Джудит Майкл - Золотой мираж

• Название: Золотой мираж
• Автор: Джудит Майкл
• Жанр: Современные любовные романы

Извечная «сказочная» мечта — внезапно разбогатеть, найдя «кубышку с золотом», — в романе Джудит Майкл осуществляется буквально: героиня выигрывает по лотерейному билету огромную сумму денег. Однако, новая, «роскошная» жизнь не удается, приносит разочарования, окружает ненужными неверными людьми. Вернуть себе чувство полноценности и нужности в жизни помогают подлинно «золотые» душевные качества героини — сила духа, верность в любви, чувство ответственности перед людьми.

---

— Ну же, время идет. — Брикс соскользнул со стола и повернулся к двери. Его лицо было мрачно. — Мне не нравятся твои выкрутасы. И все ради того, чтобы не пойти на вечеринку. Боже, какие глупости, идиотские трюки.

— Это о записках, которые я прочла, — выпалила Эмма.

Он остановился:

— Каких записках?

— Ой, Брикс, ты же помнишь, те, о ПК-20, об испытаниях, и о женщинах, у которых возникли проблемы с глазами.

Теперь он встал к ней лицом, всего в нескольких футах.

— Я же сказал тебе — выбрось это из головы.

— Я знаю, ты сказал, что вы провели новые испытания, и что их результаты были отличны.

— Ну?

— Ну и они, люди в лабораториях, говорят, что никаких новых испытаний не было.

— Они говорят? Кто это, черт возьми, они? Кто тебе все это наплел, они бы лучше, вместо того, чтобы болтать с чужими…

— Я не чужая, я — Девушка-Эйгер, я часть компании точно так же, как и ты. Ну, почти так же. Во всяком случае, люди мне говорят, и когда я спросила их о новых испытаниях…

— Спрашивала? Ты шлялась по лабораториям и расспрашивала о тестах?

Эмма вжалась в кресло:

— Я беспокоилась о тебе.

— Да какого дьявола! Мы уже это проходили, и я сказал тебе — не лезь в мои дела. Ты же согласилась, так? Так?

— Да, но когда я услышала…

— И еще ползала на коленях, так?

— Да, Брикс, но…

— Тогда какого дьявола, ты этим занималась — шныряла тут, болтала с людьми, задавала всякие вопросы? Да это самое худшее в мире!

— Нет! — Эмма села прямо, внезапно разозлившись. Ханна рассказала ей, что самое худшее в мире, Ханна рассказала ей о настоящих ужасных несчастьях, и некоторые люди их испытали, и что тогда делает Брикс, пытаясь напугать ее тем, что на самом деле не так уж и важно? Он даже не знает, что она хочет сказать ему! — Я беспокоилась о тебе.

— Черт побери, да мне не нужно, чтобы ты…

— Дай мне сказать! — крикнула она. Он уставился на нее. Никогда раньше она не повышала на него голоса. Широко раскрыв глаза, выпрямившись, Эмма встретила его взгляд. Она чувствовала себя смелой и сильной; она поможет ему, даже если он этого не хочет, потому что она любит его. — Они сказали, что не было никаких новых тестов, только те, первые, и результаты по ним якобы замечательные, поэтому всю партию выпустят по расписанию, в марте. Но что-то на самом деле не так, Брикс, потому что результаты не могут быть замечательными, если в записках была правда. И кое-кто это знает — может быть, вся испытательная лаборатория. — Под сверлящим взглядом она начала запинаться: — Так что если кто-то из… химиков и химики станут… они могут позвонить в ФДА… или, может быть, к прокурору штата? Конечно, ФДА не может ничего сделать, пока продукция не пересечет границы штата, но они могут дождаться этого и тогда…

— Где ты наслушалась всего этого дерьма? — потребовал Брикс. Он не сдвинулся с места, так и стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы. Эмма видела костяшки пальцев через ткань брюк — руки были стиснуты. — Кто-то тебя пичкает этим — кто, черт возьми? С кем ты говорила?

— Это неважно, важно, что…

— Я спрашиваю тебя!

— Я не могу сказать. Неважно, кто…

— А, твоя подруга, как ее там зовут? Она? Та самая, которую мы наняли потому, что она подруга твоей матери.

— Она не занималась ПК-20, ты это знаешь, — сказала Эмма, уклоняясь от ответа. — Брикс, я просто прошу тебя быть осторожней, вот и все. Ты должен знать, что может случиться, что люди говорят, потому что это может тебе повредить. Ты единственный, о ком я забочусь. Может быть, вы на самом деле провели новые тесты — ты только не можешь сделать вид, что не было тех записок. Может быть, вы не будете выпускать партию в марте — я не знаю. Я только думаю, что тебе нужно быть осторожней.

— С кем ты говорила? — спросил он, подождав.

— Я не могу сказать тебе.

— С кем ты говорила, Эмма?

— Я не могу сказать тебе этого. Разве это важно? Тесты ведь гораздо важнее, не так ли? Ведь они важнее всего?

— Ты не скажешь мне, с кем ты говорила? Она потрясла головой.

— Хорошо, ты этому «кому-то» рассказывала о записках?

