Владимир Маяковский - Стихи

• Название: Стихи
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия

---

Маяковский Владимир Стихи

Владимир Владимирович Маяковский

- А все-таки - А вы могли бы? - Вам! - Военно-морская любовь - Вот так я сделался собакой - Вывескам - Вывод - Гейнеобразное - Гимн здоровью - Дешевая распродажа - Казань - Ко всему - Кофта фата - Крым - Левый марш - Лиличка! - Любит? не любит? Я руки ломаю... - Любовь - Надоело - Нате! - Необычайное приключение - Ничего не понимают - Ночь - Облако в штанах - От усталости - Письмо Татьяне Яковлевой - Письмо товарищу Кострову - Послушайте! - России - Себе, любимому - Скрипка и немножко нервно - Стихи о советском паспорте - Товарищу Нетте, пароходу и человеку - Тучкины штучки - Ты - Универсальный ответ - Флейта-позвоночник - Хорошее отношение к лошадям - Эй! - Этот вечер решал... - Я (По мостовой...) - Я знаю силу слов, я знаю слов набат... - Я и Наполеон - Я счастлив!

НОЧЬ Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты, а черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты.

Бульварам и площади было не странно увидеть на зданиях синие тоги. И раньше бегущим, как желтые раны, огни обручали браслетами ноги.

Толпа - пестрошерстая быстрая кошка плыла, изгибаясь, дверями влекома; каждый хотел протащить хоть немножко громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы, в глаза им улыбку протиснул, пугая ударами в жесть, хохотали арапы, над лбом расцветивши крыло попугая. 1912 Владимир Маяковский. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.

СКРИПКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски, что барабан не выдержал: "Хорошо, хорошо, хорошо!" А сам устал, не дослушал скрипкиной речи, шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел. Оркестр чужо смотрел, как выплакивалась скрипка без слов, без такта, и только где-то глупая тарелка вылязгивала: "Что это?" "Как это?" А когда геликон меднорожий, потный, крикнул: "Дура, плакса, вытри!" я встал, шатаясь, полез через ноты, сгибающиеся под ужасом пюпитры, зачем-то крикнул: "Боже!", бросился на деревянную шею: "Знаете что, скрипка? Мы ужасно похожи: я вот тоже ору а доказать ничего не умею!" Музыканты смеются: "Влип как! Пришел к деревянной невесте! Голова!" А мне - наплевать! Я - хороший. "Знаете что, скрипка? Давайте будем жить вместе! А?" 1914 Владимир Маяковский. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.

ПОСЛУШАЙТЕ! Послушайте! Ведь, если звезды зажигают значит - это кому-нибудь нужно? Значит - кто-то хочет, чтобы они были? Значит - кто-то называет эти плевочки

жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит чтоб обязательно была звезда! клянется не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: "Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!" Послушайте! Ведь, если звезды зажигают значит - это кому-нибудь нужно? Значит - это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! 1914 Владимир Маяковский. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.

СТИХИ О СОВЕТСКОМ ПАСПОРТЕ Я волком бы

выгрыз

бюрократизм. К мандатам

почтения нету. К любым

чертям с матерями

катись любая бумажка.

Но эту... По длинному фронту

купе

и кают чиновник

учтивый

движется. Сдают паспорта,

и я

сдаю мою

пурпурную книжицу. К одним паспортам

улыбка у рта. К другим

отношение плевое. С почтеньем

берут, например,

паспорта с двухспальным

английским левою. Глазами

доброго дядю выев, не переставая

кланяться, берут,

как будто берут чаевые, паспорт

американца. На польский

глядят,

как в афишу коза. На польский

выпяливают глаза в тугой

полицейской слоновости откуда, мол,

и что это за географические новости? И не повернув

головы кочан и чувств

никаких

не изведав, берут,

не моргнув,

1000

паспорта датчан и разных

прочих

шведов. И вдруг,

как будто

ожогом,

рот скривило

господину. Это

господин чиновник

берет мою

краснокожую паспортину. Берет

как бомбу,

берет

как ежа, как бритву

обоюдоострую, берет,

как гремучую

в 20 жал змею

двухметроворостую. Моргнул

многозначаще

глаз носильщика, хоть вещи

снесет задаром вам. Жандарм

вопросительно

смотрит на сыщика, сыщик

на жандарма. С каким наслажденьем

жандармской кастой я был бы

исхлестан и распят за то,

что в руках у меня

молоткастый, серпастый

советский паспорт. Я волком бы

выгрыз

бюрократизм. К мандатам

почтения нету. К любым

чертям с матерями

катись любая бумажка.

