Олег Болтогаев - Лопушок

• Название: Лопушок
• Автор: Олег Болтогаев
• Жанр: Эротика

---

— Наташа, ты? — раздавалось из темноты.

— Я, папочка, я, — отвечала Наташа.

Неясная тень впереди принимала очертания человека и превращалась в наташиного отца. Он подходил к нам совсем близко и с бесцеремонным интересом вглядывался в наши лица. Не знаю, как Лёшке, но мне это не нравилось.

— Какие у тебя сегодня кавалеры? — спрашивал наташин отец.

— Те же, что и вчера, — отвечал я.

— Такие же дерзкие и сердитые? — улыбался он.

— Такие же, — говорил я.

Не дано мне было постичь его странный юмор.

— До свиданья, Тамара, до свиданья мальчики, — прощалась с нами Наташа.

Тамара что-то отвечала ей в ответ, а мы с Лёшкой лишь мычали: «Пока».

Наташа с отцом исчезали в темноте.

Втроём мы шли домой, одуряюще пахла акация, и вокруг нас летали мириады мигающих светлячков.

Я специально долго листал толстые тома энциклопедий, пока не нашёл правильное название этих удивительных насекомых. Они назывались — лициоля.

Пацаны ловили светлячков и с бессмысленной жестокостью губили их в угоду сиюминутной радости. Несчастного жучка делили на две части, задняя половинка продолжала фосфоресцировать, — ею намазывали ладони, лоб, щеки, и наша глупая молодежь ненадолго превращалась в уругвайских туземцев.

В одной книжке я прочёл, что самые большие светлячки живут в Уругвае.

Долгое время мы с Тамарой ходили, робко держась за руки. И вдруг я заметил, что она прячет руку, за которую я её обычно держал. Она стала закладывать её за спину, забавно выворачивая назад. Словно прятала от меня.

При этом взять девочку за руку было почти невозможно.

И тогда мне ничего не оставалось — я осторожно обнял её за плечи. И в этот момент я понял, какой я дуб! Лопух! Она давно хотела, чтобы я обнял её, а я, баран, лишь держал её за руку.

Словно юный пионер.

Потом настал день, точнее, вечер, когда я впервые поцеловал Тамару.

Это было так забавно и так трудно — первый поцелуй.

Я провожал Тамару. До самой калитки.

Мы стояли рядом и о чём-то шептались.

Неожиданно Тамара вытянула шею и стала внимательно смотреть в темноту своего сада.

— Куда ты смотришь? — заинтересовался я и придвинулся к ней поближе.

— Скоро гладиолусы расцветут, — ответила девочка.

— А где они тут у вас?

Было темно и пришлось вглядываться.

Но я ничего не видел. Не мог видеть.

Потому что ладонь моя лежала на тонкой девичьей талии. В неё, в мою ладонь и переместились все мои органы чувств.

Сердце стучало так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит наружу.

— Вон там, — Тамара показала рукой вглубь сада.

— Не вижу, — отвечал я, а мои губы едва не касались её щеки.

— За теми кустами роз, — уточнила девочка.

— Не вижу, — тихо промолвил я.

И в этот момент мои губы коснулись её щеки.

Теперь я не мог увидеть ни гладиолусов, ни роз, даже если бы они все засветились ярким пламенем.

— Не надо, — прошептала Тамара.

— Почему? Я хочу тебя поцеловать, — искренне признался я.

— А я этого хочу? — спросила Тамара.

— Хочешь, — нахально заявил я.

— Почему?

— Потому что ты мне нравишься.

От этих слов мне почему-то стало жарко.

Какой я нахал!

Мои губы искали настоящего поцелуя, но девочка увернулась, и я смог лишь поцеловать её в щеку.

— А как же Ира? — строго спросила Тамара.

— Никак.

Я обнял девочку крепче, увереннее и привлёк к себе.

И мы стали целоваться.

Это было упоительное чувство — целовать любимую.

Я осторожно прижимал Тамару к себе, а она, слегка сопротивляясь, поддавалась мне.

Первый поцелуй в губы был легче дуновения ветра.

Где-то на задворках памяти мелькнуло воспоминание о том, как я целовал Ирку. Разве это были поцелуи? Странно было то, что я вообще пытался её целовать — ведь она никогда не позволяла мне сделать это по-настоящему. Всегда хихикала и уворачивалась. Словно ей были неприятны мои неуклюжие нежности. Теперь Ирка была в прошлом.

— Тамара… — страстно прошептал я.

Наши губы вновь встретились.

— Что? — едва слышно спросила она.

