Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №49 от 06.12.2011

• Название: Газета "Своими Именами" №49 от 06.12.2011
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

…Когда мы вошли в зал судебного заседания, он был полон. Еще бы. Кого судят-то? Знаменитого Илью Голову. Он стоял, вытянувшись по стойке смирно, в начищенных до солнечного блеска сапогах, в синих диагоналевых шароварах и в новой зеленой фуфайке, подпоясанный широким офицерским ремнем. Прямо на фуфайку он нацепил все свои регалии, а сбоку повесил полевую сумку. Я взглянул на Илью Антоныча и с болью подавил улыбку. Он сделал все, чтобы выглядеть солидно и внушительно.

Меня беспокоил вопрос о составе суда. В последнюю минуту прокурор может заявить мне отвод. И это не только законно, но и обоснованно. Но я уповал на строптивость своих заседателей, которые из враждебного противоречия возьмут да и отклонят ходатайство прокурора. К счастью, до этого не дошло. Когда я спросил Магунова, доверяет ли он слушать дело этому составу судей, он сразу же ответил, что не возражает.

...В прениях прокурор просил суд определить Голове год лишения свободы; адвокат, как я и ожидал, просил тоже года лишения свободы, но условно».

После голода 1947 года, по Указу от 1948 года, за самогоноварение без цели сбыта наказание усиливалось и устанавливалось от года до двух. То есть прокурор, несмотря на циничную дерзость преступления, просил для Головы наказание у нижнего предела – минимум, что мог.

«…Не успел я сказать, что подсудимый, хотя и виновен, но заслуживает снисхождения, как заседатели в один голос заявили, что никаких снисхождений ему, два года тюрьмы и баста. Они сказали то, что я хотел. Впервые в жизни я благодарил глупость и жестокость человеческую. Я подписал их приговор, но предупредил, что с ними не согласен и буду писать особое мнение. Должен сказать, что заседатели не возражали, когда я попросил их не брать осужденного под стражу до вступления приговора в законную силу.

Когда я огласил этот приговор, зал ахнул. У прокурора почему-то неестественно задергалась шея. Но он ничего не сказал, схватил портфель и стремительно вышел. Зато возмущению адвоката не было предела. Он долго доказывал в канцелярии суда секретарям, что это предел дикости и жестокости.

— Нет, вы только подумайте, — страстно говорил он, размахивая руками. — Сам прокурор просил год, а они два. О, идиоты, варвары, бессердечные!

…Он поинтересовался, кто остался при особом мнении. И когда я назвал себя, он изумленно вскинул брови.

— О-о-о-о! — и свистнул. И сразу же сел писать кассационную жалобу.

…Позвонил и Сергей Яковлевич, холодно сказал, что он был обо мне лучшего мнения. Я обиделся и заявил, что суд ни от кого не зависит и подчиняется только закону.

— Понятно. Будь здоров, судья, — оборвал он меня и повесил трубку... Зато звонок Ольги Андреевны взбесил меня и чуть не погубил все дело.

— Ты порядочная дрянь, — заявила Чекулаева.

— Ты так думаешь?

— Все, все в райкоме...

— И первый секретарь? — наивно спросил я.

— Конечно, он возмущен.

— На что же вы рассчитывали?

— Самое большее год. Об этом был предупрежден и прокурор, да и сам Голова знал.

Я не стал ее дальше слушать. Оказывается, райком еще до суда предрешил судьбу Головы. Год лишения свободы! Вот их милосердие! Вот как звучат их слова: «Мы не давим на суд и не собираемся давить». Мне стало стыдно за такую доброту. И до боли жаль бедного, простодушного и доверчивого, как ребенок, Илью Антоныча».

Опять обратите внимание на извращение Курочкиным событий. Разве кто-то из советско-партийного начальства давил на судей? Да, они жалели Голову (вопреки уверениям Курочкина, что они Голове мстили), но власти не на суд давили, а убедили прокурора просить у суда наказание у нижнего предела. И прокурор даже отвод не заявил Курочкину, хотя обязан был заявить. Поскольку и прокурор надеялся, что Курочкин своего приятеля пожалеет.

Но народ, глядя на бездельника Голову, чихал на жалость начальства к коллеге. Голова мог запугать своими орденами невоевавших, а народ сам отвоевал, его на такие дешевые «понты» взять было трудно. Народные заседатели жили в народе и им после суда надо было объяснять людям, почему они решили так или иначе. Как им объяснить народу, почему они простили наглеца, который после войны считает себя партизаном, а народ – немцами? Работать надо, как все работают, а не самогон жрать и с судьей на охоту ходить!

«Спустя две недели дело Головы рассматривалось в кассационной инстанции облсуда. К делу, кроме жалобы, был приложен ворох характеристик и справок. Но на всю эту бумажную шелуху я меньше всего рассчитывал. Главным козырем в этой рискованной игре был сам Голова, его личное обаяние. Поэтому вместе с делом на суде присутствовал и сам Илья Антоныч.

…И только к вечеру я услышал сиплый, неженский голос Павлины Тимофеевны, или попросту Павлинихи, как зовут ее народные судьи. Я робко спросил, как решилось самогонное дело Головы.

— Мы считаем, что народный суд правильно решил это дело. Самогоноварение по области приняло угрожающий характер, и борьба с ним должна вестись самая решительная.

Я ничего ей не ответил. У меня вывалилась из рук трубка.

— Алло, Бузыкин,— взывала ко мне Павлиниха.— Куда ты пропал? Так я говорю, — продолжала она, — в этом смысле ты молодец, что ведешь жесткую карательную политику... но, — она чуть-чуть смягчила голос, — всё же, мы решили сохранить ему свободу. Два года так и оставили, но считать их условными. Человек он заслуженный, неопасный и весьма симпатичный, — дальше я не помню, что она говорила, но говорила что-то приятное и хорошее...».

На этом хорошем и закончу.

* * *

Повторю, я не считаю советскую судебную систему совершенной, но согласитесь, насколько народный суд умнее и справедливее нынешнего судебного маразма с его «юристами-профессионалами».

Ю.И. МУХИН

ХУНТА

Принадлежат ли представители

прокуратуры, суда, МВД, государственные служащие, депутаты Государственной

Думы РФ к какой-либо социальной группе?1

Правоприменительная практика

В нормах закона обычно закрепляется уже сложившаяся практика. В соответствии со ст.3 Конституции единственным источником власти в России является народ. Фактически же власть в стране монополизирована группой лиц, которые ведут латентную, но действенную борьбу против конституционного строя России. Борьба эта в современных условиях не может вестись на уровне изменения институциональных документов - не поймут. Но она принимает форму судебной практики, в основу которой положен ничтожный факт, противоречащий и здравому смыслу, и закону. В силу различных субъективных причин этот факт опровергнут не был, а в дальнейшем сомнению он уже не подвергается. Именно таким образом состоялось насильственное изменение основ конституционного строя. Судья Московского городского суда Казаков удовлетворил претензии прокурора Москвы Сёмина, который утверждает, что:

организация референдума противоречит Конституции РФ, подрывает основы конституционного строя и направлена на его насильственное изменение, нарушает целостность Российской Федерации, воспрепятствует законной деятельности государственных органов.

Казаков запретил организацию, единственной целью которой была организация всероссийского референдума. И теперь референдумы под запретом. По принятию закона “О суде народа”, в частности, и любые вообще. Более того, если граждане России, полагающие правильным и необходимым принятие закона “О суде народа”, продолжат распространение содержащейся в нём идеи в рамках иных, вновь созданных организаций, под иными названиями, то для них уже имеется судебная практика, а преследовать их будут уже по ст.282.2 УК РФ за участие в деятельности организации, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности.

Некоторое время и Конституция, и складывающаяся практика будут сосуществовать. Что произойдёт позже - покажет время. Пока же, после успешного низложения основ, корпорация приступила к решению иной, не менее важной, задачи - изменению своего правового статуса в системе общественных отношений и противопоставлению своих интересов общественным.

Универсальная инициатива

Как неоднократно ранее обсуждалось,2 введение в УК РФ нормы, предусматривающей ответственность за действия, направленные на возбуждение вражды, унижение достоинства и пропаганды неполноценности по признаку принадлежности к социальной группе, было сделано для того, чтобы нагрузить ст.282 карательными функциями. Правовая неопределённость понятия “социальная группа” потенциально обеспечивает невозможность гражданам укрыться от карателей. В этом был главный смысл законодательной инициативы. Но параллельно решается ещё одна важная задача этой инициативы.