Вера Желиховская - Над пучиной

• Название: Над пучиной
• Автор: Вера Желиховская
• Жанр: Детская проза

«…Стояло начало мая мѣсяца; теплаго, яркаго, цвѣтущаго мая.

Всегда красивая Одесса разрядилась вся въ зелень и цвѣты, и глядѣлась въ голубое море словно шестнадцатилѣтняя красавица въ зеркало.

Въ желѣзно-дорожномъ вокзалѣ суета, толкотня и шумъ: только что прибылъ утренній поѣздъ. Разъѣздъ необычайно оживленъ.

Двѣ дамы спокойно ждутъ въ залѣ перваго класса, никуда не спѣша, ожидая безъ всякихъ признаковъ нетерпѣнія, чтобы люди – лакей и горничная, получили багажъ и все устроили. Одна изъ дамъ, пожилая, некрасивая, одѣтая съ такой аккуратностью, что никому и въ голову не могло придти, что она четвертыя сутки не выходила изъ вагона, сидитъ молча, вытянувшись въ струнку, на диванѣ…»

---

– Перероднились съ иностранцами. Русскіе переиностранились, а иностранцы – обрусѣли и обмалороссились. Изъ этого и выходитъ, что вы здѣсь найдете: итальянцевъ – съ русскими фамиліями, а чистыхъ хохловъ – съ итальянскими; людей иностраннаго происхожденія и даже подданства – руссофиловъ и хохломановъ и такъ далѣе… А что до нарѣчій, симпатій и всевозможныхъ національныхъ чертъ, то всѣ націи у насъ до такой степени перемѣшались, что вы никогда не узнаете ни по фамиліямъ, ни по говору, кто говоритъ съ вами: русскій, англичанинъ, французъ, нѣмецъ, хохолъ, славянинъ или даже грекъ, итальянецъ или какой нибудь восточный человѣкъ… Увѣряю васъ!..

– Вы клевещете… Ужъ извините, но въ васъ нельзя сразу не узнать русскаго. И я увѣрена, что вы совсѣмъ, чисто русскій!

– Можетъ быть, но…

– И фамилія ваша тоже, навѣрное, русская.

– Не ручайтесь!

– Неужели нѣтъ?

– Судите сами, но не забывайте, что хотя бы и такъ, вѣдь одна ласточка не дѣлаетъ весны!.. Напротивъ: исключенія подтверждаютъ правила…

– О!.. Не заговаривайте меня фразами! – засмѣялась княжна. Извольте каяться!

– Я готовъ.

Онъ всталъ и съ улыбкой и глубокимъ поклономъ назвалъ себя:

– Вольно-практикующій художникъ Юрій Арданинъ…

Послѣдній слогъ фамиліи его былъ заглушенъ сильнымъ раскатомъ грома и ей послышался иначе. Она отвѣчала на поклонъ, но въ то же время подумала:

«Юріардани?.. Какая странная, въ самомъ дѣлѣ, фамилія!..»

И вдругъ ей, ни съ того ни съ сего, стало досадно. Она встала и, почти касаясь головою свода землянки, смотрѣла въ оконце, въ непроглядную мглу и непогоду. Онъ смотрѣлъ на нее сбоку…

«Спрошу, куда ни шло!» – подумалъ онъ и рѣшился.

– Смѣю-ли спросить, кому я имѣлъ честь представиться?..

Ее это изумило. Зачѣмъ ему? «Вотъ еще! – внутренно возмутилась въ ней княжеская спѣсь. Стану я называть себя каждому встрѣчному проходимцу!.. Чтобъ еще разсказывалъ!»

– Звенигородова! – выговорила она вдругъ, совершенно неожиданно для самой себя и тутъ же очень удивилась.

«Господи! Зачѣмъ это я?.. Съ чего?.. И за что я его-то проходимцемъ называю?.. Какъ все это глупо!»

– Звенигородова?.. – тоже неожиданно удивился ея собесѣдникъ. Не изъ сибирскихъ-ли? Не родственникъ-ли вамъ извѣстный Викторъ Наумовичъ?.. Этотъ милліонеръ?

– О, нѣтъ!.. – вся испуганно вспыхнувъ, отреклась Вѣра. А вы его знаете?

