Светлана Бестужева-Лада - Превратности любви

• Название: Превратности любви
• Автор: Светлана Бестужева-Лада
• Издательство: Издательство «Известия»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-206-00827-2

Стоит ли бороться за свою любовь, пытаясь всеми доступными способами вернуть любимого человека? Может быть, гораздо проще попросить у мужа-изменника развод, поставив его тем самым в тупик или же, пользуясь расхожим мнением, что месть — это холодное блюдо и подавать его следует на закуску, преподнести «неверному» в качестве подарка серебрянную «безделушку» с бирюзовым глазком, чья «родословная» уходит к Медичи? Каждому, как говориться, свое. Но… пуская в ход всевозможные средства, все-таки не стоит забывать о том, что «закон бумеранга» еще никто не отменял… Судьба, как правило, по-царски награждает именно тех, кто помнит об этом…

---

— А вы чем занимаетесь, Егор? — услышал он голос Изольды.

— Я дизайнер.

— Довольно широкое понятие. Дизайнер чего?

— Ювелирных изделий.

— Как романтично! Обожаю ювелирку!

Он невольно перевел взгляд на ее руки и отчетливо увидел, что обручального кольца нет. Было несколько колец с камнями, тяжелый, вычурный браслет и неожиданно миниатюрные часики, в которых наметанный глаз Егора тут же определил дешевую азиатскую подделку.

— У вас очень красивые руки, — вырвалось у него, опять-таки совершенно неожиданно.

Изольда только улыбнулась. Наверное, она привыкла к подобным комплиментам.

— Драгоценности… Об этом можно написать прекрасное стихотворение, — как бы про себя произнесла она.

Егор промолчал. Стихи он, в принципе, любил — классические. В родительской библиотеке были и Блок, и Пастернак, и Есенин, и Маяковский и, конечно же, Пушкин, Лермонтов, Фет, Тютчев. Были и известные советские — Евтушенко, Вознесенский, Рождественский.

Но Егор как-то не представлял себе, что можно вот так — через маленький столик в купе — беседовать с женщиной, которая пишет стихи и даже публикует их. С поэтессой. Пишущие люди всегда представлялись ему какими-то инопланетными существами. Небожителями.

— Кстати, я вспомнила чудесное стихотворение о времени, — продолжила Изольда, не дождавшись ответной реплики Егора. — Кажется, это Маршак… только вот его собственные или перевод? Ну, не суть. Хотите послушать?

Егор кивнул, не вполне, впрочем, понимая, хочет он слушать стихи или нет.

Изольда начала читать очень тихо, почти без интонаций. И Егор почувствовал, что уплывает куда-то очень далеко, покачиваясь на волнах этого размеренного голоса:

«На всех часах вы можете прочесть Слова простые истины глубокой: Теряя время, мы теряем честь. А совесть остается после срока. Она живет в душе не по часам. Раскаянье всегда приходит поздно. А честь на час указывает нам Протянутой рукою — стрелкой грозной. Чтоб наша совесть не казнила нас, Не потеряйте краткий этот час. Пускай, как стрелки в полдень, будут вместе Веленья нашей совести и чести!»

— Правда, красиво? — осведомилась она уже своим обычным голосом.

— А? — словно бы очнулся Егор. — Да, очень красиво. Вы читаете очень красиво и… необычно.

— Правда? — неожиданно тоном маленькой девочки переспросила Изольда? — Вам правда нравится? Хотите еще?

И, не дожидаясь ответа, вновь начала декламировать какие-то стихи. А Егор, словно завороженный, смотрел на ее красиво очерченные губы, на полузакрытые глаза и чувствовал, что его захватывает какой-то непонятный поток и уносит, уносит, уносит…

Когда он снова стал нормально воспринимать окружающую действительность, за окнами вагона уже начало светать. Егор непроизвольно глянул на часы: через три часа поезд прибудет в Санкт-Петербург. О том, чтобы поспать хоть немного, не приходилось и думать.

А Изольда сидела напротив него такая бодрая и свежая, будто и не было этой бессонной ночи. Скоро они расстанутся, больше он никогда ее не увидит и не услышит…

Егор почувствовал, что ему причиняет боль сама мысль об этом и страшно удивился. Да что с ним такое, в самом деле?

— Пойду, покурю, — сказал он по возможности непринужденно.

Сигаретный дым на секунду-другую вызвал слабость и тошноту — усталость все-таки сказывалась. Но тут же он почувствовал прилив энергии: никотин сработал. И на волне этого прилива он вдруг решил, что попросит у Изольды номер телефона — так, на всякий случай. Конечно, в Питере у него и так хватит дел, но… кто знает?

И уж в любом случае у него не будет этого неприятного ощущения потери. Он сможет позвонить, поговорить, может быть, даже увидеться. Хотя… зачем им видеться? Он не так уж любил стихи, чтобы слушать их часами. И эта экзотическая, хрупкая женщина-птица была не только привлекательна, но и как-то неуловимо опасна. Оно ему надо?

