Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

• Название: Генерал Багратион. Жизнь и война
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03282-8

В пантеоне выдающихся полководцев нашего Отечества князь Петр Иванович Багратион занимает одно из почетных мест. Потомок древних грузинских царей, любимый ученик Суворова, он был участником всех крупных войн своего времени, прославился во многих кампаниях и погиб от раны, полученной в Бородинском сражении, так и не пережив оставление Москвы. Его биография — это прежде всего история войн, которые вела Россия в конце XVIII — начале XIX века. Между тем личная, частная жизнь П. И. Багратиона известна совсем не так хорошо. Мы не знаем точно, когда он родился, как начал военную службу, которой отдал без остатка всю свою жизнь; немало загадок и в истории его взаимоотношений с царской семьей, особенно с великой княжной Екатериной Павловной, хотя именно здесь, как считают, таятся причины опалы, постигшей Багратиона незадолго до рокового 1812 года. О вехах жизни П. И. Багратиона — полководца и человека, а также об истории России его времени рассказывает в своей новой книге известный российский историк, постоянный автор серии «Жизнь замечательных людей» Евгений Викторович Анисимов.

---

Беспокойство Багратиона понятно. К тому времени разъезды Платова вышли к Минской дороге, и Багратион уже знал от него, что сильный противник обнаружен по многим дорогам, идущим от Вильно, и — что важнее всего — казаки видели движение французов на дороге Вильно — Минск. Эта информация подтверждается рассказом К. А. Крейца — командира Сибирского драгунского полка, который входил в 3-ю кавалерийскую дивизию П. Палена и прикрывал ее отступление к Дрисскому лагерю. Как раз 18 июня бригада под его командованием имела жаркое дело с французским авангардом Даву в городке Ошмяны, после чего, непрерывно отбивая наскоки неприятеля, отошла к Дриссе38. Ошмяны лежали совсем близко от намеченных Багратионом Воложина и Вишнева — все эти пункты были заняты французами в тот же день.

Поначалу сведения о появившемся впереди неприятеле не слишком смутили Багратиона. Он чувствовал силу своей армии. В том же письме Платову Багратион излагает свой план их совместных действий против французов: «По уведомлению вашему я полагаю, что неприятель должен быть довольно силен, и как вы говорите, что он тянется к Минску, то посему можно думать, что он полагает найти меня в Минске, то посему я неожиданно с 50 т[ысячами] воинов подоспею к вам, а по таковым выгодным для нас обстоятельствам и того более нужно, чтобы ваше высокопревосходительство поджидали меня. После завтраго (то есть 23 июня. — Е. А.) я присоединю к вам Иловайского 5-го с его корпусом (это были казаки, приданные 2-й армии. — Е. А.) и авангард регулярных войск, и если неприятель пойдет к Минску, тогда, ударив в тыл, с помощию Божиею, легко воспользоваться будет можно и разбитием его, и соединением с Первою армиею»39. Иначе говоря, достигнув Воложина, Багратион собирался ударить в тыл французам, шедшим на Минск. Словом, он рвался в бой. Но тут неожиданно все переменилось…

Ни шагу за Неман!

Когда 22 июня первая колонна перешла по наведенному мосту у Николаева на правый берег Немана, казалось, что 2-я армия скоро соединится с 1-й. Люди даже почувствовали облегчение после первых напряженных дней похода в неизвестность. А. П. Бутенев, участник этого похода, вспоминал вечер того памятного дня: «Помню первый наш привал в местечке Николаеве на берегу довольно широкой реки (я потом доискался, что это был Неман), через которую навели барочный мост. В один из прекрасных июньских дней, на солнечном закате, армия расположилась бивуаками по обоим берегам реки. Кавалерия переходила по мосту и занимала противоположный, более высокий берег, а пехота и пушки разместились вдоль другого берега, поросшего кустарником. Прежде чем прибыла Главная квартира, солдаты уже нарубили веток и понастроили шалашей (у нас не возили с собою палаток, как у Наполеона). Обширный лагерь, весь из свежей зелени, по которому перебегали солдаты и который уже оглашался песнями и военною музыкою, представлял собой прекрасное зрелище. В середине находились более обширные и лучше устроенные шалаши для главнокомандующего, для его главного штаба и приближенных. Мне и двум или трем адъютантам отвели тоже шалаш, в котором мы могли кое-как отдохнуть и почиститься после утомительного перехода по жаре. Затем мы отправились гулять вдоль реки… После этого мы пошли к обильному столу главнокомандующего, приготовленному в особом шалаше. Солдаты ужинали вокруг костров, пылавших на должном расстоянии от шалашей. Казалось, это было великое военно-походное празднество, а между тем предстояло подняться чем свет и, перейдя реку, направиться на столь желанное соединение с Первою армиею, если только не помешает неприятель. Ночью пришли известия, заставившие внезапно изменить все это распоряжение. Оказалось, что неприятель успел обойти нас, и Барклай, избегая сражения, отодвинул Первую армию еще дальше назад… Эта перемена фронта и направления совершена с удивительною быстротою и в отличнейшем порядке: ранним утром следующего дня наша кавалерия перешла по мосту назад и, сопровождаемая всею армиею, направилась по новой дороге, указанной главнокомандующим. Все делалось так же живо и бодро, как и накануне»40.