– Какже! Имѣю честь состоять въ guasi пріятельскихъ отношеніяхъ. Встрѣтились за границей и онъ ко мнѣ возымѣлъ сердечное влеченіе. Скажите пожалуйста: онъ вамъ нисколько не родственникъ? Чужой совершенно?

– О да!.. Совершенно.

– И слава Богу!

– Почему?

– Да… ужъ очень онъ какой-то! – сказалъ онъ и засмѣялся; но вдругъ спохватился, усумнившись:

– Однако, вы съ нимъ, кажется, знакомы?

– Да… Немножко.

– Извините! Я быть можетъ… Онъ запнулся.

– О! Не стѣсняйтесь. Я сама о немъ невысокаго мнѣнія.

«Ахъ! Какъ досадно, что я вздумала назвать ему эту фамилію! – размышляла она. Вотъ грѣхъ попуталъ!.. Всякую другую онъ позабылъ бы скорѣе… А, впрочемъ, вѣдь мы навѣрное видимся въ первый и послѣдній разъ въ жизни…»

– А вотъ, кажется, и свѣтлѣетъ!

– Да, слава Богу!.. Авось можно будетъ поспѣть къ восьми-часовому поѣзду.

– Послѣдній идетъ въ девять часовъ; навѣрное успѣете не къ тому, такъ къ другому. Но прежде вы мнѣ позволите сдѣлать рекогносцировку мѣстности?..

Онъ вышелъ изъ коморки подъ сводъ пещеры. Градъ прошелъ и дождь унимался. Старухѣ удалось, наконецъ, отвести воду къ стоку, такъ что выйти оказалось возможнымъ.

– Еще минутъ десять и можно будетъ рисккуть, – сказалъ онъ, обернувшись къ открытымъ дверямъ, къ которымъ она подошла. Но только дайте мнѣ время осмотрѣть путь.

– Но зачѣмъ же я буду затруднять васъ?.. Мнѣ право совѣстно!

– Какое-жъ затрудненіе? Помилуйте!.. Вѣдь надо же мнѣ для себя самого посмотрѣть. Если не собой, то своими красками и альбомомъ, я ни за что не рискну.

– Жаль, что здѣсь темно, а на площадкѣ мокро!.. Я бы попросила вашего позволенія, посмотрѣть рисунки. Я очень люблю живопись.

– О! У меня только эскизы. А посмотрите лучше, какая передъ нами картина! Какой художникъ могъ бы изобразить что либо подобное!..

Вѣтеръ уносилъ обрывки черныхъ тучъ на югъ. Изъ-за нихъ жемчужный шаръ луны безпрестанно выкатывался, мгновенно все освѣщалъ серебрянымъ сіяньемъ и снова скрывался, лишь озаряя края облаковъ лучезарной бахромою. За горой западъ очистился и, хотя солнце уже сѣло, зарево его горѣло еще ярко и, съ другой стороны, окрашивало небо и море золотисто– пурпурнымъ отсвѣтомъ, а чернымъ тучамъ, въ которыхъ по временамъ еще вспыхивали молніи, придавало багровый, зловѣщій колоритъ. Море холодило плавными размахами, безъ пѣны, но все взбудораженное дождевою рябью, отливая всѣми Цвѣтами перламутра и золота, въ разнообразіи этого фантастическаго освѣщенія.

Вызванная восторженнымъ восклицаніемъ своего новаго знакомца за порогъ, Вѣра остановилась, пораженная красотой и величіемъ этого необыкновеннаго зрѣлища.

– О! Боже мой!.. – тихо произнесла она, невольно сложивъ руки, какъ на молитву.

Минута прошла въ безмолвномъ восторгѣ. Торжественность ея еще увеличивалась раскатами дальняго грома, гроза пронеслась, но уходя, еще издали напоминала свою силу.

Косыя линіи дождя, бороздившія пространство, рѣдѣли. Все просвѣтлѣло и притихало…

Воцарялась чудная лѣтняя ночь, полная таинственныхъ силъ и звуковъ возрожденія всей природы къ новой жизни, подавленной было ревомъ пролетѣвшей грозы.

Вѣра все еще стояла забывшись, любуясь великими силами неба и моря, когда Арданинъ, побывавъ на своей недалекой рекогносцировкѣ, вернулся, съ выраженіемъ нѣдоумѣнія на энергическомъ лицѣ и, переговоривъ шепотомъ съ хозяйкой, не слушая ея сѣтованій и возгласовъ, обратился къ Вѣрѣ Аркадьевнѣ, говоря очень мягко, словно чувствовалъ себя виноватымъ.