Так и не решив ничего окончательно, Егор умылся ледяной водой, прополоскал рот, чтобы прогнать неприятный привкус, пригладил волосы. Зеркало над умывальником в туалете показало ему замкнутое, немного усталое, но вполне обычное лицо, которое он привык видеть каждое утро. А ему казалось, что он стал совсем другим…

Когда Егор вернулся в купе, Изольда уже снова переоделась в свитер и брюки. Ее лицо как будто бы стало еще свежее и ярче. Или ему это только показалось? В любом случае, силы этой хрупкой с виду женщины казались неисчерпаемыми.

— Вот, — сказала она, протягивая ему глянцевую белоснежную карточку. — Тут все мои телефоны. Вдруг вы захотите еще поговорить… Вы необыкновенный собеседник, Егор, мне никогда еще не доводилось такого встречать.

Словно загипнотизированный, он взял визитную карточку Изольды и достал свою. Очень стильную карточку — белые буквы на матовом черном фоне. Изольда оценила это по достоинству:

— О, как необычно! Я люблю черный цвет, так элегантно… Спасибо, Егор.

И ему стало легче на душе, словно два кусочка картона, которыми они обменялись, протянули между ними какую-то ниточку. Теперь-то он ее не потеряет безвозвратно. А если в Питере у них обоих выдастся свободный вечер…

Егор очнулся от воспоминаний, обнаружил, что прошло не меньше двух часов, как он сидит за рабочим столом. На экране давно уже красовалась заставка, а он этого даже не заметил. Нажал на клавишу, хаотическое сплетение и кружение разноцветных линий прекратилось. Кажется, можно было все-таки приступить к работе, но перед этим неплохо было бы покурить…

В курилке его и застал звонок мобильного телефона. Он глянул на дисплей и непроизвольно поморщился: Ида. Пробудилась и жаждет общения. А вот ему этого сейчас меньше всего хочется. Но если не ответить на звонок… Нет, лучше уж не связываться.

— Егорик, — услышал он нежный голосок Иды, — ты уже определился?

Идиотское уменьшительное имя, которое он терпеть не мог! Идиотская манера говорить экивоками! Идиотская привычка дергать его двадцать раз на день!

— Ида, я работаю, — с трудом сдерживаясь, ответил он. — У тебя что-то срочное?

— Просто я проснулась и соскучилась по тебе.

— Тебе не нужно сегодня на работу?

— Какое это имеет отношение к разговору?

Голос не перестал быть нежным, но в нем появились новые нотки, не предвещавшие ничего хорошего.

— Я тоже по тебе соскучился, — быстро и неискренне сказал Вадим.

— Да? Как мило! А в суде ты был?

— Милая, я работаю…

— Нужно всего только потратить полчаса в обеденный перерыв. Мы, кажется, обо всем договорились…

— Мне нужно закончить…

— Два месяца, — звенящим от напряжения голосом сказала Ида.

— Что — два месяца?

— Два месяца ты то заканчиваешь, то начинаешь, то разрабатываешь какие-то идиотские…

— Ида!

Как будто это могло ее остановить! И куда делась женщина, которая, затаив дыхание, выслушивала его рассказы о новых задумках, моделях, об истории украшений? Откуда взялась эта особа, ненавидящая все, что связано с его работой вообще и с фирмой в частности? Требующая, чтобы он немедленно развелся, немедленно сменил место работы, приносил в дом «настоящие деньги» и одновременно проводил с ней «хоть чуточку больше времени»?

— Работа, работа, всегда только твоя драгоценная работа на твоей драгоценной фирме! С моими чувствами, конечно же, можно не считаться!

— Ида…

— Мне пора бежать, — внезапно сменила она тему разговора, а заодно и голос. — Ты сегодня освободишься вовремя?

— Надеюсь…

— Позвони мне, встретимся у метро.

— Хорошо…

На самом деле ничего хорошего в этом Егор не находил. Очень мало было шансов на то, что действительно удастся встретиться у станции метро «Бунинская аллея» — конечной на ветке так называемого «легкого метро».

Придется сначала доехать от «Коломенской» до «Каширской» в переполненном в этот час вагоне, потом сделать пересадку и по короткому отрезку добраться до «Каховской», там перейти на «Севастопольскую» — опять в битком набитый вагон и доехать до «Бульвара Дмитрия Донского».

И снова сделать пересадку, чтобы в конечно итоге попасть на окраину Южного Бутово. Там долго дожидаться Иду, которая, кстати, может опоздать часа на полтора или вообще не появиться, а потом позвонить и капризно-раздраженным тоном заявить, что давным-давно дома, а Егор непонятно где ходит. Что она сидит, уставшая и голодная, что в доме, как всегда, нечего есть, нечего пить, проклятая электрическая плита барахлит…

Егор тихо злился и одновременно поражался тому, что в прежней жизни — с Машей — у него никогда подобных проблем не возникало. Дома его всегда ждал горячий ужин, бытовая техника была в порядке, а если что-то и не ладилось, то Маша не делала из этого вселенскую трагедию.

Сломался электрический чайник — воду можно и на плите подогреть. Перегорел утюг — недалеко от дома есть отличная мастерская, в крайнем случае, можно с получки и новый купить, а пока одолжить старенький утюг у мамы или свекрови. Никогда Маша не заставляла его ждать, не злилась, если он задерживался… Удивительно, как он всего этого не ценил!