Эмилиян Станев - Тихик и Назарий

• Название: Тихик и Назарий
• Автор: Эмилиян Станев
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1981

Мысль о новом историческом романе возникла у Эмилия на Станева, по свидетельству академика П. Динекова, после прочтения статьи последнего об Иване Рильском, самом популярном святом болгарского христианского пантеона. Писателя увлекла мысль создать образ, похожий на Ивана Рильского. «Хочу писать о величавом, о нравственной красоте, создать нечто подобное тому, что создавали истинные художники» — так, по словам Н. Станевой, говорил писатель. И далее она пишет: «Воображение рисовало ему человека светлого, очищенного от земной низости, полного любви к миру». Затем у писателя возникла мысль сделать будущую книгу продолжением «Легенды о Сибине, князе Преславском», и, видимо, динамичность, жизненность «Легенды» заставила его отказаться от задуманного было героя — святого отшельника. «Эти отшельники в сущности люди эгоцентричные. Человек создан для деятельности, для того, чтобы жить среди себе подобных, действовать. Бездействие — смерть. Жизнь — движение, борьба, дело». Отказавшись от мысли сделать своего Назария святым, он делает его художником, тем самым определив тему произведения — смысл и роль искусства в жизни человека и общества, его значение и влияние на самого художника. «Искусство не предназначение, — говорил Станев Сарандеву, — оно — потребность человека, заставляющая его стремиться к гармонии своего внутреннего мира с внешним». И вместе с тем он все яснее понимал, что истинное творчество ведет к глубочайшему познанию, которое может привести к не менее глубокому отчаянию и даже погубить дар художника.

---

— Ты где пропадал? — спросил он Н аз ария. — Мои люди с каких пор тебя разыскивают. Хочу я, чтобы ты нарисовал мне на флаге герб и расписал мой новый дом. Ты знаешь, как выглядят болярские хоромы и как все надо разукрасить. Неси сюда свои кисти и краски, поселишься здесь. Получишь самый хороший дом и все, что надобно.

И, не дожидаясь ответа, Быкоглавый поскакал во главе дружины устраивать на дорогах засады и грабить купцов и боля р. Огромная толпа провожала его радостными криками.

Назарий ко всему приглядывался, желая понять, что тут произошло за время его отсутствия. К нему подошел еретик с распоротой губой, подошли и другие, рассказали, что тому два дня Радул повел народ к покоям Совершенного, размахивая поясом познания, и после краткой речи потребовал, чтобы Тихик был предан суду за то, что сулил небесные престолы и блаженство, а сам заставлял их страдать, ходить нищими, оборванными. Радул убедил и остальных приверженцев учения отказаться от богомильства, и они кинулись, чтобы схватить Тихика. Тот, однако, успел вовремя скрыться, и неизвестно, где он теперь — быть может, подался в П ре слав либо его разорвали лесные звери.

Назарий забрел на торжище. Там шла бойкая торговля, многие открыли лавки и корчмы. Посреди торжища, стоя на камне, Радул проповедовал новое учение о власти, в коем мир уравнивался с богом.

Назарий хотел было пройти к пещере, думая поселиться в ней, но тут кто-то потянул его за рукав. Он обернулся и увидел Ивсулу.

— Как ты переменился, Назарий, — сказала она, когда их глаза встретились. — О, да ты теперь настоящий мужчина. Но не гляди на меня так, как все они!

— Да, я уже не тот, — проговорил он, чувствуя, как заколотилось сердце-Но и ты переменилась тоже. Истерзали тебя твои демоны, Ивсула?

— Про каких ты демонов говоришь? Демонов нету, наш учитель Радул тебе растолкует это, я не сумею. Знаешь, я вот к тебе зачем, хочу, чтобы ты нарисовал меня. Очень мне хочется, чтобы нарисовал, — томно сказала она. — В самых лучших моих уборах. Я надену их, когда* ты велишь.

— Нет надобности надевать красивые уборы, я и так нарисую тебя красивой. Но ты заплатишь мне тем, что отдашься мне. Я хочу тебя, Ивсула…

— Ого, ты тоже стал как все. — Она засмеялась, и Назарий заметил в ее глазах сладострастные огоньки. — Столкуемся! — Она ласково провела рукой по его бороде и убежала, а ее смех еще долго звучал у него в ушах.

"Вот это и есть истина, и сколь же она проста! Сколь земна и отвратительна! Двойственна она и погубляет всякого, чей ум потонет в ней, а между тем человек непрестанно и вечно домогается чего-то, пока живет на земле. Я тоже погубил себя, когда понял, что истина раздроблена на множество противоречивых истин и что над миром властвует неведомая сила. Мой бог умер, а с ним умерла и вера в мое искусство". При этой мысли Назарий почувствовал, что дьявол завладел им и влил в него свою желчную мудрость. Засмеявшись, он потащил овчины к пещере.

В лесу он выбрал место для своей будущей хижины, перенес туда краски, кисти, нашлась в землянке и чистая липовая доска, и тогда он попробовал написать Ивсулу по памяти — такой, какой он увидел ее в то утро. Однако рука изменила ему. Страсть бушевала в его груди, сокровенная тайна красок, их песни не пробуждали отзвука в его сердце, и Назарий отшвырнул доску. Отчаявшись, он решил раскидать камни, что преграждали вход в пещеру, и омыть себя в роднике. Подойдя ближе, он заметил, что вход наполовину свободен — кто-то сдвинул камни в сторону. Назарий проник в пещеру и увидел рясу апостола, на которой засохшая кровь Каломелы казалась пятнами ржавчины. Каменные недра земли представились Назарию схожими с его собственной душой: свет и тьма боролись там, как и у него в душе. Однако чудесный родник, голубовато-прозрачный, дымящийся, и широкий поток света, низвергавшийся сверху неземным сиянием, говорили о том неведомом, что Назарий считал ныне ложью…

Он стал раздеваться, но вдруг услыхал стон и, обернувшись, увидел в темном углу устремленные на него глаза — похоже, звериные. Вглядевшись пристальнее, Назарий узнал Тихика. Совершенный держал в руке нож и что-то сжимал под мышкой.

