Людмила Бояджиева - Ужин с кумиром

• Название: Ужин с кумиром
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В крупном приморском курортном городе юная барменша придорожного кафе по прозвищу Миледи мечтает стать актрисой. Ради этого она готова на любые авантюры. Жертвой Миледи и ее приятеля Феликса становится некий инкогнито, проводящий ночи в элитарном казино. Под маской азартного игрока Феликс распознал супер-звезду эстрады Тимирова и задумал вместе с Миледи организовать свою, не бескорыстную, мистификацию. Миледи проводит романтическую ночь с кумиром, все подробности которой которой снимает на видео Феликс. Шантаж удался! Но девушка не на шутку влюбляется в свою жертву и выходит из игры. Да и «кумир» оказывается лишь двойником «звезды». Но хеппи-энд неизбежен.

---

— Дядя, вам мой Алик понравился? — рядом стояла девчушка, прижимая к груди куклу.

— У меня был такой же, когда я был маленький.

— А где он теперь?

— Потерялся.

— Жалко. Тогда Давайте играть все вместе, — она усадила черно- красного чудака рядом с Ласточкиным и Арлекин прильнул к его боку треухой шапкой.

— Понарошку, гости. Все пробуют йогуртовый торт! — девчушка, поднося ему совочек с куском «торта» — Есть надо не по-настоящему.

— Саша, не приставай к чужим. Ты видишь — у мужчины костюм белый. — Осадила дочь мамаша с каким-то пренебрежение к бродящему по задворкам «белокостюмнику».

«Хочу дочку. Хочу Арлекина у ее кроватки. Хочу милую, нежную, отчаянную, поющую про кораблики, — с осатанением подумал вдруг Ласточкин, — и все это у меня будет». Мастерски, как заправский иллюзионист, он «проглотил» песок с детского совочка, отметив испуг и восторг на лице девочки.

— Он съел! Он съел! Он взаправду съел! — кричала она на бегу матери в то время, как мужчина в элегантном светлом костюме покидал арбатский дворик.

Ласточкин понял, что он должен делать и это дело было самым нужным и самым интересным в его жизни. Адреналин кипел в каждом пальце: — быстрее, быстрее! Только бы успеть!

Клер он даже не позвонил.

14

Ирка сидела на камнях у воды, не прячась от пронизывающего ноябрьского ветра. Пусть дует, пусть выхолаживает и уносит подальше мечты, планы, надежды, иллюзии… Пусть замораживает руки, не так будет болеть душа.

Волны — тяжелые, рыжие, злые, неслись мимо. Не море раскинулось перед Иркой — река. Широченная и сильная, знакомая раньше только по картинам и фильмам Волга.

Она прилетела в Самару вчера днем, а вечером улетала домой — к морю. Улетала совсем несчастной, обманутой. Началось с того, что уже через месяц после встречи с лже-Тимировым, она поняла, что серьезно больна. В голове что то сдвинулось, или изменился состав крови, но теперь она была другая — одержимая одной мыслью, одним желанием — увидеть его, прижаться, зажмуриться и зареветь. Лить слезы от невероятного, расплавляющего в своем радостном жаре, счастья. Миледи влюбилась, как оказалось, впервые и, что было несомненно — навсегда. В некоего авантюриста из Самары. Осознав это, Ирка решила, что наступил именно тот момент, когда она должна бороться до конца, изо всех сил идти напролом. В течении суток, перезвонив в десяток инстанций, она выяснила, что Николай Ласточкин в самом деле принимал участие в конкурсе двойников пол года назад и что проживает он по такому-то адресу. Ирка растерянно смотрела на бумажку с улицей и номером дома, не понимая еще, что все оказалось так просто. Проживает, существует, наличествует — значит, не привиделся, не фантом, не выдумка. И есть только один выход: приехать, стать на пороге: — Прости. Я не могу без тебя. Я умру, если не нужна тебе.

А с кем живет в Самаре Ласточкин? Да и помнит ли ее этот дерзкий малый, устроивший из жизни сплошное шоу? Устав маяться сомнениями, Ирка стремглав, что бы не передумать, улетела в Самару. Запомнила прощальный взгляд Дона — не упрек или насмешка были в нем. Жалость. И чем больше думала, тем яснее понимала — жалок и наивен ее отчаянный порыв. Но раз решилась — останавливаться нельзя.

Дверь квартиры № 7 на втором этаже замухрыщатой пятиэтажки оказалась полуоткрытой. Ирка постучала, не дождалась ответа и заглянула внутрь. Из крошечной прихожей, дохнувшей запахом подгорелой капусты и старого барахла, была видна кухня. Занавески в ромашку и столетник в банке из-под горошка.

— Вась, ты? — крикнул женский голос и к Ирке вышла широкая, с одутловатым красным лицом хозяйка, вытирая руки о замусоленный передник. — Вам кого?

— Я ищу Ласточкина, — выдохнула Ирка, надеясь все же, что встретившая ее женщина, не супруга «романтического авантюриста».

Лицо женщины плаксиво сморщилось, рукой она утерла набрякший нос: — Нету его… Умер он, милая! Болел долго и вот… Вчера девять дней отгуляли. Вон, еще стол не прибран. Да вы что?…

Она подхватила сильной рукой ослабевшую гостью и опустила на табурет: — Я налью рюмочку? Очень помогает.

