Виктор Егоров - Чекисты рассказывают... Книга 2-я

• Название: Чекисты рассказывают... Книга 2-я
• Автор: Виктор Егоров
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1972

---

К тому времени наши сотрудники разобрались в истории с диссертацией. Чарустин в диссертации резко разошелся с выводами своего профессора по некоторым техническим вопросам, по существу разрушил теорию профессора. Профессор не внял выводам аспиранта и «зарезал» его диссертацию. Чарустину пришлось уйти из аспирантуры. Баландин был учеником того же профессора, его выдвиженцем, его приверженцем. И все равно до конца это ничего не объясняло. Я выехал в Энск.

Я знал уже, что Баландин и Осипов встречались в ресторане перед визитом Осипова к следователю в прокуратуру. Не в этой ли встрече и окончательный ответ на вопрос?

Еще один человек, еще одна биография, еще один характер. Он вошел ко мне в кабинет, сел и замер в ожидании, темные глаза смотрели с тревогой, он то бледнел, то краснел. Сильно взволнован, боится. Я это сразу понял по походке, по взгляду, по нервному напряжению, А чего ему бояться?

Ему тридцать два года. Стало быть, сознательная жизнь умещается в какие-то пятнадцать лет. Институт, работа в разведывательных геологических партиях. Какой у него рабочий стаж?

Я заглянул в анкету. Странно: рабочий стаж всего пять лет. Тридцать три года, а работает только с двадцати восьми лет. Человек кончает институт в двадцать один, в двадцать два года. Что он делал до двадцати восьми лет?

— Почему у вас, Григорий Осипович, такой маленький трудовой стаж? — спросил я его.

— Почему маленький? — с обидой переспросил он. — Я сразу же после института пошел на работу.

— Сколько вам было лет, когда вы кончили институт?

— Двадцать восемь...

— У вас был перерыв в учебе?

— Много перерывов. Болел...

— Когда вы поступили в институт?

— Сразу как кончил школу.

— Вам было?..

— Мне было семнадцать лет...

— Одиннадцать лет учились в одном институте?

— Одиннадцать лет... Я же болел. Это разве относится к делу?

— Не относится! Просто любопытная история... Если бы вы еще работали...

— Нет, я не работал. Я учился, когда мне позволяло здоровье.

— Что же у вас со здоровьем?

— Переутомление... Мозговое что-то, нервное..

Он не производил впечатления больного, но впечатление в таких случаях может быть и обманчиво. Я пометил себе: запросить справку у врача.

— Григорий Осипович, нас интересует всего лишь один вопрос. С вами беседовали в прокуратуре, состоялась даже очная ставка. Дело, как известно, передано нам. Была докладная?

Дрогнули веки, он поднял на меня темные глаза, в них метался страх. Он лихорадочно искал в оброненных словах, в жестах моих ответ: что нам известно?

Наконец едва внятно он ответил:

— Не было докладной, Никита Алексеевич! Я не хочу, чтобы у меня были тайны от Комитета государственной безопасности.

— Не имеет смысла иметь от нас тайны. Зачем же вы дали эти показания в прокуратуре?

— Испугался... я не понял, что там произошло на нефтепроводе. Баландин мне пригрозил расстрелом...

— Вам? За что же?

— Дескать, все будет приписано мне, Чарустин большой начальник, его отведут от ответственности...

— Где происходил разговор?

— В ресторане, а потом в номере...

— Рассказывайте все...

— Вы же все знаете... — произнес едва слышно Осипов.

— Я хочу, чтобы вы до дна испили чашу, что сами себе налили. Говорите!

— Баландин сказал мне, чтобы я дал эти показания...

— Сказал?

— Он продиктовал мне докладную... Заставил меня выучить ее наизусть.

— Докладная цела? Шпаргалка, вернее.

— Она у него... Он говорил мне, что Чарустин негодяй, что его очень трудно разоблачить, что я помогу большому делу...

Я протянул лист бумаги Осипову и предложил ему написать показания.

Осипов написал, я молча отметил ему пропуск. Он встал, нетвердой походкой пошел к выходу. У двери остановился.

— Что мне теперь делать, товарищ следователь?

— Это дело вашей совести. Я бы советовал пойти в партийные органы и все рассказать.

 

Пока я ездил в ГДР, Марченко здесь тоже поработал. Он создал экспертную комиссию из авторитетных специалистов. Специалисты провели обследование места взрыва. Были проведены раскопки, и вскрылась любопытная картина: нефтепровод лег не на подземный переход, а на выложенную из камня водопроводную трубу, протянутую в монастырь от подземного источника.

