Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

• Название: Генерал Багратион. Жизнь и война
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03282-8

В пантеоне выдающихся полководцев нашего Отечества князь Петр Иванович Багратион занимает одно из почетных мест. Потомок древних грузинских царей, любимый ученик Суворова, он был участником всех крупных войн своего времени, прославился во многих кампаниях и погиб от раны, полученной в Бородинском сражении, так и не пережив оставление Москвы. Его биография — это прежде всего история войн, которые вела Россия в конце XVIII — начале XIX века. Между тем личная, частная жизнь П. И. Багратиона известна совсем не так хорошо. Мы не знаем точно, когда он родился, как начал военную службу, которой отдал без остатка всю свою жизнь; немало загадок и в истории его взаимоотношений с царской семьей, особенно с великой княжной Екатериной Павловной, хотя именно здесь, как считают, таятся причины опалы, постигшей Багратиона незадолго до рокового 1812 года. О вехах жизни П. И. Багратиона — полководца и человека, а также об истории России его времени рассказывает в своей новой книге известный российский историк, постоянный автор серии «Жизнь замечательных людей» Евгений Викторович Анисимов.

---

Общая задача была проста — сам государь красным карандашом прочертил линию будущей границы от Северного Ледовитого океана через Ботнический залив до Финского залива. Эту гигантскую территорию и предстояло занять довольно ограниченными силами русской армии. Три колонны — каждая из одной дивизии — пересекли границу и двинулись в разных направлениях. Колонне Тучкова из Нейшлота предстояло идти к северу, на Куопио, с тем чтобы захватить Саволакскую область и таким образом занять восточные территории Финляндии, примыкавшие к старой границе и современной Карелии. Колонна Багратиона, перейдя через пограничную реку Кюмень, должна была двинуться на Тавагусту, то есть в центр страны. Наконец, слева от Багратиона колонна Горчакова от Фридрихсгама шла по берегу Финского залива на Гельсингфорс, имея главной целью крупнейшую шведскую крепость Свеаборг.

Когда Багратион отправился на войну, мы точно не знаем, но из камер-фурьерского журнала 1808 года следует, что в последний раз он обедал за царским столом в Зимнем дворце 21 января 1808 года. Тогда, кроме императора, императрицы и ее сестры, было 12 приглашенных, включая Багратиона. Кстати, за тем же столом, кроме придворных и министров, сидел ставший знаменитым в истории Одессы герцог Ришелье, а также не менее знаменитый в истории войны 1812 года генерал-майор Фуль — автор плана отступления русской армии от западной границы5. В следующий раз Багратион появится среди приглашенных к царскому обеду только в конце весны, 29 мая, хотя известно, что он и раньше наведывался в Петербург.

Начатое 9 февраля 1808 года, в сильный мороз, вторжение развивалось поначалу более чем успешно. Авангарды колонн двигались на лыжах, орудия и припасы везли на санях, солдат сумели тепло одеть, а провиант и водку раздавали своевременно. Главным противником русских был мороз, сильно мешавший отдыху на биваках, — в такой пустынной стране, какой была Финляндия, квартир не находилось даже для генералов. Главной же причиной легкости вторжения была полная неподготовленность к обороне шведско-финских войск, точнее, Финляндской армии, состоявшей из жителей Финляндии. Шведский король Густав IV Адольф, несмотря на многочисленные слухи о готовящейся против него агрессии, с разных сторон доходившие до Стокгольма, не предполагал, что его шурин и давний союзник император Александр решится напасть на него. С началом войны Стокгольм в особой ноте обвинил Россию в вероломном нападении, что, с точки зрения тогдашнего международного права, а также с учетом прежних договоренностей между Швецией и Россией, признававших незыблемость границ, утвержденных еще в 1743 году, было совершенно обоснованно и справедливо. Но после Тильзита все представления Александра о международной справедливости и верности утвержденным некогда договорам (ради которых он, собственно, и начал войну с Наполеоном) резко изменились. В этом смысле император Александр тогда мало чем отличался от Наполеона — общепризнанного нарушителя европейского традиционного порядка.