— Нет, я же говорила тебе, Брикс, — она сглотнула. Он никогда не простит ей, если узнает, что она рассказывала Джине, он будет всегда ее ненавидеть. — Я никому не говорила.

— Никто не знает, что ты видела те записки?

— Никто.

Он застыл, упершись взглядом в пол. В комнате воцарилось молчание. Эмма ждала, не шевелясь. Я сделала это, думала она, я предупредила его, и теперь он обо всем позаботится. Он не нуждается в том, чтобы кто-то говорил ему, что делать; теперь, когда он знает, что может случиться, он с этим справится.

— Ладно, — сказал Брикс, выныривая из своих мыслей. Он даже легонько поежился, как только что проснувшаяся собака. — Значит так. Теперь слушай внимательно, потому что повторять я не намерен. Мы сдвинули дату запуска и скоро начнем новую серию испытаний. Ну? Это тебя удовлетворит?

— Я не просила тебя удовлетворять… — Она остановилась. — Я думаю, что это отличная идея, Брикс. Я очень горжусь тобой.

— Гордишься мной?

— Потому что ты такой сильный и знаешь, что нужно делать. Я думаю, ты замечательный.

— Хорошо, — сказал он, размышляя о чем-то другом. — И лучше тебе никому об этом не говорить, Эмма.

— О новых испытаниях? Почему?

— Это может повредить компании. Ты понимаешь, разговоры о задержке выпуска, о новых испытаниях, это может разрушить репутацию компании за секунду — все начнут болтать, что у нас плохой контроль качества, мы поспешили с выпуском, ты понимаешь — а чтобы заработать ее снова, уйдет вечность. Если вообще удастся. Ты уверена, что никто не знает о том, что ты видела записки? — Эмма кивнула. — Тогда держи все это при себе. Ты же не хочешь нам повредить, так чтобы компания закрылась — ведь тогда Девушка-Эйгер нам будет не нужна, понятно? Дай мне самому этим заняться, а ты просто забудь это все. Поняла? Забудь. Если бы ты с самого начала так сделала… Ладно. Во всяком случае, держи теперь это при себе, хорошо?

— Да.

— Ладно, это все, или у тебя еще какие-нибудь для меня испытания? — Эмма покачала головой. — Тогда чего мы ждем? Вечеринка ведь не на всю ночь. Натягивай свою курточку, девочка, и поехали веселиться.

Он широко улыбался, лицо повеселело, он весь расслабился, но в этом веселье была какая-то фальшивинка, и Эмма поглядела на него пристально, пытаясь разобрать, что же он чувствует на самом деле. И заметила, что руки у него все еще в карманах, и по-прежнему сжаты, а в глазах нет вовсе никакого выражения, они были тупы, как будто он вообще ее не видел, как будто рассчитывал некий план, не включавший ее, в который она и никогда не будет включена. По ней пробежал холодок, она сжала голые руки, словно внезапно похолодало. — Давай, надевай куртку, — сказал Брикс снова с радостным видом. — У нас впереди еще целая ночь.

Эмма поднялась на ноги. Как бы я хотела остаться дома, подумала она. Как бы я хотела побыть одна. Но она не могла. Брикс никогда не поймет, и воспримет это не в ее пользу. Я уже разозлила его сегодня, подумала она, направляясь к одежному шкафу. Сделать это снова — плохая мысль. Она повернулась, и Брикс взял ее куртку и держал, пока она не заскользнула внутрь. Тогда он обнял ее сзади, и сжал:

— Ты меня — любишь? — спросил он прямо в ухо.

— Ты же знаешь, что люблю, — прошептала Эмма.

— Ну тогда нам не о чем беспокоиться, правда? А теперь пошли, моя маленькая радость, пока они не вылакали всю выпивку.

ГЛАВА 15

Театр оказался длинным и узким зданием, переделанным кинотеатром в Гринвич Виллидж, а сиденья то оседали, то выпячивались, то кололи пружинами неосторожные задницы. Но на премьеру он был заполнен весь.

Обозреватель «Нью-Йорк Тайме» сидел в третьем ряду, выглядел довольным и делал пометки, а Клер решила, что пьеса — самая лучшая, которую она только видела.

— Интересно, подумала бы я, что она хороша, если бы театр был роскошней? — спросила она Алекса в антракте. Они стояли в маленьком закутке переполненного народом фойе.

— Надеюсь, что да, — сказал он, улыбаясь. — Я признаю, что вся обстановка заставляет думать о каком-то стихийном бедствии, и поэтому остается только изумляться, как им удается играть, но они были бы хороши в любом месте. И кстати, были: большинство их постановок шли на Бродвее. И ансамбль известен своей театральной школой — дюжина или больше теле — и кинозвезд, которых ты видишь сейчас, из этой компании.

Подошла группка людей, и Алекс представил их Клер.

— Ну как в нашей маленькой семье? — спросил один из них Алекса.

Он улыбнулся:

— Так же мило, как и тебе — для всех нас это замечательный вечер.

Когда они отошли, он сказал Клер:

— Мы все вкладываем деньги в эту компанию: они — гораздо больше, чем я, но для нас для всех это становится семьей.

— А какая-то выручка с этого бывает? — спросила Клер.