Ричард Эванс - Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933

• Название: Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933
• Автор: Ричард Эванс
• Издательство: ООО «Агентство прав «У-Фактория»; ООО «Издательство Астрель»
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9757-0507-5; 978-5-271-30535-1

Предлагаемая книга открывает трилогию Ричарда Эванса, посвященную истории Третьего рейха. Она повествует о нелегком времени, пережитом Германией после Первой мировой войны, когда в атмосфере политического хаоса, экономических бедствий, массовых беспорядков и идеологической поляризации общества зарождалось тоталитарное нацистское государство. Изначально не представлявшие серьезной политической силы, нацисты в очень короткий срок установили в Германии однопартийную диктатуру и ввергли страну в глубочайший моральный, социальный и культурный кризис. Автор рассказывает о том, как это случилось, и пытается ответить на вопрос, был ли приход Гитлера к власти неизбежным и почему на протяжении 1920-х годов граждане свободной Веймарской республики все больше склонялись к идеалам авторитаризма.

Трилогия Ричарда Эванса — захватывающее и в то же время крайне подробное и исторически достоверное повествование о самой трагической эпохе в немецкой и европейской истории прошлого века.

---

Не только беспрецедентная готовность перевести неистовые предубеждения в насильственные действия так сильно отличала антисемитизм после 1918 г. от его довоенного варианта. Хотя подавляющее большинство немцев во время Веймарской республики все еще отрицали использование физической силы против евреев, язык антисемитизма укрепился в повседневном политическом дискурсе как никогда раньше. «Удар в спину», «ноябрьские предатели», «еврейская республика», «еврейско-большевистский заговор» по уничтожению Германии — эти и многие похожие демагогические лозунги можно было регулярно прочитать в газетах, где они либо выражали мнение редакции, либо просто использовались в репортажах о политических событиях, в речах и на судебных процессах. Их можно было слышать каждый день в законодательных собраниях, где выступления националистов, второй по размеру партии после социал-демократов в середине жизни Республики, были пронизаны антисемитскими фразами. Эти выражения были более резкими и использовались чаще, чем позволяли себе консерваторы до войны, их подхватывали разрозненные правые группы, которые в совокупности пользовались гораздо большей поддержкой населения, чем антисемитские партии Альвардта, Бёкеля и им подобных. Близкой ко многим из этих групп была немецкая протестантская церковь, крайне консервативная и националистическая по своим взглядам, также склонная к проявлениям антисемитизма. Однако католический антисемитизм также принял новые масштабы в 1920-х гг., взволнованный угрозой большевизма, который уже начал яростные атаки на христианство в Венгрии и России в конце войны. Справа и в центре политической сцены Германии находились большие группы электората, которые страстно желали возрождения немецкой национальной гордости и славы после 1918 г. В результате они в большей или меньшей степени были убеждены, что это должно было быть достигнуто победой над духом «еврейского» разложения, который якобы поставил Германию на колени в конце войны[399]. Чувства многих немцев были настолько притуплены этим потоком антисемитской риторики, что они не смогли увидеть ничего особенного в новом политическом движении, появившемся после окончания войны и поставившем антисемитизм в самый центр своих фанатических идей, — в нацистской партии.

Глава 3 Подъем нацизма

Богемные революционеры

I

Когда Курта Эйснера выпустили из камеры № 70 мюнхенской тюрьмы «Штадельхейм» по общей амнистии, объявленной в октябре 1918 г., не было никаких признаков того, что вскоре он станет одним из ведущих революционеров Германии. Более известный как театральный критик, он олицетворял богемный образ жизни, связанный с мюнхенским кварталом Швабинг недалеко от центра города[400]. Его внешний вид только подчеркивал принадлежность к богеме. Невысокий, с густой бородой, он носил черный плащ и огромную широкополую черную шляпу, водрузив на нос маленькие очки в стальной оправе. Эйснер не был коренным баварцем, а перебрался в Мюнхен из Берлина, где родился в еврейской семье, принадлежащей к среднему классу, в 1867 г. Он примкнул к правому крылу социал-демократической партии, потерял работу в местной газете в начале 1900-х из-за поддержки «ревизионистов», которые хотели, чтобы социал-демократы забыли свои марксистские идеи. Тем не менее, как и многие ревизионисты, Эйснер был против войны. Он сыграл ведущую роль в формировании антивоенной Независимой социал-демократической партии и впоследствии организовал серию забастовок в январе 1918 г., пытаясь положить конец вооруженному противостоянию[401].

Когда 7 ноября 1918 г. все стало рушиться, именно Эйснер благодаря своему дару красноречия и презрению к политическим условностям принял руководство в Мюнхене. Когда социал-демократы предложили обычный политический марш через баварскую столицу в рамках законной демонстрации за мир, во главе которой шел бы оркестр и люди с флагами, Эйснер запрыгнул на платформу ораторов и приказал толпе захватить армейские казармы и взять контроль над городом. Вместе с группой сторонников Эйснер преуспел в этом начинании, не встретив никакого сопротивления со стороны солдат. Получив одобрение у местного революционного совета рабочих и солдат, Эйснер провозгласил Баварию республикой и учредил революционное правительство, образованное из представителей социал-демократической партии и независимых социал-демократов, которое сам и возглавил. Но его правительство совершенно не справилось с основными задачами, такими как обеспечение поставок продовольствия, рабочих мест, демобилизация военных частей и поддержание работы общественного транспорта. Консервативные баварские крестьяне, взбешенные событиями в Мюнхене, задерживали поставки продуктов, а союзники реквизировали большую часть железнодорожных локомотивов. Рабочие стали засыпать Эйснера неудобными вопросами и перекрикивать его на собраниях. Один из членов правительства гневно высказал Эйснеру: «Вы анархист… Вы не политик, вы дурак… Нас уничтожает плохое управление»[402]. Поэтому неудивительно, что выборы 12 января завершились полной победой социал-демократической партии и унизительным поражением независимых социал-демократов Эйснера.

