Эли Берте - Шофферы или Оржерская шайка

• Название: Шофферы или Оржерская шайка
• Автор: Эли Берте
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7141-0028-Х

В книге французского писателя XIX века рассказывается о похождениях шайки свирепых разбойников во Франции XVIII в. Сюжет разворачивается на фоне трагических и живописных событий Великой французской революции.

---

– Муж мой! Дочь!

Сан-Пус, засмеявшись, опустил опять на нее платок и подошел к маркизе. Та лежала красная и с блуждающими глазами. Можно было подумать, что после обморока с нею сделалась горячка; хотя молча, но она так грозно взглянула на разбойника, что Сан-Пус испугался и, хотя все же смеясь, поторопился снова закрыть ее, проговорив:

– Черт знает, что такое! Вот уж должна быть не очень-то любезна, но где же та, которая показалась мне такой хорошенькой!

И, заглядывая во все углы залы, он, наконец, увидал Марию, тщетно старавшуюся подвинуться в тень.

Несчастная девочка поняла уже хорошо, что ее ищут, и, повернув к Даниэлю свою головку, тихо прошептала:

– Прежде чем этот негодяй подойдет ко мне, убей меня, Даниэль… я люблю тебя!

Как ни ужасно было положение Ладранжа, но подобное признание осветило его искрой счастья, восторг длился не долее мгновения. Ему нужно было защищать Марию, хотя бы ценой своей собственной жизни.

Стол, где лежало оружие, правда, был в нескольких шагах от него, но Даниэль со связанными ногами не мог так живо вскочить, чтоб успеть схватить одну из лежавших тут сабель.

Так как руки Даниэля были свободны, то он, ползая тут, мог ощупать, что один из кирпичей в полу не крепко держался в своей клетке; расцарапав себе до крови пальцы, он смог окончательно вынуть кирпич оттуда. Этим-то импровизированным орудием он решался изо всей силы удержать негодяя, если только тот прикоснется к Марии. Сделав все эти приготовления со скоростью, требуемой важностью обстоятельства, и уверенный теперь в самом себе, Даниэль прошептал кузине:

– Будьте покойны и надейтесь на меня!

В это время Сан-Пус подошел к ним. Следя внимательно за каждым его движением, Даниэль конвульсивно сжал кирпич, и рука его была уже наготове подобно стальной пружине, вытянувшись, раскроить лоб негодяю, как дверь тихо отворилась и в комнату вошла Фаншета Бернард или, как ее звали, Греле, со своим ребенком. Оба разбойника вскочили, ухватясь за свои сабли.

– Ты, рожа! Сюда зачем лезешь? – кричал Сан-Пус.

– Ну, ну, – остановил его Гро-Норманд, узнавший, казалось, Греле, – не видишь ты, что ли, что она из наших? У нее должен же быть пароль, если часовые пропустили ее… Может, еще она с какими-нибудь приказаниями от Мега!

– У меня никаких нет к вам приказаний, господа, -отвечала Греле униженно, – я бедная женщина, без пристанища, и так как мне нельзя с ребенком оставаться ночь на улице, то я и вошла сюда в надежде, что вы позволите мне здесь провести остаток ночи.

– Как! – вскочил Гро-Норманд. – Не принадлежа к шайке, ты смеешь…

– Ведь я уже тебе говорил, – перебил его Сан-Пус, снова бросаясь с саблей на нищую.

Тут бедняга произнесла несколько странных слов, и оба разбойника успокоились.

– Наконец-то! – сказал Гро-Норманд, – Что же ты не говоришь?… Ну ничего, отдохни здесь со своим мальчишкой!

Он сел и снова принялся за бутылку, Сан-Пус же не так скоро успокоился.

– Это шпион, – бормотал он угрюмо, – но все равно, я не спущу глаз с нее.

И с этими словами он вернулся на свое место, усевшись, наконец, возле товарища. Гро-Норманд передал ему бутылку.

Греле казалась очень довольной, что ее впустили. Спустив ребенка на пол и видя, что он покойно принялся играть, она уселась на одну из скамеек и принялась внимательно рассматривать все ее окружающее, но царствовавший в комнате полумрак не позволял разглядеть и отыскать во всех этих покрытых и не движущихся фигурах ту, для которой, собственно, она, может, и пришла.

– Эй, Греле, – сказал Гро-Норманд, язык которого начинал уже заплетаться от частых повторений коньяка, -не принесла ли ты каких вестей оттуда?

– Да, да, все идет хорошо, – отвечала нищая рассеянно, – с Бернардом никакой беды не случилось, его только заставили просить в замке, чтоб отперли дверь, он остался жив и здоров, я это наверное знаю.

Ответ этот скорее, казалось, относился к одной из присутствующих тут личностей, чем к разбойникам, и слабый крик, раздавшийся вслед за тем с другого конца залы, объяснил Фаншете, что ее поняли.

"Матушка там!" – подумала она и, наклонясь к своему мальчику, она что-то прошептала ему.

