Владимир Сыромятников - 100 рассказов о стыковке

• Название: 100 рассказов о стыковке
• Автор: Владимир Сыромятников
• Издательство: Логос
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-94010-226-3

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.

В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.

Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.

Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.

Для широких кругов читателей.

---

Мы собирались в дорогу, свертывали оборудование, на этот раз ничего не оставляя за собой. Отработка и квалификация закончились. Мы еще не знали, что нашему квалификационному АПАСу уже через несколько месяцев предстояло снова побывать в Америке, правда, уже не в жарком Техасе, а в солнечной Калифорнии.

Наспех запаковав багаж, мы вылетели в Москву, где нас встречали наши семьи и… наши коллеги. Им удалось прибыть сюда на день раньше. Самолеты «Пан–Американ» летали, похоже, быстрее аэрофлотовских. Практически без перерыва группа РГЗ приступила к работе, требовалось согласовать программу и другую документацию к очередному этапу испытаний — контрольной стыковке.

В сентябре в Москве стояла очень теплая для этого времени года погода. Обстановка вокруг нас поначалу оставалась спокойной, и мы старались развлечь своих коллег, насколько это позволяли наши возможности.

У американцев возникали свои проблемы. Характерный эпизод произошел с Юджином Сернаном, командиром последнего прилунившегося «Аполлона-17», активным участником ЭПАСа. Он вместе с директором проекта Ланни много раз приезжал в Москву и, по его словам, каждый раз испытывал затруднения, как и где истратить рублевую валюту. Все американцы получали советскую норму — 10 рублей в день, которая считалась эквивалентной нашей американской — в долларах. Проблема решилась сама собой, когда астронавт приехал в Москву с женой. «Все рубли, — жаловался Юджин, — исчезли куда?то в первый же день». Чтобы его как?то утешить, я рассказал анекдот из цикла «армянское радио»:

— Может ли женщина сделать из человека миллионера?

— Может, если он… миллиардер.

Американец был в восторге. Похоже, что за свои рубли он получил удовольствие не меньшее, чем его жена.

В конце недели мы с Евгением Духовским организовали необычный пикник на конноспортивной базе. По просьбе Галины Иннокентиевны Гвоздевой, матери Евгения, заслуженного мастера спорта по конному спорту, прошла команда принять американцев аж через само Министерство обороны, которому подчинялась база. Как позже рассказали офицеры–конники, им пришлось целый день готовиться к приему гостей. Они вычищали и вылизывали все, от подъездов до конюшен, и гоняли отобранных заранее самых спокойных лошадей до такой кондиции, чтобы у них не возникло ни малейшего желания выкинуть из седла американского астронавта Дэвида Скотта, также побывавшего на Луне, и нас, космических дизайнеров. Офицеры ругались последними словами, но дисциплину в армии в те времена блюли строго.

Наряду со спортивно–культурной программой американских коллег угостили первоклассным шашлыком, который запивали домашним квасом, приготовленным Евгением, мастером на все руки. Баранина для шашлыка также имела свою характерную для того времени предысторию. Ее достали в центральном гастрономе «Арбатский», по звонку из другого могучего министерства — торговли. Дополнительные сложности возникли уже в подсобке, где разделывали мясные туши. Когда мясник, отрубивший нам бараний зад, узнал, что такое шикарное мясо предназначалось для американцев, с которыми он встречался, как мне помнится, еще на Эльбе в 1945 году и почему?то вынес с тех времен далеко не союзнические чувства, то пытался забрать дефицит обратно. Но было уже поздно.

В разгар конноспортивного пикника приехал космонавт Севастьянов и увез от нас коллегу–астронавта. Вечер оказался отчасти испорченным. Я долго не мог простить Виталию этого, несмотря на его дружеские отношения, пока много лет спустя он не оказал неоценимую услугу «Космической Регате», работавшей тогда над проектом первого Солнечного паруса. Жаркое лето заканчивалось. Наступала осень.

2.13 Неприятности дома

По сути, это неприятный рассказ, и не только потому, что в нем говорится о неприятностях, с которыми мне и моим товарищам пришлось столкнуться после жаркого лета в Хьюстоне. Это рассказ о темной стороне ЭПАСа, он повествует о тех ненужных осложнениях, с которыми приходилось не раз сталкиваться нам, открытым участникам международного проекта. Эти обстоятельства унижали наше достоинство и превращали нас, по определению, представителей передового отряда советских специалистов, в каких?то неполноценных «гомо совьетикус» в глазах наших американских коллег.

Я писал этот рассказ с неприязнью: как будто снова, как и 20 лет назад, пришлось оправдываться в мелких проступках, которые совершал и которые — нет. Наверно, поэтому я старался скрасить свое повествование юмором, не знаю, насколько это оказалось уместным и насколько мне это удалось.

