Людмила Бояджиева - Портрет в сандаловой рамке

• Название: Портрет в сандаловой рамке
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Романтическая история с напряженным сюжетом, действие которой развивается в двух пересекающихся пластах — в современности и в 1944 году. Загадка мистической тайны переплетается с интригами фашистской разведки, а к современной женщине приходят воспоминания прежнего воплощения. И, конечно, любовь…

Приехавшая в Брюссель художница Верочка видит на развалах «блошиного рынка» портрет молодой женщины, сделанный в 1944 году знаменитым фотографом. Тогда на свете не было даже ее мамы, но с портрета смотрят глаза Веры и ее лицо улыбается новому веку. Вера начинает расследование и попадает к странной гадалке, которая открывает ей истинное предназначение: она — Странница — человек, проходящий цепь реинкарнаций. Художницу начинают преследовать эпизоды, явно относящиеся к ее прошлому воплощению, когда она — Анна Грас — дочь профессора словесности в Брюссельском Университете и еврейки становится возлюбленной фотографа Мишеля Тиссо. Это он фотографирует возлюбленную, мечтая о будущем. Но идет 1944 год, в Бельгии хозяйничают фашисты. К паре влюбленных приходят тяжелые испытания. Выясняется, что Мишель — советский разведчик, давно работающий в фашистском тылу. Узнав о его связи с Анной, руководство приказывает Мишелю убрать девушку. Но он продумывает иной ход. Однако и резидент советской разведки, не доверяя Мишелю, устраивает ловушку. Анна и Мишель погибают…

Верочка встречает в Брюсселе странного русского, который явно следит за ней. Это человек, ведущий расследование старого военного эпизода, виновным в котором признали его деда — резидента советской разведки в Брюсселе. Шаг за шагом, не доверяя своим видениям и все больше погружаясь в былое, они вместе восстанавливают запутанную историю Мишеля и Анны, в финале уже не сомневаясь, что их свела судьба снова — в ином, окрашенном отсветом былой любви, воплощении..

---

— Ого! Здесь разлили свежий борщ. Целую кастрюлю. Какое интересное фото… — взяв портрет, она с трудом стала читать надпись по овалу рамки:

«Память о прошлом… о прошлых существованиях…. Память о существованиях, которые были, находится внутри нас… Она прячется глубоко внутри. Но иногда поднимается из глубины к свету… И когда… когда это случается — ты не должен бояться. Не должен бояться и прогонять ее. Ты должен понять: с тобой произошло чудо, странник… Странник…»

Староанглийский. Как раз по моей части… Гм… Все не так просто, мамульчик…

Заметив пару, входящую из кухни, девушка спряталась за дверь.

Вера осторожно несла завернутую в полотенце руку Глеба, ухитрившись при этом нежно склонить голову к его плечу.

— Готовить ты больше не будешь, инвалид. Ошпариться борщом — это очень опасно!

— Но расписывать стены буду я. А ты слышала, что талдычат эти милые пташки? — Глеб прислушался. — Не ведаю, что означают эти птичьи воззвания на других языках, но по-русски совершенно очевидно: «Любите птицу!»

— Любить надо меня, — с полной серьезностью сказала Вера — Ты не сдашь меня в психушку, если я скажу, что узнала тебя, как только ты подсел за мой столик в том ресторане на озере?… Ну, не совсем до конца узнала. Просто мне очень сильно хотелось, чтобы это оказался ты, — она погладила шрам на его запястье. — Эту отметину я заметила сразу. Когда Марго рассказала про подвиг Майкла, я страшно раззавидовалсь. Кто-то страдает из-за любви, кто-то мечтает, но не обо мне.

— О тебе! Всю жизнь я страдал только по тебе! Не понимаю вообще — тебе нужен какой-то неведомый хмырь, крутивший роман с девушкой, случайно проведший ночь с ее подругой и исчезнувший! Да может он вообще… сплошной лузер или алкаш.

— Я и сама подумала — с чего бы это парню, завоевавшего Маргошку, вдруг влюбиться до смерти в ее, какую-то там совершенно не известную подругу. И двадцать лет ходить холостым, выискивая ее след. Да этот ловкач уже раз пять был женат!

— А я не женился! Я все выискивал. Вынюхивал след. Нашел. И ничего другого мне не надо. Ничего — слышишь? — Глеб взял старый фотоаппарат. — Наверно, такой был у Мишеля. А может, он самый. Главное — старикан ведь работает, а я потрясающе снимаю!

Оторвав розу от ветки он приложил ее к волосам Веры. Не шевелись, здесь сложная оптика! Никакой автоматики. Черт, как его наводить?

— А я впишусь в кадр? — вышла из своего укрытия Маша и села рядом с матерью.

— Ты как раз вовремя. Я жуткая сегодня, — обняв дочь, Верочка спрятала лицо в ее растрепанных волосах.

— Ты — единственная. Я так долго искал вас. Тебя и нашу Машку. А теперь, девочки мои родные, посмотрите сюда и послушайте хорошенько: Лю-би-мые….

ЩЕЛЧОК КАМЕРЫ, КОНЕЦ