— Я тебя… Ты мне нравишься, — отчаянно произнёс я.

— Ты это уже говорил, — многозначительно заметила Тамара.

Мне хотелось сказать, что я её люблю, но слова почему-то застревали где-то в горле.

В начале августа у нас появилось новое серьёзное занятие — загадывание желаний.

Поводом послужили десятки метеоритов, которые то и дело рассекали ночное небо.

— Звезда упала, — прошептала Тамара.

— Да? Где? — спросил я.

— Вон там, — она показала рукой. — Нужно загадывать желания.

Мы прекращали целоваться и напряжённо смотрели вверх.

И вот — удача, яркий метеорит, оставляя после себя длинный светящийся хвост, пролетал над нами и я… не успевал ничего загадать. «Вон он!» — это всё, что мне приходило в голову.

— Загадал? — спрашивала Тамара.

— Не успел, — честно признавался я.

— А я загадала…

— Что?

— Это нельзя говорить.

Пролетал ещё один метеорит, и я опять не успевал ничего загадать.

Тогда я решил схитрить и, глядя в небо, стал, словно заклинание, шептать про себя: «Хочу быть всегда с Тамарой, хочу быть всегда с Тамарой…»

Теперь мне повезло, одна звёздочка, вторая, третья…

— Загадал? — спрашивала Тамара.

— Загадал! — отвечал я радостно.

После этого мы снова целовались, но теперь в наших поцелуях было что-то новое, словно мы дали друг другу обет верности.

Под волшебным звездопадом.

Незаметно подкралась осень. Настал сентябрь.

Я пошёл в девятый класс, а моя Тамара в восьмой.

Самым неприятным было то, что теперь мы учились в разных школах.

На ногтях своих рук я написал чернилами её имя и фамилию.

Как раз десять букв.

Хорошо, когда у твоей девочки короткая фамилия.

Часть вторая

Одноклассницы сразу заметили художественное оформление моих ногтей.

Не только заметили, но и ухитрились прочесть.

— Кто эта Тамара? — спросила меня Женя, соседка по парте.

— Какая Тамара? — притворно удивился я и почувствовал, что краснею.

— Которую ты увековечил на своих ногтях, — улыбнулась девушка.

— А! Это с прошлого года не могу отмыть, — попытался отшутиться я.

— Крепкая зазноба! — рассмеялась Женя.

— Почему это? — не понял я.

— Ну… Раз с прошлого года отмыть не удаётся, — ответила Женя.

Действительно, никогда в жизни я ещё не был так сильно влюблён.

Прежде я влюблялся часто, но, бегая за одной девчонкой, не считал зазорным время от времени подумать и о другой.

Тамара не давала мне такого шанса.

Я думал только о ней. Только о ней.

Прежде, в восьмом классе, я сидел за одной партой с Лёшкой, но он, перейдя со мной в другую школу, оказался в параллельном классе, и как-то так получилось, что моей соседкой по парте стала Женя — улыбчивая и немного полноватая девушка.

Что интересует юного девятиклассника, когда он впервые смотрит на девушку?

Правильно — её ножки.

Но, странное дело, я поймал себя на мысли, что ножки Жени меня почти не волнуют.

Девушка вела себя весьма непринуждённо, она запросто прижималась ко мне своим упругим, теплым бедром, вроде, по делу: то одно ей было непонятно, то другое.

Мне ничего бы не стоило, словно невзначай, положить ладонь на её бедро, которое было лишь наполовину прикрыто короткой школьной формой. Уверен — это не вызвало бы скандала.

Ну, убрала бы она мою лапу — и всё.

А в зависимости от того, как именно она это сделала, я решал бы, повторить свою выходку или обратить всё в шутку.

Но я не делал этого.

Потому что у меня была Тамара.

Моя Тамара!

Каким новым оказалось это удивительное слово — «моя»!

В нём было что-то взрослое, меня охватывало неясное чувство собственника, когда кто-нибудь из приятелей говорил мне: «Твоя-то вчера на танцах была в таком классном платье!»

Это сладкое слово «моя»!

Наверное из него рождалась моя ревность.

Я ревновал Тамару по любому поводу. Взять те же вчерашние танцы. Сам я не смог прийти, а потому жутко переживал, с кем и сколько раз танцевала моя девушка.

Как великое одолжение, нам разрешали приходить на танцы в школу, где мы прежде учились. Но мы чувствовали себя неловко, наверное, потому, что здесь не было наших сверстников. Хотелось одного: порадовать Тамару двумя-тремя танцами и тихо уйти с ней в прохладную темноту ночи, чтобы, уединившись, целоваться до потери сознания.