Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

• Название: Генерал Багратион. Жизнь и война
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03282-8

В пантеоне выдающихся полководцев нашего Отечества князь Петр Иванович Багратион занимает одно из почетных мест. Потомок древних грузинских царей, любимый ученик Суворова, он был участником всех крупных войн своего времени, прославился во многих кампаниях и погиб от раны, полученной в Бородинском сражении, так и не пережив оставление Москвы. Его биография — это прежде всего история войн, которые вела Россия в конце XVIII — начале XIX века. Между тем личная, частная жизнь П. И. Багратиона известна совсем не так хорошо. Мы не знаем точно, когда он родился, как начал военную службу, которой отдал без остатка всю свою жизнь; немало загадок и в истории его взаимоотношений с царской семьей, особенно с великой княжной Екатериной Павловной, хотя именно здесь, как считают, таятся причины опалы, постигшей Багратиона незадолго до рокового 1812 года. О вехах жизни П. И. Багратиона — полководца и человека, а также об истории России его времени рассказывает в своей новой книге известный российский историк, постоянный автор серии «Жизнь замечательных людей» Евгений Викторович Анисимов.

---

Александр не был похож на своего упрямого отца. Как раз после 1809 года он под влиянием многих обстоятельств постепенно отошел от края пропасти, куда вела его дружба с Наполеоном. В немалой степени он был обязан этому и своей сестре, которую очень любил и к мнению которой прислушивался. Неслучайно, что он зачастил в Тверь, где тогда жила Екатерина Павловна, вел с ней долгие разговоры и писал ей письма.

Ужас корсиканской любви

Неизвестно, кто победил бы в семейном споре императора Александра с матерью и сестрой, но тут у Романовых пошла голова кругом от новой обрушившейся на них напасти. Как черт из табакерки выскочил еще один жених Катиш, да какой! Набравший силу и возмечтавший о мировой наследственной империи французский император Наполеон решил развестись со своей бездетной супругой Жозефиной и искал по всей Европе достойную своего положения партию. И вот, желая сделать приятное себе и своему новоявленному другу Александру, с которым они только что якобы подружились на плоту под Тильзитом, император французов стал (через посла в России А. Коленкура) зондировать возможность брака с… Катиш! Сам царь оказался в весьма щекотливом положении — сомнительная тильзитская дружба только начиналась, франция была как никогда сильна, прямо отказывать Бонапарту было непросто, да и, объективно говоря, Атександр понимал, что родство с Наполеоном давало новый, выгодный России поворот в международных отношениях. Конечно, корсиканец — грубиян, парвеню, узурпатор, но он — гений. Наконец, ставка тоже немалая и для Катиш — ведь она будет французской императрицей, это не хуже, чем быть австрийской; к тому же родственные связи с Французской империей были бы необычайно полезны России. В общем, Александр не отказывал, но и не давал согласия — тянул время и в разговоре с Коленкуром ссылался на волю матери, которая для него, послушного сына, была, как он утверждал, непреложным законом. А тем временем Мария Федоровна и Катиш встали, как гвардейцы, в каре и отчаянно отбивали атаки Александра и проклятого Буонапарте. Аристократические предрассудки оказались выше династических и политических выгод. Катиш решительно заявила, что готова пойти «за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца» (выше мы видели, как Коленкур смягчил остроту высказывания Екатерины). Как писала сведущая в этом деле фрейлина Фосс 22 марта 1808 года, «Наполеона страшно бесит то, что великая княжна Екатерина не желает вступать с ним в брак. Эту принцессу следует уважать: она умеет быть твердой, ах, если бы брат ее также умел быть твердым».

Итак, в первый раз Наполеон, к своей досаде, потерпел поражение в заочной битве с Марией Федоровной. Забегая вперед скажем, что будет еще одно победное для нее династическое «сражение», когда, потерпев неудачу со сватовством к Катиш, он посватается к младшей сестре императора Анне.

Естественно, тактикой «обороняющейся» стороны было промедление с ответом. Наполеон между тем спешил — в семейных делах он поступал так же решительно, как и на поле боя. В конце концов ему надоело ждать и после повторного сватовства — уже к Анне Павловне, он плюнул на спесивый Петербург и посватался к принцессе Марии Луизе, дочери того самого австрийского императора Франца, брак которого с Катиш из-за противодействия ее брата в 1807 году не состоялся. Но в те месяцы, когда еще шло сражение с «иродом», Мария Федоровна понимала: сопротивляться долго нельзя, нужно срочно найти другую партию для Екатерины. В итоге неожиданно в мужья Катиш был взят принц Гольштейн-Ольденбургский Петер Фридрих Георг, хотя некоторые исследователи считают, что замысел брака с Георгом появился раньше Эрфурта как следствие неудачи австрийского проекта.