Услыхав этот ответ один из разбойников расхохотался, другой, наморщив брови, подозрительно посмотрел на нее.

– Черт возьми! Баба, смеешься ты над нами, что ли! -проговорил Гро-Норманд. – Какое нам дело до фермера? Живи он или умирай, нам все равно… я у тебя спрашиваю, над чем наши-то теперь там работают, в барском-то доме?

– Я… я не знаю! – пробормотала Греле, видимо, думая о чем-то другом.

– Смотри, слушай! – сказал Сан-Пус, поднимая палец кверху для возбуждения внимания своего товарища.

И точно, вдалеке послышались продолжительные, раздирающие душу вопли, подобно крику людей, которых режут. Брейльский замок хотя и стоял в четверти мили расстояния от фермы, но принимая во внимание тишину ночи легко можно было допустить, что сильный крик долетал из замка.

– Ну, значит, все идет отлично! – сказал Сан-Пус, радостно потирая руки.

– Будем же пить! – заключил Гро-Норманд, уже ощупью доставший вторую бутылку, тоже наполовину пустую.

При этих ужасных стонах первым движением Даниэля было встать, но, тяжело упав снова и сознавая свою слабость, он опомнился настолько, что мог сообразить, как бесполезна была бы для старика Ладранжа его попытка бежать и совершенную невозможность оставить Марию в подобную критическую минуту?

Здесь он мог быть полезен; какую же там мог он оказать помощь своему дяде, один против огромной шайки мошенников, овладевших замком, а потому он уже не предпринимал более ничего.

Вскоре эти отдаленные крики стихли, а потом и совсем смолкли.

Греле, казалось, была совершенно равнодушна ко всему около нее происходившему. Сидя на скамейке и прислонясь головой к какой-то мебели, она вроде бы дремала, ребенок играл около нее на полу и, как будто шаля, ползал от одного к другому из лежавших тут тел, которых легко можно было бы принять за мертвых, если бы по временам не слышался вздох или стон то тут, то там или легкая дрожь не пробегала по одному из них. Ходя на четвереньках, ребенок как бы только удовлетворял свою потребность двигаться и свое детское любопытство. Даниэль же подозревал, что мать тихонько делала знаки, но убедиться он в этом не мог, так как она сидела в тени.

Скоро ребенок остановился около госпожи Бернард и тоже лег на пол, и уже лежа продолжал все двигать ее, поворачивая от времени до времени к окружающим свое улыбающееся личико. Вооруженный дрянным сломанным ножом Фаншетин сын перерезал или, лучше сказать, перепилил веревки, связывавшие руки и ноги фермерши.

Работа эта была выполнена так легко, что даже не возбудила ни малейшего подозрения в разбойниках, только одна Греле, задыхаясь от страха, ждала последствий ее.

Наконец ребенок встал и наивно, с удивлением, смотрел то на мать, то на фермершу, но мать тоже, казалось, ничего не понимала, видя бездействие госпожи Бернард, беспокойно взглянула она на ребенка, который, окончательно растерявшись, заплакал. Фантеша подбежала к нему, как будто для того, чтобы утешить его, но, взяв на руки, шепнула:

– Кричи, кричи громче!

Ребенок повиновался. Раздосадованный криком его Гро-Норманд ворчал себе под нос, а Сан-Пус, грозя кулаком бедному маленькому созданию, сулил переломать ему кости, если не перестанет. Воспользовавшись этой минутой, Греле наклонилась к госпоже Бернард.

– Матушка! – поспешно проговорила она. – Все веревки на вас перерезаны, дверь отворена, беги через сад.

– Нет, – ответила фермерша, отворачивая голову, – я остаюсь, потому что ничем не хочу быть обязанной такой негодяйке, как ты!

Но Греле не расслышала этого жестокого ответа. Подойдя снова к ребенку и нарочно утешая его ласковыми словами, она в то же время сильно ущипнула его, чтоб заставить громче плакать.

– Матушка! – опять продолжала она, так же тихо обращаясь к матери. – Ради Бога, спасайтесь скорее!

Но на этот раз крик ребенка не помешал уже ей более расслышать презрительный ответ матери.

– Прочь от меня, подлая лицемерка! Более всех воров и убийц твоих сообщников и приятелей ты внушаешь мне ужас! Пусть они убьют меня, я не могу жить долее с мыслью, что родила такое чудовище, как ты.

При этом страшном обвинении Греле до такой степени обезумела, что забыв о своем положении, повернувшись уже прямо к госпоже Бернард, она громко ответила ей.

– Матушка, прежде чем осуждать меня, узнайте, в чем дело; клянусь вам, я не совершила ни одного преступления, если б вы знали…

– Замолчи, – перебила ее фермерша все тем же презрительным тоном, – твой отец прав, ты проклятая и отверженная.

Мальчик смолк, и оба разбойника слушали этот разговор матери с дочерью. Сперва их озадачила эта смелость, и только спустя несколько минут они опомнились и вскочили, разражаясь проклятиями.