Но эту... Я достаю

из широких штанин дубликатом

бесценного груза. Читайте,

завидуйте,

я

гражданин Советского Союза. 1929 В.В.Маяковский. Стихотворения, поэмы, пьесы. Минск, Изд-во БГУ им. В.И.Ленина, 1977.

ТУЧКИНЫ ШТУЧКИ Плыли по небу тучки. Тучек - четыре штучки:

от первой до третьей - люди; четвертая была верблюдик.

К ним, любопытством объятая, по дороге пристала пятая,

от нее в небосинем лоне разбежались за слоником слоник.

И, не знаю, спугнула шестая ли, тучки взяли все - и растаяли.

И следом за ними, гонясь и сжирав, солнце погналось - желтый жираф. Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.

А ВЫ МОГЛИ БЫ? Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб? 1913 Владимир Маяковский. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.

* * * Я знаю силу слов, я знаю слов набат. Они не те, которым рукоплещут ложи. От слов таких срываются гроба шагать четверкою своих дубовых ножек. Бывает, выбросят, не напечатав, не издав, но слово мчится, подтянув подпруги, звенит века, и подползают поезда лизать поэзии мозолистые руки. Я знаю силу слов. Глядится пустяком, опавшим лепестком под каблуками танца, но человек душой губами костяком . . . . . . . (неоконченное) Владимир Маяковский. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.

* * * I

Любит? не любит? Я руки ломаю и пальцы разбрасываю разломавши так рвут загадав и пускают по маю венчики встречных ромашек Пускай седины обнаруживает стиржка и бритье Пусть серебро годов вызванивает уймою надеюсь верую вовеки не придет ко мне позорное благоразумие

II

Уже второй должно быть ты легла А может быть и у тебя такое Я не спешу и молниями телеграмм мне незачем тебя будить и беспокоить

III

море уходит вспять море уходит спать Как говорят инцидент исперчен любовная лодка разбилась о быт С тобой мы в расчете И не к чему перечень взаимных болей бед и обид.

IV

Уже второй должно быть ты легла В ночи Млечпуть серебряной Окою Я не спешу и молниями телеграмм Мне незачем тебя будить и беспокоить как говорят инцидент исперчен любовная лодка разбилась о быт С тобой мы в расчете и не к чему перечень взаимных болей бед и обид Ты посмотри какая в мире тишь Ночь обложила небо звездной данью в такие вот часы встаешь и говоришь векам истори 1000 и и мирозданью

печатается без знаков препинания, как в записной книжке Маяковского Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.

НАТЕ! Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, я - бесценных слов мот и транжир.

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста Где-то недокушанных, недоеденных щей; вот вы, женщина, на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей.

Все вы на бабочку поэтиного сердца взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош. Толпа озвереет, будет тереться, ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну, кривляться перед вами не захочется - и вот я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам я - бесценных слов транжир и мот. 1913 Серебряный век русской поэзии. Москва, "Просвещение", 1993.

КО ВСЕМУ Нет. Это неправда. Нет! И ты? Любимая, за что, за что же?! Хорошо я ходил, я дарил цветы, я ж из ящика не выкрал серебряных ложек!

Белый, сшатался с пятого этажа. Ветер щеки ожег. Улица клубилась, визжа и ржа. Похотливо взлазил рожок на рожок.

Вознес над суетой столичной одури строгое древних икон чело. На теле твоем - как на смертном одре сердце дни кончило.

В грубом убийстве не пачкала рук ты. Ты уронила только: "В мягкой постели он, фрукты, вино на ладони ночного столика".

Любовь! Только в моем воспаленном мозгу была ты! Глупой комедии остановите ход! Смотрите срываю игрушки-латы я, величайший Дон-Кихот!

Помните: под ношей креста Христос секунду усталый стал. Толпа орала: "Марала! Мааарррааала!"