Уходи скорей отсюда! —
Шепчет молодцу она. —
Неравно старик вернется…
Чай, я — мужняя жена…

Нешто можно?» — «Эх, голубка,
Чем пугать меня нашла!..
Мне своей башки не жалко,
А его — куда ни шла!

Коль от дома прочь гоняешь,
Забеги через зады
В переулок, где разбиты
Виноградные сады…

Выйдешь, что ли?» — «Неуемный!
Говорю тебе — уйди!
Не гляди так смело в очи,
В грех великий не вводи!..»

— «Ну, коль этак, — молвит Стенька, —
Так, на чью-нибудь беду,
Я, непрошеный, сегодня
Ночью сам к тебе приду!»

Отошел, остановился,
Глянул раз, пообождал,
Шапку на ухе поправил,
Поклонился и пропал…

Плохо спится молодице;
Полночь близко… Чу!.. Сквозь сон
Половица заскрипела…
Неужели ж это он?

Не успела «ах» промолвить,
Кто-то за руки берет;
Горячо в уста целует,
К ретивому крепко жмет…

«Что ты делаешь, разбойник?
Ну, проснется, закричит!..»
— «Закричит, так жив не будет…
Пусть-ка лучше помолчит.

Не ошиблась ты словечком, —
Что вводить тебя в обман:
Не купец — казак я вольный,
Стенька Разин — атаман!

Город Астрахань проведать
Завернул я по пути,
Чтоб с тобой, моя голубка,
Только ночку провести!

Ловко Стеньку ты поймала!
Так держи его, смотри,
Белых рук не разнимая,
Вплоть до утренней зари!..»

1882

514. Песня («Из-за острова на стрежень…») [520]

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выбегают расписные,
Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин,
Обнявшись с своей княжной,
Свадьбу новую справляет,
И веселый, и хмельной.

А княжна, склонивши очи,
Ни жива и ни мертва,
Робко слушает хмельные,
Неразумные слова.

«Ничего не пожалею!
Буйну голову отдам!» —
Раздается по окрестным
Берегам и островам.

«Ишь ты, братцы, атаман-то
Нас на бабу променял!
Ночку с нею повозился —
Сам наутро бабой стал…»

Ошалел… Насмешки, шепот
Слышит пьяный атаман —
Персиянки полоненной
Крепче обнял полный стан.

Гневно кровью налилися
Атамановы глаза,
Брови черные нависли,
Собирается гроза…

«Эх, кормилица родная,
Волга матушка-река!
Не видала ты подарков
От донского казака!..

Чтобы не было зазорно
Перед вольными людьми,
Перед вольною рекою, —
На, кормилица… возьми!»

Мощным взмахом поднимает
Полоненную княжну
И, не глядя, прочь кидает
В набежавшую волну…

«Что затихли, удалые?..
Эй ты, Фролка, черт, пляши!..
Грянь, ребята, хоровую
За помин ее души!..»

1883

МАКСИМ ГОРЬКИЙ