Режим, принуждавший вести «двойную жизнь», уже этим ставил нас в двусмысленное положение, заставляя лукавить без особой нужды. Но этого оказалось мало. Советская мораль — тема большая, непростая и неоднозначная. Советский человек за границей — это еще более искаженное явление.

С одной стороны, ЭПАС обострил эти условные противоречия, с другой — давал возможность наблюдательным органам отличиться за наш счет, проявить себя, продемонстрировать сверхпреданность режиму и служебное рвение. Аналоги тому можно без труда найти в истории цивилизации: в борьбе за веру, за чистоту идей и за коммунистическое счастье всего человечества.

Конечно, нас никто не ссылал и не приговаривал к расстрелу. В этом смысле мы оказались намного счастливее своих отцов и дедов. Однако кагэбэшники брежневской эпохи тоже руководствовались другими мотивами. Энкавэдэшники, по крайней мере, могли оправдывать свои действия разнарядками на количество шпионов и вредителей, которые они получали с самого верха, под лозунгом выполнения великих целей по пути к светлому будущему. Насколько мне известно, брежневское Политбюро не ставило перед нашим КГБ подобных задач. Что общего было между этими двумя фазами на пути к коммунизму, так это то, что чекисты служили своему делу по–разному. Истина и ложь конкретны, а человека делает мораль, совсем разными они оказались и вокруг ЭПАСа.

Контрразведка не могла прославиться тем, что называлось защитой от происков агентов империализма. Поймать американских шпионов было трудно всегда, в годы ЭПАСа, насколько мне известно, вообще оказалось непосильным для нашей контрразведки, а вот подловить на мелких грехах своих, демонстрируя бдительность и имитируя эффективность, оказалось гораздо проще. Причем первые успехи в «охоте на ведьм» показали карьеристам быстрый путь к успеху. Трудность состояла в том, что мы, большинство открытых участников ЭПАСа, как законопослушные граждане, не нарушали установленного режима во всех смыслах этого слова. Эти особенности привели к тому, что порой у нас стали искать даже небольшие огрехи, ловить нас на мелочах.

Тогда, осенью 1974–го, несмотря на весь прессинг и угрозы, мы никого не предали и не продались сами.

Вернувшись в конце жаркого лета 1974 года в Москву в хорошем настроении после успешного завершения квалификационных испытаний, мы еще не знали, какое новое испытание подготовила нам судьба. Судьба или не судьба, но кто?то уже разыгрывал свою карту на высокой международной арене.

Надо сказать, что в 1974 году резко ужесточился режим для открытых космических специалистов, работавших на переднем крае ЭПАСа, в тылу потенциального противника и на нейтральной полосе. На это имелось несколько причин. Кому?то очень захотелось выслужиться, кто?то просто стал завидовать, считая нас гастролерами. Может быть, так оно отчасти и было. Гораздо опаснее для нас оказалось то, что некоторые сотрудники КГБ, отвечавшие за контрразведку, пытались делать карьеру в «охоте на ведьм».

В русском языке слово «режим» имеет несколько значений. Оно было очень распространено в среде закрытых ведомств и организаций, пресловутых «почтовых ящиков»: режимное предприятие, режим секретности, отдел режима, нарушение режима. Последнее словосочетание часто встречалось также в спортивных кругах, однако там оно совершенно не связывалось с выдачей государственных секретов, а относилось в основном к злоупотреблению алкоголем. Если спортсмен загулял, напился, говорилось — он нарушил режим. Что касается нас, то золотой осенью 1973 года, когда с нами обходились нормально, почти «по–человечески», моя команда не нарушала никакие виды режима. Летом 1974 года, когда мрачные тучи нависли над эпасовскими командами, мы продолжали вести себя точно так же. Более того, наш стиль жизни соответствовал комсомольским заповедям, так нас вырастили и воспитали. Как коротко сказал бы Юрий Гагарин; мы делали все так, как учили.

Одна из этих (правда, не гагаринских) заповедей звучала так: физические упражнения помогают при воздержании. Нас, правда, никто не провоцировал в части сексуальных отношений, если не считать, пожалуй, одного эпизода, о котором стоит рассказать. Как?то Норма, секретарь Джека Уэйта, пригласила всю нашу команду на вечеринку. Вслед за нами появились несколько молодых женщин: симпатичная Мэрилен из Public relations (отдела по связям с общественностью) и несколько учительниц из соседних с нами школ. Но мы не дрогнули, сохранив верность своим женщинам и железным принципам. Нам даже удалось посмеяться над собой, слушая по уик–эндам Высоцкого: