Андрей Упит - Душеприказчики

• Название: Душеприказчики
• Автор: Андрей Упит
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1970

---

— Вот почему вы не должны забывать о том, что так необходимо для спасения души вашей.

Больной тыкал в гранки красным карандашом, но рука дрожала, и, очевидно, он никак не мог попасть туда, куда хотел. Губы его шевелились, но слышен был только хрип. Пастор Линде еще раз повторил сказанное и нагнулся к больному, чтобы разобрать его шепот.

Не то, чтобы пастор был очень уверен, но ему показалось, будто он расслышал ответ:

— Я этого не забыл…

Ага, это как раз то, что надо.

— Вот и хорошо. Вот и отлично.

И опять прислушался, наклонив голову, — профессор снова зашевелил губами.

— Ничего хорошего… Я что-то упустил, а теперь голова уже отказывается… Мозг… легкие разрушены… Рука не слушается…

Пастор навис над больным, упершись обеими руками в кровать.

— Но подписать-то вы еще можете? Ведь, правда, можете?

Дощечка соскользнула на одеяло, карандаш с легким стуком покатился по полу. Почерневшие губы чуть заметно зашевелились.

— Ничего больше не могу… Слишком поздно… Так и останется невыясненным, кто из них были главные мошенники: бенедиктинцы… доминиканцы… или францисканцы…

Пастор Линде отпрянул столь стремительно, что ударился спиной о чемоданчик доктора Скары, стоявший на полке.

Как? Что? Может быть, он ослышался? Или больной: в бреду и говорит о чем-то, не имеющем ни малейшего касательства к делу? И такие нечестивые мысли в тот самый момент, как его прямой христианский долг все еще не выполнен, а внизу дожидается нотариус. Неужели дьявол овладел его душой?

Охваченный ужасом, пастор опять было шагнул к постели, но от приступа кашля грудь больного так выгнулась, что вся голова ушла в подушки.

Пастор так ничего и не успел сделать. Вошел доктор Скара и сердито схватил его за руку.

— Господин пастор, я же вам сказал: оставьте его в покое!

Пастор попробовал было сопротивляться, но доктор решительно вытолкал его в коридор.

— Пожалуйста. Покамест здесь распоряжаюсь и отвечаю за все я. Когда кончу, настанет ваша очередь. Думаю, ждать вам придется не очень долго.

Навстречу Ева — с тазом воды и полотенцем через плечо. Очевидно, и она на стороне доктора. В конец отчаявшись, пастор спустился вниз.

«Ждать придется не очень долго…» И это тогда, когда времени больше не остается, когда подошла последняя минута… Иначе не предотвратить великого греха, иначе все, что казалось почти улаженным, пойдет прахом.

Пастор не мог оправиться от потрясения. А нотариус все сидел и читал свой роман, будто у него других дел не было. Разгневанный пастор промчался мимо. Терпеть он не мог этого флегматика, эту мумию. Он опустился в кресло и стиснул руки, так что суставы хрустнули.

«Кто из них были главные мошенники…» — раздавалось у него в ушах, словно голос из самого ада. Но ведь это никак, ну, никак не вяжется с тем, что он намеревался сказать в надгробном слове о последних минутах профессора. У пастора Линде чуть ли волосы не встали дыбом, мурашки забегали по спине. Первый пункт надгробного слова испорчен! Хорошо еще, что наверху никого, кроме него, не было. Можно еще как-нибудь исправить… с божьей помощью… с горячей молитвой…

Пастор вытер со лба пот и встал. Встал и снова сел… Он места себе не находил. А что, если профессор умрет сейчас, сию минуту, и завещание останется неподписанным?.. Грех и ужас… Ужас! Мысли шли вразброд. Вызвать сюда председателя общины?.. Кого-нибудь с факультета?.. Разве полиция не обязана вмешаться в это дело?

Но вот по лестнице, тяжело отдуваясь, спустился доктор Скара, насупившийся, сердитый. Даже недокуренную сигару не взял со стола. Куда-то отправил Еву, и та уже бежала по мосткам через двор. Пастор Линде два раза подходил к отворенной двери, но слова застревали у него в горле. Только в третий раз он кое-как выдавил вопрос, с которым каждое утро автоматически обращался к госпоже профессорше:

— Ну, как себя чувствует больной?

— Теперь он на полчаса получит облегчение.

Пастор переминался с ноги на ногу.

— Он ничего не просил?

— Что?

— Ничего. Я только так… может быть… Будем надеяться, что с божьей помощью…

Доктор сердито засопел.

— Долго это продолжаться не может. Или сегодня ночью, или завтра утром — конец. Жену он терпеть не может, прислугу тоже. Никого. Так нельзя. Я послал за сестрой.

У пастора Линде отлегло от сердца. Возле больного будет дежурить сестра. Это уже лучше. Поговорить с ней… пообещать малую толику за помощь в богоугодном деле…

Когда доктор опять поднялся к больному, пастор пошел было за ним следом, но так и остался перед дверью.

Профессор Грюн лежал ничком поперек кровати. Можно было подумать, что он собирается слезть с нее или уже слез и упал. Маленький, ссохшийся — просто скелет, обтянутый темной кожей.

Пастор вздрогнул от недоброго предчувствия. Он стоял с полуоткрытым ртом и тяжело дышал.

— Ну? Что случилось?

Доктор Скара уже положил профессора на спину, послушал пульс, прижал ухо к груди, приподнял пальцами веки и поглядел в глаза. Потом быстро обернулся и начал что-то искать.

Пастора Линде трясло как в лихорадке.

— Ну, ну?

Доктор нагнулся и поднял с пола маленький темный флакончик. Оттуда капнула последняя капля, и приторный запах распространился по всей комнате.

Побледневший доктор долго рассматривал флакончик, потом обернулся к профессору и, покачав головой, укоризненно сказал:

— Вот этого, друг мой, не следовало делать. Большие ты мне доставил неприятности…

Ни о чем больше пастор не расспрашивал. Да он уже ничего и не слышал. Как во сне, как в тумане, мелькнули перед его глазами Ева, госпожа профессорша и еще какая-то женщина в белой косынке…

Пастор, пошатываясь, спустился по лестнице, будто его только что хватили по голове обухом. Внизу все двери были настежь. Где-то надрывался телефонный звонок. Послышался голос профессорши. Правда, этот голос вдруг помолодел лет на двадцать, и все же он принадлежал самой госпоже профессорше.

Пастор остановился и прислушался, но ничего не понимал.

— …Да, да!.. Я! Я звонила!.. Да, это я и хотела сообщить… Нет, нет! Совсем ничего. Все, как было… Но я же тебе говорю: все, как было… Что? Ах, этот! Все еще торчит — верно, надеется дождаться… Да, да! Ну, вот видишь! Да! А ты еще ушел такой сердитый. Ну, ничего, ничего, это я так… Да, я как раз об этом и хотела сказать. Но только выходи сейчас же! Мне сейчас нужна трезвая мужская голова… Что? Мадемуазель Рудзит?.. Хорошо, и она тоже поможет. Да, вот еще что. Посмотри, нет ли у тебя в магазине хорошего черного крепа… Да? Ну, и хорошо. Захвати его с собой. Что? Ах, да! Я думаю, аршина три хватит. Портниха живет тут же, вход с улицы… Да, да, да! До свидания… Да, да!..

«Нет, нет!» — стучало в ушах пастора Линде и отзывалось во всем теле. Шляпа и пальто на вешалке… Нет, нет! У него было такое чувство, будто на нем ничего не осталось. С него сняли все до нитки, кожу и ту содрали.

С непокрытой головой прошел он шагов десять по мосткам и остановился. Кто-то в роговых очках задумчиво смотрел на него из окна.

Нет, это невероятно! Это нельзя так оставить. Нет, нет. Что-то надо предпринять. Что-нибудь такое… Такое, чтобы… Мимо ворот прошел полицейский, держа за руку мальчика, в другой руке у него была камышовая корзинка. Обратиться в полицию! Это дело полиции, как же иначе…

Мимо по направлению к Эспланаде прошли два студента с барышней. Пастор пошел вслед за ними. Факультет обязан вмешаться, ректор… деканат… Нет, нет! Это неслыханно! Ужасно!

Навстречу проехал на извозчике один из его прихожан. Поздоровался. Пастор обернулся и пошел в сторону Церковной улицы. Святая церковь в забвении, — да что в забвении, повержена в прах, в развалинах! Тротуар бежит из-под ног, словно наматываемая на катушку лента.

Навстречу идут пожарники, по четверо в ряд. Мир объят пламенем. Всюду дым и приторный смрад… Нет, нет, нет!

Пастор Линде круто повернулся и, спотыкаясь, опять побежал к Эспланаде.

1930

Примечания

Рассказ впервые опубликован в сборнике «Рассказы о пасторах», 1930. В 1932 году под тем же заглавием была напечатана одноактная инсценировка его.

1

Зудерман Герман (1857–1928) — немецкий романист и драматург.

2

Коалиция — подразумевается коалиционное буржуазное правительство.

3

Автономия университета. — Согласно статуту, университет в буржуазной Латвии считался автономным учреждением, в действительности же он находился в полной зависимости от реакционной правящей клики.

4

Рибель — рижский садовод и владелец цветочных магазинов.