— Не выдавай меня, брат, — шепотом проговорил Тихик. — Они убьют меня.

— Почему ты здесь? — спросил Назарий.

— Укрылся от них, уже два дня прячусь, не знаю, куда идти… О, они злые, брат, в точности такие, какими ты изобразил их. Злые и неблагодарные. Ради их блага я обманывал самого себя, а теперь сатана ополчился против деяний, кои мне сам внушил.

Тихик вышел из угла на свет, падавший сверху. Он исхудал, его била дрожь, беспокойными глазами он оглядел Назария.

— Что с тобой сталось? Ты не такой, как прежде, — произнес он, пораженный происшедшей в Назарии переменой.

Назарий улыбнулся беглой, усталой улыбкой.

— Ты не вини меня, Назарий, не знаешь ты моих мук. Человек пашет и сеет беды — себе и другим. Меня разыскивают, чтобы убить. Быкоглавый, изменник, взбунтовал их. Подай мне совет, ты знаешь их лучше, чем я. Как быть мне, куда бежать? Хлеб у меня на исходе. Остался один ломоть.

Назарий молчал, глядя на воду.

— Хорошо, — проговорил он после долгого молчания. — Коль думаешь, что я знаю их лучше, чем ты, я дам тебе совет. Стань святым, тогда победишь их и сам спасешься. — По лицу у него вновь скользнула улыбка, но теперь в ней была злая насмешка над самим собой, потому что ему вспомнилась былая его мечта.

Тихик смотрел на него в изумлении:

— Мне, погрязшему в грехах, стать святым?

— Ты же верил, что ты служитель божий, владыка, что обладаешь истинной мудростью, дабы вести людей к счастью и благоденствию. Ты измыслил и самого себя и человека, вообразив, будто знаешь его. Сказано же: дьявол назначил слуг своих по порядку, установленному всевышним. Неужто забыл? — Назарий хохотнул, и Тихик увидел, что глаза у него жестокие, совсем как у мертвого Сильвестра.

— Послушай, кто ты и зачем шутишь так? Ты, верно, не Назарий, ты другой! Но кто бы ты ни был, скажи, отчего все, что я делал во их благо, обернулось злом? Скажи, как быть мне дальше?

— Иного совета я тебе дать не могу. Скрывайся в лесу, чтобы люди поверили, будто ты страждал и страждешь ради их блага. Тогда они сами придут поклониться тебе и молить о прощении. Но это станет позднее, когда Быкоглавый измучит их своей властью, как измучил их ты. Он их прельщает свободой, как ты — небесными престолами, и свободой поработит их… — сказал Назарий.

— Откуда ты знаешь, кто внушил тебе это? Ты лукав, а был иным…

Как это возможно? — с возрастающим страхом смотрел на него Тихик, отступая к стене.

— Ты же сам признал, что я их лучше знаю, чем ты. Когда разнесется молва о том, что ты святой, они взбунтуются и против Быкоглавого, и он придет к тебе просить помощи. Хоть вы и враги, вы будете властвовать вдвоем, он — именем кесаря, ты — божьим именем, пусть даже ты и не веруешь в бога. — Назарий громко рассмеялся, и смех его коротким эхом прокатился под мрачными сводами пещеры. — Послушай, — продолжал он, — неужели не понял ты, что всякое братство кончается господством одних над другими? И еще один совет на будущее: когда они успокоятся и вы с Быкоглавым станете править ими — повесьте трех невинных, потому что повинны все…

— Как? — воскликнул в ужасе Тихик, сжимая в руке нож. — Ты даешь мне такой совет, ты?! Нет, ты не Назарий. Он был глуповат… Ты — тот, кто обитает здесь. Он принял твой образ и наущает мучить меня и смеяться надо мной!

— Он во мне, как и в тебе. Он — в каждом, чтобы продолжилось царство его. И ради той цели он ополчается против себя самого.

Назарий повернулся, вознамерясь уйти.

— Постой! — вскричал Тихик. — Если ты — он, я не устрашусь! Я был твоим слугою, и ты должен ответить мне, отчего все так сталось. Я верил, что правлю по божьему соизволению, а оказалось — по твоему. Неужели только ты и существуешь, неужели нет над тобой господина, чтобы судить тебя и карать? Я хочу получить ответ — за муки мои, за осмеянные тобой надежды и мечтания, за страдания тех несчастных, что хотят судить меня вместо того, чтобы судить тебя. Стой! — закричал Тихик в исступлении и устремился к Назарию.

— Я Назарий, художник, которого ты называл глуповатым оттого, что не знал меня. Теперь мы с тобой сблизились. Коль ты веришь, что я — дьявол, ты должен верить и в бога, — не оборачиваясь, сказал Назарий.

— Не лукавь! Ты сатана! Ты вселился в безумца художника и через искусство взбунтовал всех! Ты и меня погубил! — неистово взревел Тихик и вонзил нож в спину Назария.

Художник упал навзничь и долго бился в корчах, пока не наступила смерть. Обезумевший Тихик неподвижным взглядом смотрел на него. Потом оглянулся и увидел призрак князя. Князь Сибин подступал к нему ближе и ближе. Черные соколиные глаза не отрывались от Тихика, они чудовищно ширились, была в них та самая жестокость, что и в глазах Назария, и Тихик стал пятиться к бездне, где ревел и дымился подземный поток.