Механически выпив водки, Ирка поднялась: — Спасибо. Пойду. У меня самолет завтра.

— Так завтра же! Сиди, сиди, милая. Я чайку скипячу, торту полно от гостей осталось, — засуетилась женщина. И сев против Ирки за уставленный грязной посудой стол, спросила: — Вам-то он кто?

— Знакомый. Близкий знакомый.

— Эх, жалко ты с сыном его не столкнулась. Или виделась? Не иначе как час назад Николай ушел.

— Николай? Николай Ласточкин?! Ушел?

…Оказалось, что похоронили девять дней назад отца Николая, а сам он все эти дни жил здесь — в квартире «мачехи» Зины.

— Все бумаги, фотографии перебирал. Целый портфель забрал. У них вся семья кукольным театром занималось, пока клуб в Солнечнограде стоял. Городок подмосковный, ты знаешь. А потом разными профессиями увлекался — умелый парень, ко всему способный. Федор Евсеевич очень им гордился, но деньги, что сын присылал, приберегал «на черный день». Николай как увидел здесь наш «комфорт» нищенский — разнервничался, расшумелся… Он ведь весной приезжал и в конкурсе двойников приз выиграл. Уж больно на Тимрова похож. Просто не отличить. А на самом деле — лучше! Ой, да вы на диван прилягте, я чистое постелю.

— Извините, устала. Переволновалась. Думала… Так где ж он теперь?

— Этого, голубушка, никто не знает. И телефона своего нам не оставлял, сам звонил. Профессия, видать, у него теперь серьезная. Полагаю, он из этих самых, засекреченных, что в сериалах бандюганов злостных отлавливают.

Ирка осталась ночевать у Зои, но не уснула до утра, перебирая фотографии из архива Ласточкиных. Оказался среди чужих писем и тетрадка со стихами, на одном листке четким почерком было написано «Золотая девочка», куплет следовал за куплетом и стояла дата — тот самый год, когда в Юрмале прогремел Тимиров. Были там и другие песенки из репертуара Тимирова. Выходит, Ласточкин давно интересовался творчеством Кинга, может, из-за внешнего сходства? А если это Тимиров заимствовал репертуар у неизвестного сочинителя?

…Ирка сидела у реки, соединяя звенья событий. В какую же хитрую игру втянула ее судьба! Ведь если так, не Ласточкин — Тимиров — двойник! Фальшивый идол, к которому тянулась глупенькая Миледи. А Ласточкин — чудесный, неподражаемый и такой родной Коленька, мелькнув на ее пути в самый не удачный момент — в лживой и подлой игре, затеянной Мерином. Вот как сплетаются все ниточки, как аукается всякое гадкое дело.

— Я гадкая, гадкая… — твердила Миледи. — А он еще вчера был здесь. Может быть, смотрел на эти волны. И растаял, как то облачко.

Зоя на прощанье посоветовала:

— А вы его девушку разыщите. Зовут Клер, работает в Московском доме моделей. Он ей от нас звонил. Сказал, что бы ждала.

Вот так-то, Миледи! Уплыл твой «кораблик». Теперь уже навсегда.

15

В южные города тоже приходит зима. Не злая, скорее противная. Иногда она, вообразив себя лютой, набрасывает на вечную зелень городка у моря снежные сугробы. В дендрарии обмерзают заботливо укрытые пальмы, стынут попугайчики. Курортники впадаю в транс, а местные жители присягают, что не видывали такого безобразия отродясь. И так каждый раз.

Пищеточка у шоссе, возглавляемая Саркисовичем, обзавелась новым статусом и вывеской. В промозглой липкой влаге иссякавшего декабря карамельно светится манящая надпись: «Бар „У Миледи“». В зале топорщила иголки серебряная елка, одевающаяся в красные шары. Миледи доставала их из новых коробок, рассматривала английские надписи и осторожно подвешивала прилагающимися защипками.

— Что пишут китаезы? — поинтересовался празднично приодетый Юрка, вытащив к машине ящик с вином.

— Желают счастливого Рождества. А в Китае есть Рождество?

— Так они не себя поздравляют, а Европу и нас, бедных. — Юрка, ставший совладельцем бара, все еще ждал, когда руки Миледи сомкнутся на его шее и она выдохнет: «- Оказывается, тебя-то мне и надо, милый»…

— Набил тачку дня на три. Как тебе мой новогодний подарок? Клевое название для кафе «У Миледи»… Едва успел присандалить. Теперь клиент повалит валом. Вот тут мы поставим чучело Миледи в полном историческом прикиде. Мушкетерами будем я и Дон. Чем Дон не Портос?

— Армянский Портос. А в массовку на роль Атоса, так и быть, пригласим твоего Кинга, когда его попрут со сцены. Будет сидеть за столиком в углу, печально молчать над бокалом вина и вспоминать старый пруд, «где лилии цвету-у-ут…» — не удержался, что бы не съязвить Шеф.

Юрка браво подкрутил воображаемые усы: — Что скажете Д,Артаньяну, леди? Когда подогнать карету?

— «Невесте графа де ля Фер всего шестнадцать лет! Таких изысканных манер во всем Провансе нет…» — пропела Миледи и жалобно улыбнулась: — Ты настоящий друг, Юр… Но… Прости.