Принц Гольштейн-Ольденбургский осенью (или весной — неясно) 1808 года приехал с отцом в Россию. Он был бездомен: его герцогство Наполеон включил в Рейнский союз, и там управляли люди французского императора. Формально принц приехал, чтобы поступить на службу, но оказалось, что именно на него как на возможного жениха упал взгляд Марии Федоровны. Ему было сделано предложение, от которого он не смог отказаться. Георг не обладал ни красивой внешностью, ни умом, к тому же во времена, когда военное ремесло было главным для мужчины, он хотел идти только на гражданскую службу. Однако принц Георг слыл человеком образованным и добрым. Как писала своей матери императрица Елизавета Алексеевна, «наружность его малоприятна и даже разительно неприятна на первый взгляд, хотя русская военная форма его очень украшает. Но характер его хвалят непрестанно, он образован и наделен здравым смыслом… Я никогда бы не подумала, что он способен внушить любовь, но великая княжна Екатерина уверяет, что ей нужен муж, а внешности она не придает никакого значения. Весьма благоразумно»18. Брачное дело было окончательно решено уже осенью 1808 года, когда Багратион отбивал шведский десант и вел своих солдат в атаку.

Современники удивились поспешности выбора Екатерины. Законы церкви не приветствовали брак между близкими родственниками — а ведь Георг приходился Екатерине кузеном. Но не будем также забывать, что перед угрозой брака с ненавистным корсиканцем в Петербурге особенно затягивать с выбором не могли… Поэтому в семье Романовых закрыли глаза на близкое родство, на то, что жених беден, «простоват», некрасив, но зато были рады, что он добрый и честный малый. Сардинский посланник Жозеф де Местр писал по этому поводу: брак великой княжны с принцем Ольденбургским, конечно, неравен, но в данной ситуации Екатерина Павловна поступает благоразумно, ибо «всякая принцесса из семьи, которая пользуется страшной дружбой Наполеона, поступает весьма дельно, выходя замуж даже несколько скромнее, чем имела бы право ожидать»… Он же отмечает, что жених проигрывает невесте в красоте и обходительности: «Ничто не сравнится с добротой и приветливостью великой княгини. Если бы я был живописцем, я бы послал вам изображение ее темно-синих глаз, вы бы увидели, сколько доброты и ума заключила в них природа… Что касается принца, то здешние девицы не находят его достаточно любезным для его августейшей невесты; по двум разговорам, коими он меня удостоил, он показался мне исполненным здравого смысла и познаний. Какая судьба в сравнении с судьбой многих принцев!»

Жених и невеста были обручены 1 января 1809 года, а свадьба, со всей присущей свадьбам в царском дворце торжественностью, состоялась 18 апреля 1809 года. Впрочем, во время венчания в церкви и на свадебном балу все смотрели не столько на невесту, сколько на двух красавиц, которым, кажется, одновременно принадлежало сердце императора Александра: на заморскую гостью — бесподобную прусскую королеву Луизу и туземку — блистательную Марию Антоновну Нарышкину, фаворитку Александра 1. Медовый месяц новобрачных прошел в Павловске, столь памятном для Екатерины ее романом с Багратионом. А в конце августа новобрачные уехали в Тверь.

Но еще летом 1808 года, пока Багратион, до отъезда в армию в июле, находился в столице или в Павловске, в камер-фурьерских журналах перестают появляться записи, свидетельствующие о романтических прогулках с ним Екатерины Павловны. Может быть, Катиш нужно было настраиваться на новую роль супруги, а может быть, погода в это лето стояла плохая и прогулки были невозможны. Как бы то ни было, в журнале отмечено лишь присутствие Багратиона на общих обедах…

По сохранившимся письмам Марии Федоровны к Багратиону видно, что ситуация для него довольно существенно изменилась. Багратион огорчен, а императрица его ободряет, стремится подтвердить свою симпатию и доверительность. 3 февраля 1809 года, то есть месяц спустя после обручения Екатерины с Георгом, императрица писала Багратиону, бывшему тогда в Финляндии: «Князь Петр Иванович! Я, пользуясь отъездом камер-юнкера Ланского, чтоб напомнить вам о себе и показать вам, что и в отдаленности я сохраняю одинаковое к вам благорасположение. Хотя я и надеюсь, что вы в том не сумневаетесь, однако я нахожу удовольствие повторять Уверение о неизменности онаго. При сем случае прошу вас сказать мне, когда можно будет определить и где найти того Унтер-офицера вашего полку, которого рекомендовали вы мне в Гатчине к помещению на полицмейстерскую ваканцию в Экатерининском училище, в нем настоит крайняя надобность: зделайте мне удовольствие и прикажите ему явиться либо в сие училище, или в мою канцелярию. В прочем будьте уверены, что я с истинным доброжелательством пребываю вам всегда благосклонною… Мария». И опять старый, времен 1807 года, припев: «Будьте здоровы и помните нас»19. И вот письмо Багратиона от 25 апреля 1809 года. Он поздравил Марию Федоровну с событием, которое вряд ли для него было радостным. Багратион просит принять «поздравление на случай бракосочетания Ея императорского величества государыни великой княгини Екатерины Павловны. Всемилостивейшая государыня, удостойте принять поднесение мое с свойственною вашей императорскому величеству милостию и простите великодушно такую смелость доброму салдату, коего сердце более чувствует, нежели перо когда-нибудь выразить может»20. В последнем пассаже невозможно не усмотреть явного подтекста. Багратион, прекрасно умевший выражаться витиевато, ограничивается лишь сухим поздравлением, ссылаясь якобы на свое неумение солдата (а жених Екатерины был, как известно, сугубо штатский человек) выражать письменно свои чувства. А что сердце Багратиона «более чувствует», понять нетрудно — горечь, сожаление, печаль.