Время, грунтовые воды подточили и ослабили кладку. А когда над подземной кладкой прошлись тяжелые машины, камни поползли, труба зависла и, не выдержав нагрузки, лопнула. Устремившаяся в отверстие нефть сначала заполнила подземные пустоты, затем просочилась сквозь песок на поверхность.

Кто же виноват во всем этом? Геологическая разведка? Несомненно, добросовестное исследование грунта должно было бы привести к открытию подземных провалов. Их не ожидали и просмотрели... Отвечать геологам и, в первую голову, Осипову. Но это уже не наша забота. Это все опять уйдет в прокуратуру. Чарустин в катастрофе не виноват...

17

Вернувшись в Москву, я пригласил на допрос Баландина.

Снетков с нескрываемым сочувствием смотрел на меня, пока я объяснялся с ним по телефону.

— Над чем смеешься? — спросил я его, положив трубку.

— Не смеюсь, а сочувствую... Тяжелое предстоит объяснение!

— Не вижу ничего тяжелого. Налицо сговор и лжесвидетельство. Заказывай пропуск. Я с ним поговорю с глазу на глаз.

Баландин присел к столику и выдвинул перед собой разбухшую от бумаг папку.

— Я рад, что вы появились, — начал он наставительным тоном. — Все ссылаются на вас, дескать, товарищу Дубровину поручено разобраться в этом нелегком деле. А вас нет и нет!

Я должен, должен понять этого человека. Что им руководило? До объяснений с Осиновым были какие-то сомнения, колебания... Теперь не было ни сомнений, ни колебаний. Передо мной сидел клеветник. Какие он имел цели?

А он продолжал говорить:

— Я переслал вашим товарищам письма некоторых инженеров, находившихся в командировке с Чарустиным. Я не знаю, передали вам эти письма или нет. Я могу вам показать их копии... Я настаиваю на том, чтобы была проведена тщательная проверка, как себя вел в Западной Германии Чарустин!

Баландин запустил руку в папку, отыскивая какие-то документы.

— Николай Николаевич, я только что вернулся из командировки в Германскую Демократическую Республику. Я занимался той самой проверкой, о которой вы говорите.

Баландин привстал.

— Это правда?

— Правда!

— Вам удалось что-нибудь установить?

— Я хотел бы, Николай Николаевич, вам задать вопрос. Вам знаком человек по фамилии Фишер?

Баландин задумался. Покачал головой.

— Нет. Я впервые слышу такую фамилию.

— А имя Эрвина Эккеля говорит вам о чем-нибудь?

Баландин опять покачал головой.

— Эрвин Эккель, он же Фишер, бывший палач в лагере Эстервеген, военный преступник. Ныне сей господин арестован органами безопасности ГДР за враждебную деятельность. Он дал показания, что инженер Чарустин был завербован им.

Я говорил и смотрел на Баландина. Впервые лицо его как бы просветлело, появилось даже подобие улыбки, он потянулся ко мне навстречу, он обрадовался.

— Я же говорил, а меня никто не хотел слушать!

— Да, да... Вы намекали, Николай Николаевич! Вы достаточно прозрачно намекали на такую возможность. Я это удостоверяю.

— Я не решался говорить прямее.

— Так вот этот Фишер дал показания, что он лично завербовал Чарустина. Я выезжал для того, чтобы допросить Фишера. В результате дополнительного расследования нам удалось установить...

Я сделал паузу.

— Нам удалось установить, что Фишер, действуя в соответствии с директивами своего руководства, умышленно оклеветал советского инженера.

Баландин внимательно смотрел на меня. Видимо, не сразу доходил до него смысл моих слов. Медленно сходила с лица улыбка.

— Вы не знакомы с Фишером, вам не известен сей господин, и не может быть известен, но откуда же такое совпадение? Почему и он и вы вдруг выступаете в одной роли, словно по какому-то сговору? Он клевещет на Чарустина там, вы клевещете здесь.

— Где, как, когда я клеветал? Я высказывал свои сомнения!

— Сомнения высказать вправе каждый человек. Не о них речь, хотя минуту назад вы это ставили себе в заслугу. А толкать Осипова на дачу заведомо ложных показаний — это, по-вашему, благородно? Что вас побудило принудить Осипова дать ложные показания о докладной на имя Чарустина, когда шла прокладка нефтепровода?

— Что такое? Когда? Что?

— Вы в день приезда Осипова по вызову прокуратуры встретились с ним в ресторане...

— Где? Где у вас доказательства?! — закричал Баландин.

Я вернулся к столу, достал из папки протокол допроса Осипова и положил перед Баландиным. Он схватил листки и пробежал их.

— Ложь!

— Вам нужна очная ставка с Осиповым?

— Он арестован? — спросил Баландин.

— Вам нужна очная ставка с Осиповым? — повторил я вопрос.

Баландин сник.