Роберт Май - Странствие Судьбы (Главы из романа)

• Название: Странствие Судьбы (Главы из романа)
• Автор: Роберт Май
• Жанр: История

---

Я долго смотрел на него. Подошел я бесшумно и сейчас не проронил ни звука. Не хотелось тревожить его сон.

И только я повернулся, чтобы молча вернуться в каюту, как индеец засмеялся. Долгим приглушенным смехом - с издевкой, сардонически, хрипло. Вдруг до меня дошло, что я впервые слышу его смех - в нем было что-то тревожное и угрожающее: по спине пробежал холодок. Я понял также, что он не спал.

Индеец, ухватившись за булини, сел и кивнул головой в мою сторону:

- Гуоттарол?

Он произнес это слово с вопросительной интонацией. Хотел узнать, что мне от него нужно. Ну что ж, на сей раз мы поговорим начистоту.

- Ты как-то говорил мне, что у дона Паломеке в форте было много врагов..

- Да.

- Ты говорил мне также, что его убили не мои люди, - продолжал я. - Ты утверждал, что он был убит кем-то из своих.

- Так оно и было.

Индеец достал лист из мешочка. Он медленно, словно наслаждаясь ощущением, провел по нему пальцами. Потом резким движением большого и указательного пальцев оторвал черенок.

- Ты убил Паломеке. Вот почему ты хотел умереть, разве не так? Вот почему ты лгал, назвав себя метисом. Ты хотел, чтобы Кеймис казнил тебя за убийство твоего господина!

Индеец начал жевать свой лист. Тот исчезал у него во рту как мышиный хвост, ползущий в пасть жующей кошки. Его черные как уголь глаза уставились на меня в лунном свете.

- Почему? Почему ты его убил?

Индеец не отвечал.

- Честь, - продолжал я. - Может, это как-то связано с честью? Но что же честного в том, чтобы нанести удар в спину, как бы ты ни ненавидел его, каким бы плохим господином он ни был?

Индеец молча жевал.

- Откуда ты взялся? - говорил я уже раздраженно. - Кто ты такой? Чем ты занимался? Зачем ты увязался за Кеймисом? Зачем ты здесь со мной? Чего ты хочешь? Куда ты собрался?

Индеец улыбнулся спокойно, без иронии.

- Гуоттарол задает много вопросов, - заметил он.

- Будь ты проклят! Дай честный ответ хотя бы на один из них.

Индеец кивнул, не переставая жевать.

- Хорошо, - сказал он. - Куда я собрался? Я собрался туда, куда пойдет Гуоттарол.

- Ну уж нет! - заорал я, - Мне трусливых убийц на корабле не надо!

- Кристобаль Гуаякунда не трус, - ответил он тихо.

- Ударить человека в спину - это трусость.

- А если человек убегает?

- Значит, Паломеке убегал?

- Да.

- Почему?

- Потому что я вызвал его на бой. Слушай внимательно. Паломеке любил делать больно другим. Он получал от этого удовольствие. Он любил сечь меня кожаным ремнем. В ту ночь я вызвал его на бой. Я думал, что приплыл Гуоттарол. Я ошибся. Это были только сын Гуоттарола и человек, который смотрел в сторону. Но я думал, если Гуоттарол приплыл, то он обязательно освободит меня. Поэтому в ту ночь я взял топор. Паломеке был трус. Он побежал.

- От тебя?

Индеец пожал плечами.

- От меня или от тех, кого он увидел за моей спиной.

- Ты хочешь сказать, что у тебя были сообщники? Кто они?

- Мои золотые отцы.

Должно быть, я нахмурился. Потом понял, что индеец выражается фигурально, подразумевая, что духи его предков восстали вместе с ним против поработителя. Индеец спокойно продолжал:

- Я его догнал. В темноте прыгнул ему на спину. И убил его ударом в голову. Он упал в пыль. И только тогда я воткнул ему в спину топор.

- Зачем ты это сделал?

- Чтобы убить его наверняка. И чтобы показать презрение. Я ударил его топором по голове за себя. А в спину я ударил его за моих золотых отцов. Мы гордый и древний народ. У нас были свои земли до прихода инков.

- Ты мне уже говорил об этом, - напомнил я ему. - Вы, народ чичба, очень древнее племя Нового Света. И испанцы пришли, конечно, позднее инков. И дон Паломеке, вполне допускаю, был чудовищно жесток. Но может ли все это оправдать убийство человека, который в то время был твоим господином?

Индеец долгое время жевал молча. Потом заговорил шепотом:

- Верно, Паломеке был мой господин. Он взял меня в плен в горах и надел мне на шею железный воротник. Три дня и три ночи я бежал за его конем по дороге в Сан-Томе. Если бы я споткнулся или упал от усталости, я бы тут же умер. Я не чувствовал... я не чувствую... никакой вины, убив его. Я виноват в том, что не убил его раньше.

- Так скажи мне, ради бога, почему ты хотел умереть?

