Дмитрий Леонтьев - Горящее небо

• Название: Горящее небо
• Автор: Дмитрий Леонтьев
• Издательство: ООО ИПП «Ладога»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-986-35-046

---

— Если б ты не был мне верным другом во всех странствиях и походах, если б я не верил тебе, как самому себе, я решил бы, что ты сейчас смеёшься надо мной. Женские сны… Чего они стоят? Это пустое. Да и были ли они? Я узнал, что к моей жене приходила одна из тех, кто пришёл в город в числе учеников пророка из Галилеи. Женщина по имени Мария из города Магдалы. Не знаю уж, кто она этому проповеднику, но, судя по ней, любит она его не только «возвышенной» любовью. Просила она мою жену поговорить со мной об этом несчастном. Вот отсюда и «пророческие сны». Мы взрослые, образованные люди, Петроний. Не допускай в свою голову нелогичное…

— А если всё же… Если только на одну минуту, на одну секунду предположить, что он тот, за кого себя выдаёт…

— Ты думай, что говоришь!

— И всё же?.. Вспомни его, вспомни все, что он говорил, вспомни глаза его и то, что творилось в твоём сердце, и скажи: что делать, если тот, кого мы обречём на смерть, окажется их Богом?

— Слышал бы ты нас со стороны… Странные разговоры мы ведём… Я даже представить не могу такой возможности…

Откашлявшись, он искоса взглянул на ожидающего ответа сотника, ещё раз откашлялся, и с удивлением Петроний увидел, что прокуратор смущен.

— Мы же взрослые люди, — повторил прокуратор неуверенно. — Представить… Ну, предположим… Только не всерьёз, а в шутку… Какая-то странная игра, честное слово… Кх-м…

— Вот и я думаю об этом, — тихо признался Петроний, глядя поверх головы правителя. — Очень не хочется верить… «Не хочется» — это потому, что тогда мы вынуждены будем сами увидеть свои ошибки. И признать его — странного, непонятного, тщедушного и униженного людьми — выше себя. А я ведь его ненавижу. И ненавижу сильно. Тому есть много причин. Одна из них в том, что он объявляет себя Сыном Бога. А я не мог это принять. Каким должен быть Бог, который отдал Сына Своего на погибель, искупая грехи человечества? Строя новую веру, новые заповеди… Мог бы просто явить Свою мощь и Свою ярость, так нет, нисходит к душам людей, к совести их, к их рассудку… Пытаться спасти их такой ценой?! Вот тут-то мне и становится страшно. Если Он настолько любит людей, значит, Он действительно истинный Отец и Создатель. А как же наши боги?.. А если мы убьем того, кого Он послал? На свете много непознанного и скрытого от нас. Это фарисеям злоба закрыла глаза, но мы-то находимся в здравом рассудке… Почему же мы стали сомневаться?.. Нет, я не могу поверить, чтоб Бог отдал Своего Сына ради спасения людей… А если это всё же так?..

— Скажу и я, — через силу промолвил прокуратор. — Скажу… Я никогда не был трусом, а сейчас боюсь это сказать… Но именно поэтому и скажу. Не как верному мне воину, а как одному из немногих, кого я считаю в числе своих друзей… И у меня неспокойно на сердце. Ты понимаешь, почему это странно: я — солдат, я повидал такого, что на десятерых хватит. И я уже давно не сомневаюсь. Если я вижу белое, я говорю: «белое», если вижу чёрное, говорю — «чёрное». А сейчас я вижу то, чему боюсь дать название… Я скажу тебе так: я хотел бы отпустить его… И я скажу тебе больше: если он — Сын Бога и он воскреснет, то первое же, что я сделаю — запрещу чеканить моё изображение на монетах, пока я жив.

— Откажешься от столь великой чести?

— Я сказал тебе: изображения моего не будет… Всё, не докучай мне вопросами. И без того этот день принёс мне сомнений и растерянности больше, чем за всю мою жизнь… Иди и делай своё дело.

— Что?

— Я сказал: иди и делай своё дело. Что тебя смутило? Выполняй приказ, сотник!

Когда Петроний удалился, Пилат долго стоял неподвижно, глядя вперёд невидящим взглядом, потом, словно в забытьи, прошептал:

— Если это окажется правдой… Тогда я хотел бы, чтоб не только изображение моё исчезло с монет… Тогда лучше бы и памяти обо мне исчезнуть из летописей. Потому что и моё имя будет покрыто позором наравне со всеми, кто предавал его мучениям и смерти. И никто не узнает, что… Но и это не самое главное. Важно то, что я сам…

* * *

—…Осталось совсем немного времени, — сказал Петроний, склоняясь над лежащим на земле претории телом Проповедника. — Пилат совсем обезумел. Он разрывается между обязанностями прокуратора и личными желаниями. Именно это и послужило причиной того, что на тебе не осталось живого места. Он пытается убедить себя в безразличии к тебе и одновременно вызвать жалость у Синода… Глупец — они не знают жалости! Когда есть опасность потерять власть, все остальные желания не имеют значения… Богом избранный народ, — усмехнулся он. — Это может стать началом хорошей традиции: избранный распинает своих избирателей… Да, это нужно запомнить, когда-нибудь это мне пригодится. Ты плохо влияешь на людей, проповедник. Не знающий жалости Пилат в смятении. Ты посеял зёрна сомнения в его душе. Теперь ему трудно будет жить на этом свете. Ирод поставил под сомнение бесспорность мудрости Синода и правильность выносимых им приговоров. Но они всё равно ненавидят тебя. А из-за того, что я перечислил, они и тебя ещё больше… Признаюсь, проповедник, и мне жаль тебя. Жаль как человека… У тебя ещё есть шанс спастись. Сейчас Пилат выведет тебя к первосвященникам и фарисеям, чтобы показать, что ты уже достаточно наказан и высмеян. Проси у них о снисхождении. Тебе стоит только заговорить с ними, смириться, и я знаю, что ты останешься жить… Что скажешь?

Окровавленное тело зашевелилось, с невольно вырвавшимся стоном боли Проповедник повернул к римлянину голову и прошептал:

— Не могу… Если выживу Я, то погибнут миллионы… Я выполнил свою миссию… Настал черед новой эры… Новых людей… Если Я отступлюсь, род людской погибнет в злобе и распрях… Я свидетельствовал людям о Боге, а теперь должен уйти к Богу, чтобы свидетельствовать Ему о людях… Они спасены… Я оставил после Себя тех, кто разнесёт весть об этом по свету… Я не боюсь смерти. Там ждёт Меня Отец, который встретит Меня с любовью и утешит… Но Я ещё вернусь. Даже после всего этого Я вернусь… Чтобы укрепить их… Ещё раз подтвердить… Дать ещё одно свидетельство… Они слишком долго жили во тьме, чтобы сразу привыкнуть к свету… Он ослепил их, им больно и непривычно… Поэтому они бранятся и пытаются убрать ослепляющий их источник… Но как можно погасить солнце? Оно уже взошло… С Моей смертью весть останется до конца дней… Я не могу отступиться… Я не имею права отступить…

— Твои мучения напрасны, — покачал головой Петроний. — Ты не понимаешь этого. Или не хочешь этого понять… Ты знаешь, что такое — смерть на кресте? Это самая мучительная казнь из всех, что придумали люди за это время. Тебя ожидает немыслимая жажда, чувство позора от выставления напоказ твоих мучений, боль неухоженных и терзаемых ран. Люди будут смотреть на твои муки и на твоё диковинное представление, наблюдать за каждым твоим стоном, с радостью ожидать каждой твоей гримасы. Раны твои будут разрываться гвоздями, опаливаться солнцем, тысячи мух слетятся, чтобы ужесточить твои мучения… Ты знаешь, что это такое, когда гвоздь входит в твоё тело и скрипит о кость? А потом, когда ты будешь извиваться от боли, забывшись в горячке беспамятства, метаться на кресте, они будут точить твои кости, тереться о них, разрывать твои раны… Ты представил все это? Нет, ты представь хорошо… Это долгая смерть. Слабые, которых смерть милует, висят на кресте не меньше суток, более сильные выдерживают до трёх суток… А стоящие у креста солдаты будут время от времени подносить к твоим губам губку с напитком, чтобы ты не умер раньше времени от жажды… Но самое страшное то, что все это будет напрасно. Ты помнишь, какой завтра день? Завтра особенный, высокий день: второй день Пасхи, когда приносится жертва снопа. По вашим законам тебя снимут с креста, предварительно перебив голени… Понимаешь, о чем я говорю? Это нарушение пророчества, в котором говорится: «Ни одна его кость не сокрушится». А если не снимут и оставят на ночь, то опять же, согласно вашим законам, ты будешь осквернён. Остаться на ночь на дереве — по вашим законам означает быть отданным во власть сатаны и навсегда потерять душу для Бога. Чтобы этого не случилось, ты должен быть захоронен до захода солнца. Так что уже не сходится одно с другим… И одежд делить твоих не станут. Я их вполне могу выкупить у солдат. А если и не стану выкупать, то жребий о твоих одеждах они бросать не будут. Разделят поровну — и всё. Четыре солдата — на четыре части… И это будет происходить у тебя на глазах. И ты уже перед смертью будешь знать, что все, оставленное в Писании, не про тебя. И это удвоит твои мучения мыслью о бесполезности гибели… Но самое важное, что и ты, и я, и мы оба знаем, что ты не воскреснешь. Это невозможно… Но у тебя нет необходимости страдать. Ты сам свидетельствовал против себя на суде. И теперь ты сам же можешь спасти себя от позорной и ненужной смерти. Одно-единственное слово — и всё кончится… Я понимаю, что ты знал о своей смерти, предсказывал её, готовился к ней… Но подумай о том, что все ещё можно изменить. Посмотри, как прекрасна жизнь. Ты ещё молод, у тебя всё впереди — и слава, и богатство, и уважение. Оглянись назад: ты же ничего не оставляешь после себя. Ты вырос в деревне, в бедной семье, работал плотником, потом странствовал по миру. У тебя не было семьи, не было дома, ты не занимал значительных должностей и не писал мудрых книг. У тебя даже образования нет. Ты ещё не видел мира, не ездил в дальние страны смотреть на творящиеся там чудеса и не восхищался обычаями и традициями живущих там народов. Что хорошего было в твоей жизни? Даже те, кто называл себя твоими учениками и братьями и утверждал, что любят тебя, — бежали, бросив тебя на поругание. Все отвернулись от тебя. Более того: тебя ненавидят и желают твоей смерти. Вот всё, чего ты добился. Люди не хотят видеть тебя в своём числе. У тебя нет собственности, нет денег, нет будущего. У тебя даже дома своего нет. Ты умрешь среди разбойников и лжецов, как разбойник и лжец. Неужели ты думаешь, что после этого люди будут любить тебя, почитать и слушаться оставленных тобой заповедей? А ведь всё ещё не поздно отменить. Ты останешься жить и сможешь начать всё сначала. Смотри сам: даже могущественный Пилат расположен к тебе. Ты знаешь, что это значит — иметь другом такого человека, как прокуратор Иудеи? Это — возможности, власть, богатство, милости… Ирод интересуется тобой. У тебя появятся возможности отправиться путешествовать в дальние страны, в диковинные земли. Посмотреть удивительных зверей, диковинные строения, говорить с лучшими мудрецами мира. Ты будешь стоять на борту корабля, а ласковый ветер странствий будет ласкать твоё лицо, и солнце будет звать тебя вперёд — к приключениям, знаниям и радости… А женщины? О, эти ласковые и нежные женщины! Они будут радовать тебя своей заботой, услаждать твой взор, любить тебя. Что скажешь на это, проповедник?