– Не тревожьтесь, прошу васъ! Я надѣюсь, что скоро поправлю дѣло. Представьте себѣ, что мы, въ настоящую минуту, совершенно отторгнуты отъ живаго міра… Между нами и имъ – пространство!

– Какъ?.. Что вы говорите? – опомнилась княжна. Я васъ не понимаю!

– Образовался обвалъ. Вотъ видите: слава Богу, что я не пустилъ васъ идти! Тропинка надъ обрывомъ и загораживавшіе ее камни, все осыпалось! Все смыто и съѣхало въ пропасть, будто не бывало.

– Господи!.. Что же мы будемъ дѣлать? – въ ужасѣ вскричала молодая дѣвушка.

– Бога ради не тревожьтесь! Почва здѣсь глинистая, рыхлая. Я увѣренъ, что прорублю новыя ступеньки менѣе чѣмъ въ полчаса. Вѣдь, всего какой нибудь аршинъ или два… На наше счастіе, у старухи есть топоръ и кирка, – все что надо! Пожалуйста успокойтесь. Я вамъ ручаюсь, что вы, черезъ часъ, будете благополучно въ вагонѣ.

Онъ оставилъ ее на террасѣ, а самъ исчезъ въ земляномъ корридорѣ, который велъ къ тропинкѣ. Тамъ, снявъ верхнее платье, онъ при свѣтѣ луны, энергически принялся за работу. Управляясь съ киркой и лопатой, словно настоящій землекопъ, онъ шагъ за шагомъ прорубалъ тропку въ почти отвѣсномъ обрывѣ. Благодаря глинистой, отсырѣвшей почвѣ, ему скоро удалось очистить достаточно мѣста, чтобы пройти.

Маша, слѣдившая за его дѣломъ съ замираніемъ сердца, каждую минуту являлась съ докладомъ къ барышнѣ, тревожно ждавшей исхода его. Вѣра Аркадьевна сидѣла на площадкѣ, глядя на сіявшее, усмиренное море и стараясь успокоить бурныя чувства великой тишиной, сходившей на всю природу. Все случившееся было такъ необычайно, что казалось ей сномъ или отрывкомъ изъ чуждой ей жизни. Какое счастье, что этотъ сильный, рѣшительный молодой человѣкъ былъ съ ними!.. Богъ знаетъ, какъ трагически окончился бы для нея этотъ день, еслибъ онъ не былъ по-близости и не пріютился тоже сюда… Какое странное знакомство!.. Еслибы не эта фамилія, его можно бы счесть вполнѣ порядочнымъ человѣкомъ… То есть человѣкомъ ихъ круга! – мысленно поправила она самое себя. Какъ досадно, что она не можетъ отрѣшиться отъ такихъ предразсудковъ?.. Что за исключительность? За нетерпимость?.. Будто нельзя быть вполнѣ порядочнымъ человѣкомъ, не принадлежа, по рожденію, къ высшему обществу. Какой вздоръ!.. Хоть бы тотъ же князь Лоло – лучше со своими пустозвонными фразами, хвастовствомъ, да анекдотами о цыганкахъ! Или этотъ рыжій дѣтина, именемъ котораго она воспользовалась, – Звенигородовъ. Онъ вѣдь тоже мѣтитъ во дворянство, больше: въ аристократы! Еще бы! Не шутка вѣдь состоять въ званіи камеръ-юнкера!..

Безспорно деньги его во дворянство вывели… А возможно ли быть вульгарнѣе его?

И почему-то княжнѣ Ладомирской стало еще противнѣе воспоминаніе объ этомъ человѣкѣ, котораго ея семья ей прочила въ мужья.

Вдругъ она вскочила съ мѣста въ тревогѣ, вспомнивъ, что назвалась его именемъ.

«И зачѣмъ, зачѣмъ я сдѣлала эту глупость? Это надо исправить. Надо сказать ему, что это глупая шутка…»

Свистъ локомотива прервалъ ея размышленія. «Это вѣрно послѣдній поѣздъ. Если онъ уйдетъ прежде, чѣмъ этотъ… Юріардани окончитъ путь – всякое сообщеніе прервется съ городомъ до утра…»