Индеец не ответил мне прямо. Он посмотрел на лунную дорожку в море. Челюсти его работали не переставая, он жевал свой лист с выражением, как мне казалось, нечеловеческой муки на лице.

После длительного раздумья он ответил:

- Когда я убил дона Паломеке, я закричал. Я стоял над ним и кричал. Я кричал великим криком Золотого Человека. Этот крик не остается без ответа. Тот, кто слышит его, тот ищет крови.

- Что-то я тебя не понимаю. Ты говоришь загадками.

- Я объясню, - сказал индеец. - Я объясню, и ты поймешь. Я стоял над телом Паломеке и кричал. Крик не остался без ответа. Этот крик заставил другого человека побежать в ночь. Сына Гуоттарола убил мой крик.

19 марта

Мы, конечно, все еще у Невиса. Кстати, сегодня - ровно неделя, как мы бросили здесь свои якоря.

Должен прямо сказать, что такая задержка не входила в мои планы. В самом деле, в первый же вечер по прибытии сюда я ясно представил, как мы можем действовать дальше. Альтернативы казались хорошо продуманными, а то, что капитаны моих кораблей отнеслись к ним без особого восторга, меня нисколько не смущало. Любая из этих возможностей, без сомнения, открыта для нас и сейчас. И все же что-то удерживает меня от окончательного решения.

Сэр Уолтер Рэли, великий искатель приключений, не спешит на поиски новых. Сэр Уолтер Рэли, знаменитый вдохновитель походов, не способен сдвинуться с места.

Мне наконец стало ясно, что выбрать я могу одно: жизнь или смерть. Только и всего.

Возвратиться за золотом в Гвиану или даже попытаться захватить Серебряный флот - это жизнь. Плыть домой к королю Якову и к плахе - это неминуемая смерть.

Так почему же я медлю?

Только что в мою дверь постучал индеец, но зайти в каюту отказался. На сей раз он принес мне подарок: один свой драгоценный зеленый лист.

- Съешь это, - сказал он. - Жуй очень медленно. Сок глотай. Ничего не выплевывай.

Я внимательно осмотрел лист, который он положил на мою ладонь с каким-то благоговением. Единственная его особенность - рисунок в центре, в точности повторяющий внешний контур. Я понюхал его. Ничего примечательного. Потом спросил:

- Как он называется?

- Кока.

Я перевернул лист на ладони, вспомнив об одолевающих меня сомнениях.

- Он что, дает мудрость?

Индеец пожал плечами. Мой вопрос показался ему наивным.

- Мудрость здесь, - сказал. он, положив руку на сердце.

- А не здесь? - постучал я пальцем по лбу.

Индеец не ответил. Он продолжал прижимать руку к груди.

- Съешь этот лист, - сказал он.

- Съем, - пообещал я. - Но что он дает?

- Это ты сам увидишь. Но съешь его. Хороший лист.

- Лучше, чем табак?

- Его ни с чем нельзя сравнить. Его едят боги.

Он пожелал мне доброй ночи, резко взмахнув рукой - это было похоже на благословение и проклятие одновременно. Я смотрел, как он идет по палубе. У каюты Уота он остановился,

- Гуоттарол пришел за золотом, - сказал он почти с нежностью. - То, что я дал ему, лучше золота. Это пища самого Золотого Человека.

Он ушел прежде, чем я сообразил, что ответить. Сейчас, когда я пишу эти слова, я жую лист коки. На вкус он резкий, горький, во рту остается ощущение чего-то несвежего. Рот мой одеревенел. Десны - когда проводишь по ним языком - сухие и оставляют привкус солонины. Больше ничего особенного я не заметил. Если это пища богов, то можно считать доказанным, что я всего лишь смертный человек. Впрочем, мне это доказывать не надо.

21 марта

Моя "Судьба" стоит теперь на якоре у Сент-Киттса.

Неужели подействовал лист? Не думаю, хотя, как учил МЕНЯ индеец, я съел его весь и проглотил горький сок до последней капли.

Какой-то эффект был, но описать его трудно. Я не спал целые сутки. И испытал ощущение, которое могу описать как постепенное обострение зрения, прояснение разума - если угодно, очищение мозга. И в конце концов обнаружил в себе жажду действия. Но лист здесь ни при чем. Эта жажда уже жила во мне.

Сегодня утром я написал длинное письмо моему другу государственному секретарю Ральфу Уинвуду. Завтра мне предстоит испытание потруднее написать письмо жене. Эти письма я собираюсь отправить в Англию вместе со шхуной "Паж" под командованием капитана Джеймса Баркера; мой племянник Джордж поплывет с ними и присмотрит за порядком. Следом за "Пажем" я отправлю домой фрегат "Гром". Заботам сэра Уорэма Сент-Леджера, больного капитана корабля, будут поручены такие же больные и изможденные люди, как и он сам. Я собираюсь избавить экспедицию от тех, кто больше других страдает от лихорадки.

Ральфу Уинвуду я подробно описал наше плавание и предпринятые мною действия. Извинился за то, что возвращаюсь домой без обещанного золота.