Действительно, Багратион утром остановил переправу и приказан уже перешедшей Неман колонне возвращаться на левый берег. Что же случилось? В донесении, посланном из Кореличей 24 июня на имя императора, Багратион объясняет, какие обстоятельства вынудили его остановить свое движение на Вилейки через Николаево и Воложин. Он вдруг понял, что достичь Воложина ему быстро не удастся: «Обозрение за Неманом дорог и местоположений, ведущих от Николаева к Вишневу и Воложину чрез леса и болота, весьма неудобных для быстрого хода войск, и прибылая в Немане от сильных дождей вода, затруднившая очень мою переправу, представляли мне уже большие затруднения к переходу пространства, мне предлежавшего войсками неприятельскими». Начальник Главного штаба 2-й армии Сен-При был такого же мнения, считая дороги «почти непроходимыми для значительной армии». В письме Александру I Сен-При сообщал: «Ваше величество можете себе представить, каково двигаться 50-тысячному войску лесом по узенькой дороге, не имея возможности своротить ни направо, ни налево, к единственному выходу к Воложину, где один полк с четырьмя пушками мог бы остановить движение целой армии… По этим соображениям и будучи принужден отказаться от диверсии, полезной для большой армии, князь Багратион решился идти на Несвиж, чтобы по крайней мере обеспечить свой тыл и отражать колонны, которые идут на него со всех сторон».

Важны тут последние слова. Дело в том, что Багратион получил наконец тревожное сообщение о приближении с тыла войск короля Жерома Бонапарта. По этому поводу он позже писал: «Получив с другой стороны известия, что неприятельские войска, воспользовавшись моим отступлением, находились уже близ Слонима, в Зельве, а от стороны Гродна показавшиеся близ Липняжки, угрожали мне потерею обозов и с ними продовольствия, какое только я иметь мог с собою». Остановимся на минуту и заглянем из-за его спины на карту. Если раньше противник был только впереди армии Багратиона, вдоль дороги Вильно — Минск, то теперь он появился за спиной: Жером двигался на восток по двум дорогам — одни его дивизии шли по дороге от Гродно на Новогрудок, который только что покинула армия Багратиона, а другие продвигались от Волковыска на Слоним и Несвиж. 24 июня Сен-При сделал в дневнике тревожную запись: «24-го. Авангард армии короля Вестфальского переправился через Неман в Белице. Тревога в Новогродке»41. Последнее замечание можно оценить по достоинству, если посмотреть на карту: Белица находится в 10 верстах от Новогрудка, а Главная квартира армии Багратиона 23 июня располагалась в 7 верстах от Новогрудка, в Кареличах. 2-й армии пришлось срочно отходить к Миру (25 июня) и Новосвержню (26 июня).

Казаки Платова сообщали, что французы появляются по всем дорогам от Вильно, их разъезды везде — слева, справа, впереди и сзади. К тому же казаки доносили, что французы (Даву) 21 июня уже заняли Вишнев «в большом количестве кавалерии и пехоты с орудиями»42, а 22 июня Сен-При записал в дневнике: «Корпус маршала Даву занимает уже Воложин, единственный пункт, через который можно пройти (на) Вилейку. Леса и непроходимые дороги на пути к последней»43. Сведения об этом пришли от Платова, писавшего Багратиону 22 июня о том, что Даву имел «сегодня ночлег в местечке Вишнево»44. Словом, для 2-й армии возникла реальная угроза окружения или по крайней мере потери обозов, которые, идя следом, запаздывали (обычно они растягивались на 40–50 верст от основных сил). При переправе русских войск у Николаева обозы еще только начали подтягиваться к Новогрудку. Конечно, Багратион мог бы бросить обозы и налегке пробиваться с боями через Воложин и Вишнев на Вилейку. Но во что это обошлось бы 2-й армии? Как писал Багратион царю, армия «должна бы была потерять совершенно обозы, большое число людей и, следовательно, обессилив себя, (не смогла бы) доставить вам, всемилостивейший государь, подкрепления».

Но еще больше беспокоил Багратиона другой — и, вполне возможно, трагический — вариант развития событий. Глядя, с каким трудом переходят Неман его войска, он должен был думать о возможности отступления в случае неудачи прорыва к Вилейке. В донесении императору об этом варианте он позже писал так: «…с худою переправою чрез Неман, которая, в случае неудачи, сделала бы мое отступление совершенно гибельным, имея столько же сильного неприятеля в тылу армии моей…» Иначе говоря, если бы французы отбросили 2-ю армию от Воложина и Вишнева, не дав ей перейти дорогу Вильно — Минск, то Багратиону пришлось бы отступать и снова форсировать Неман под Николаевом. Багратион писал Платову из Николаева: «После переправы на правый берег Немана, если бы встретилась необходимость к отступлению, в гаком случае, имея в тыл(у) реку и неимение способов переправиться успешно, было бы не только невыгодно, но даже гибельно и похуже дела Фридландского»45. Воспоминания о жуткой переправе через реку Алле под огнем врага были незабываемы для русских военных. Кроме того, на левом берегу реки или в одном переходе от дороги, в Новогрудке и дальше — в Несвиже, его бы ждали уже разграбившие обозы 2-й армии войска Жерома Бонапарта. Иначе чем катастрофой это назвать было бы нельзя.