18 февраля главнокомандующий Буксгевден, находившийся с колонной Горчакова 1-го, вступил в Гельсингфорс и восторженно рапортовал государю, что «ни жестокий холод, ни глубина снега… нимало не ослабляют их (войск. — Е. А.) жара, и сами неприятели остаются изумленными быстротой их движений»6. 24 февраля Багратион занял Тавагуету. Никаких серьезных боев и даже сколько-нибудь заметных стычек не было — финско-шведская армия под командованием графа Вильгельма Маурица Клингспора, уклоняясь от боев, отходила к Таммерфорсу и Бьернеборгу, расположенному на побережье Ботнического залива. Столь блестящее исполнение первоначальных планов позволило русскому командованию замахнуться на большее. Тучкову было предписано двигаться из Куопио на запад через всю Финляндию и занять приморский город Ваза. Багратиону приказали наступать на север, оттесняя основные силы Клингспора к Таммерфорсу, ему же предстояло послать отряд занять Або с тем, чтобы овладеть затем Аландскими островами. Для колонны Горчакова целью стала могучая островная крепость — Свеаборг. Багратион досрочно овладел Таммерсфорсом и, не останавливаясь, двинулся за отступающим противником к Бьернеборгу, пройдя по хорошей зимней дороге 200 верст за восемь дней. На подступах к городу финны как будто собрались оказать сопротивление, но потом передумали и стали откатываться к Вазе. Багратион без особого труда, сбивая посты финнов, занял город, хотя в донесении Буксгевдена царю эта операция была представлена как серьезное сражение, в котором Багратион принудил противника «после упорного сопротивления… оставить город»7. В Бьернеборге Багратион получил приказ Буксгевдена послать вдогонку за Клингспором отряд Раевского, а самому идти в противоположную сторону, прямо на юг, к Або, и оккупировать обширную и стратегически важную Абовскую область. Багратион занял Або и взял под контроль 500-верстное побережье от Або до Вазы и Тавагусты. Раевский успешно достиг Вазы, а потом и Гамле-Карлебе, где соединился с подошедшим из Куопио Тучковым. Финнов не было и здесь — их 12-тысячная армия опять в руки не далась и ускользнула еше дальше на север, к Улеаборгу (Оулу). Передовые посты русской армии располагались в Сикакиоки. Если читатель посмотрит на карту Финляндии и найдет этот городок, то поразится тому, как же далеко, в самый дальний угол Ботнического залива, занесло имперским ветром русских солдат. 31 марта отряд полковника Вуича из колонны Багратиона без всяких помех со стороны противника занял Аландские острова.

В Петербурге, следя по карте за успехами наших войск, считали, что дело в сущности сделано и нужно только найти повод присоединить Финляндию к империи. И повод этот, хотя и смехотворный, нашелся. После начала войны шведы посадили под домашний арест русского посланника в Стокгольме Алопеуса, а также опечатали посольские дела. Это-то как раз и избрали в Петербурге поводом для аннексии Финляндии. 16 марта 1808 года была опубликована декларация, гласившая, что «арестованием российского посланника и опечатыванием дел миссии нанесено вопиющее оскорбление преимуществам и достоинству русского престола, так что не одна Россия, но все державы были тем оскорблены. По сим причинам государь объявил всем дворам, что часть Финляндии, доселе именовавшаяся Шведскою, и которую русские войска не иначе могли занять, как только силою и одолевая сопротивление, признается областью российским оружием покоренною и навсегда присоединяется к его империи». Вообще-то, это называется грабежом среди бела дня. Если бы шведские власти не посадили Алопеуса под домашний арест, а пригласили на обед к королю, все равно повод Для объявления Финляндии частью Российской империи непременно нашелся бы. Вся эта история напоминает известную басню Крылова о претензиях волка к ягненку, позволившему себе пить воду из ручья, пусть даже и ниже волчьего водопоя.

Испанская тема в финском исполнении

Итак, к весне 1808 года поход русской армии закончился. По словам его участника Дениса Давыдова, он стал «вооруженною прогулкою войск наших почти до границы Лапландии и покорением первоклассной крепости слабыми канонадами и наскоками нескольких сотен казаков»8. Финляндию заняли, присоединили к империи огромную территорию, но… страну, как оказалось, не покорили, а ее вооруженные силы не разбили. Иначе, чем «скифским вариантом», последующие действия финнов, непрерывно отступавших по своей пустынной, тысячеверстной стране, назвать невозможно. Русская армия, устремившаяся не столько в погоню за финляндской армией, сколько за «земелькой», оказалась «разбросанной по клокам», расставленной мелкими отрядами на обширном пространстве Финляндии. Это было неизбежно — каждую оккупированную область надо было контролировать, в городах и вдоль побережья требовалось расставлять гарнизоны, посты и пикеты. Но не это было самым важным. Уже с начала войны, несмотря на легкость, с которой была занята страна, стало заметно, что, вопреки воззваниям и призывам русского командования, финские и шведские солдаты оружия не складывали, а местные крестьяне выказывали некую строптивость завоевателям и почему-то не встречали русских хлебом и солью как «освободителей от шведского ига». Финны и шведы отступали быстро, но в полном порядке, при всесторонней поддержке населения, снабжавшего их всем необходимым — от продовольствия до теплой одежды (мехов и шкур). Наши же солдаты шли «лишенные сих пособий», а поэтому изымали нужное им силой, что вскоре привело к началу партизанской войны или, по словам Давыдова, «войны народной». Она вспыхнула весной 1808 года. 15 апреля финляндское командование перешло в контрнаступление под Сикакиоки, и финляндцы дважды разбили русские отряды. Сначала потерпел поражение знаменитый гусарский генерал Яков Кульнев, который распылил свои силы во время боя, благодаря чему у противника оказалось численное преимущество, когда, как писал Денис Давыдов, «огневое дело обращается в штыковую резню. Финны и шведы в этом роде битв достойные состязатели русских. Схватка была молодецкая, но превосходство численной силы неприятеля над нашей торжествовало… Мы уступили место сражения»9.