Эйснер сочетал в себе все то, что ненавидели радикальные правые в Баварии: берлинец из богемы, еврей, журналист, участник кампании за мир во время войны и агитатор, арестовывавшийся за участие в январских забастовках 1918 г. Более того, вместе со своим секретарем, журналистом Феликсом Фехенбахом, он даже опубликовал секретные, разоблачающие документы о начале войны из баварских архивов. Коротко говоря, он был идеальным человеком, на которого можно было спроецировать легенду об «ударе в спину». 21 февраля 1919 г. ненависть крайне правых обрела свое крайнее выражение, когда молодой студент-дворянин, граф Антон фон Арко-Валли убил Эйснера, два раза выстрелив в него в упор, когда тот шел по улице в парламент Баварии[403]. Это убийство породило бурю насилия в баварской столице. Охранники Эйснера немедленно ответили огнем и ранили Арко-Валли, которого окружила разъяренная толпа, и только быстрое вмешательство Фехенбаха спасло его от расправы на месте. Пока раненого убийцу сопровождали в ту же камеру «Штадельхейма», которую Эйснер занимал всего год назад, один из социалистов, поклонников Эйснера, прошел в парламент, вытащил пистолет и на виду у всех остальных депутатов в зале выстрелил два раза в известного критика Эйснера, лидера социал-демократов Эрхарда Ауэра, который скончался от ран. Какая ирония, что в это время в кармане у Эйснера нашли черновик записки с прошением об отставке. Убийство оказалось совершенно бессмысленным.

Однако, опасаясь дальнейшего проявления насилия, баварский парламент приостановил собрания, и без голосования социал-демократы объявили себя законным правительством. Было сформировано коалиционное правительство под руководством ранее неизвестного социал-демократа Йоханнеса Хоффмана, но оно не смогло восстановить порядок после массовых уличных демонстраций, последовавших за похоронами Эйснера. В образовавшемся вакууме власти стали передавать оружие и боеприпасы советам рабочих и солдат. Новости о начале коммунистической революции в Венгрии внезапно побудили крайне левых объявить о создании советской республики, в которой парламент заменялся на режим советского типа[404]. Но руководителем новой Баварской советской республики был не Ленин. Еще раз в центре событий оказалась литературная богема, в этот раз в лице драматурга, а не критика. Уже в 25 лет Эрнст Толлер сделал себе имя как поэт и сценарист. Будучи скорее анархистом, чем социалистом, Толлер включил в свое правительство людей со схожими взглядами, в том числе еще одного драматурга Эриха Мюзама и хорошо известного писателя-анархиста Густава Ландауэра. Поскольку мюнхенские советы рабочих и солдат открыто поддержали то, что швабингские острословы окрестили «режимом анархической кофейни», правительство социал-демократического большинства под руководством Хоффмана бежало в Бамберг на севере Баварии. Тем временем Толлер объявил полномасштабную реформу искусства, а его правительство открыло Мюнхенский университет для всех желающих за исключением тех, кто хотел изучать историю, которая была запрещена как враждебная цивилизации. Другой министр заявил, что конец капитализма наступит с выпуском бесплатных денег. Франц Липп, комиссар иностранных дел, телеграфировал в Москву, жалуясь, что «бежавший Хоффман забрал с собой ключи от моей министерской уборной», и объявил войну Вюртембергу и Швейцарии, «потому что эти псы отказались немедленно передать мне в аренду шестьдесят паровозов. Я уверен, — добавлял он, — что нас ждет победа»[405].

Попытка правительства Хоффмана свергнуть Советскую республику при поддержке добровольческих отрядов, была легко отражена Красной армией, набранной из вооруженных членов рабочих и солдатских советов. Однако в перестрелках погибло двадцать человек, и ситуация теперь становилась гораздо более опасной. В день столкновения организованные отряды коммунистов под руководством русских большевиков Макса Левина и Ойгена Левине резко отбросили «кофейных анархистов» в сторону. Не ожидая одобрения Коммунистической партии Германии, они установили большевистский режим в Мюнхене и начали переговоры с Лениным, который вежливо поинтересовался, удалось ли им уже национализировать банки. Левин, которого случайно поймали в Германии в начале войны 1914 г. и призвали в немецкую армию, последовал инструкциям Ленина и начал брать в заложники членов аристократических семей и богатых горожан. Главная церковь Мюнхена была преобразована в революционный храм в честь «богини разума», а коммунисты начали расширять ряды и обучать солдат Красной армии, численность которой в короткий срок возросла до 20 000 хорошо вооруженных и получавших неплохое жалованье людей. В ряде воззваний провозглашалось, что Бавария станет острием копья большевизации Европы; рабочие должны проходить военное обучение, а все оружие, находящееся в частном владении, должно быть сдано под угрозой смерти[406].